Двое под прикрытием

Через какое-то время опять-таки, совершенно случайно, Рэйчел оказалась в больнице святого Мунго. Травма колена оказалась сложной, лечить её самостоятельно девушка не решилась, поэтому ей пришлось провести несколько дней на больничной койке. Засыпая в первую ночь своего пребывания в больнице, она подумала о пареньке из соседней палаты, жившем, как овощ, внутри собственного мира, абсолютно не реагируя на внешние обстоятельства своего существования. Ей приснилось, что она за руку с этим парнем продирается сквозь густые непролазные джунгли, кишащие всякой экзотической живностью. Она тащила его куда-то, не зная о том, что ждёт их впереди. И вывела на берег чистого и спокойного озера. Молчавший до этого парень вдруг заговорил. Сначала он просто издавал нечленораздельные звуки, потом речь его стала связной. На этом месте Рэйчел проснулась. В соседней палате была суета. Прибежавшая медсестра возбуждённо рассказала, что этот парень, Джонни, вдруг заговорил и попросил пить, а потом сам попытался сходить в уборную. В следующую ночь Рэйчел гуляла с Джонни, показывала ему разные интересные места и рассказывала о них. Потом были ещё сны. После выписки Рэйчел пришла к главному врачу больницы и рассказала ему обо всём. Он, на удивление, не записал её в сумасшедшие, а напротив, разрешил ей спать в лечебнице, продолжая лечить Джонни. Результат превзошёл все ожидания.

Потом у Рэйчел были ещё пациенты, пока она не решилась заглянуть в сны Алисы Лонгботтом. Пережитый вначале шок не заставил её отказаться от своих попыток вернуть рассудок этой женщине. Трудность исцеления заключалась в том, что Рэйчел не хотела полностью избавлять своих пациентов от страшных воспоминаний. Она считала, что не имеет на это права. Человек, лишившись своих воспоминаний, пусть даже самых ужасных, теряет часть своей личности, перестаёт быть собой. Так считала Рэйчел. Поэтому она просто постепенно смягчала воспоминания Алисы о пережитых пытках, делала их менее острыми и страшными, затушёвывала ужас, вызванный образом Беллатрисы Лестрейндж и переключала сознание на мысли о сыне. Какие чувства испытывала при этом сама Рэйчел, лучше не вспоминать. Трудно было не сойти с ума, ощутив всё то, что пережила Алиса Лонгботтом. Но Рэйчел выдержала. Лечение Фрэнка далось ей значительно легче. Она шла по уже проторенному пути.

Рэйчел знала, что психика спящего беззащитна перед её вторжением. Она осознавала огромную ответственность за свои действия. И понимала беспокойство Дамблдора по поводу возможности использовать этот дар с целью целенаправленного изменения сознания людей. Вот почему она оказалась здесь, в Хогвартсе, под защитой самого сильного волшебника во всём магическом мире. Снейп не мог этого знать. Ну что же… Пусть позлиться. А тем временем она, Рэйчел, заглянет в его сон и попытается понять, что же на самом деле гнетёт бывшего школьного друга, эту бестолковую, дурацкую, нелепую, необъяснимую, первую и единственную любовь всей её жизни.

***

Проснувшись на следующее утро, Рэйчел долго не могла прийти в себя. Увиденное потрясло её. Она догадывалась о многом из того, что ей пришлось ощутить, но такую бездну отчаяния, боли и безысходности она не ожидала встретить ни в одной человеческой душе.

Северус долго не засыпал, и поначалу Рэйчел спала без сновидений. Но вот он, наконец, отключился, и она оказалась в его сне. Она увидела, как черноволосый, бедно одетый мальчик и рыжеволосая девочка с необычными зелёными глазами, держась за руки, идут куда-то по тропинке, оживлённо болтая о всяких детских пустяках. Сон был ярким, светлым, но почему-то тревожным. Тревога нарастала, пока в один момент девочка вдруг не оттолкнула мальчика и не убежала, крича ему что-то обидное. Мальчик остался один на тропинке, вокруг стало быстро темнеть. Рэйчел почувствовала, как страх охватывает ребёнка. Мальчик побежал, споткнулся обо что-то… Это оказалось тело лежащей на полу женщины. Уже не мальчик, а взрослый человек с ужасом смотрел на тело рыжеволосой женщины, и им овладевало такое отчаяние, что Рэйчел во сне скорчилась от невыносимой боли. Сознание разрывал назойливый плач младенца. Рэйчел едва удержалась от желания взвыть в голос, протяжно и тоскливо, так же, как надрывно выла от боли душа Снейпа. Она во сне взяла его за руку и вывела из страшной комнаты. Они пошли по какой-то дорожке и оказались на берегу реки. Усевшись у воды, они смотрели на её тихое, спокойное течение. Рэйчел рассказывала Северусу какие-то истории из своего детства. Он слушал и, кажется, успокаивался. Она, тем временем, углублялась в его сознание, внутренне холодея от того, что там увидела.

Подслушанное пророчество, попытки переубедить Тёмного лорда, тревога и страх, отчаянная мольба о спасении любимой, её гибель и дикая, страшная, бесконечная боль утраты. Его мир разбился на тысячи осколков, и каждый осколок впился в его сердце, оставляя на нём кровавые, незаживающие раны. Страшнее всего было чувство вины, ясное и чёткое осознание того, что в смерти любимой женщины виноват только он, он один и больше никто. Он сам разрушил свою жизнь, убив ту, что была смыслом этой жизни. И нет ему пощады и прощения. Теперь он сам будет для себя палачом, и нет такой пытки, такой казни, которую он не применит к себе за содеянное им злодеяние. Перед Рэйчел раскрылся ад — тщательно продуманный, добротно выстроенный и заботливо обустроенный. В нём царили холод, пустота и одиночество. Ни один луч надежды, сочувствия или понимания не проникал в этот гулкий каменный мешок, в самом центре которого, скорчившись и обхватив руками колени, сидел он, Северус Снейп, зажав в кулаке оторванный клочок колдографического снимка. Северус Снейп, превративший себя в пугало для студентов, объект постоянной ненависти и страха, намеренно вызывающий у всех омерзение своим внешним видом и скверным характером чтобы, не дай Бог, не нашлось никого, кто проявил бы к нему не только сочувствие или сострадание, но простой интерес и желание приблизиться и заглянуть в глаза. Северус Снейп, беспощадно карающий себя за прошлые ошибки и ревностно оберегающий своё сердце от проникновения туда простых человеческих чувств. Северус Снейп, которого нужно обнять покрепче и отогревать, отогревать, не жалея сил, отдавая ему всё тепло своей души, несмотря на острые шипы, которыми этот дикобраз отпугивает всех, кого встречает на своём пути. Но ей, Рэйчел, плевать на его колючки. Пусть шипит, пусть плюётся ядом, пусть бесится и говорит гадости. Теперь, когда она знает истинную причину его поведения, ей ничего не страшно. И не таких исцеляли.

Рэйчел потянулась в постели. Не успела приехать на новое место работы, уже обзавелась очередным пациентом. Видимо, это судьба. И пусть Дамблдор подождёт с его заданием обследовать студентов. У неё есть дела и поважней.

========== Глава 4 ==========

Но выполнить это намерение оказалось не так-то просто. Когда Хогвартс наполнился студентами, свободного времени у Рэйчел совсем не осталось. По просьбе Дамблдора ей пришлось в первую же ночь побывать в снах Гарри Поттера. Обнаружив в сознании мальчика страх перед дементорами и стыд за свой страх, Рэйчел сочла необходимым рассказать об этом Альбусу. В целом, Гарри ей понравился. Рэйчел с удовольствием отметила, что мальчик похож на отца только внешне. Видимо, тот факт, что Джеймс не принимал участия в воспитании сына, сказался на нём весьма благотворно, подумала Рэйчел. Она до сих пор испытывала к Джеймсу отвращение и презрение и была рада, узнав, что у Гарри нет «мародёрских» замашек.

В сон профессора Люпина Рэйчел внедрилась уже по собственной инициативе. Она помнила, что в детстве Люпин не участвовал в жестоких шалостях своих друзей. Тем интереснее было узнать, что же связывало его со всей остальной шайкой. Проникнув в его тайну, Рэйчел испытала двоякое чувство. С одной стороны, ей стало жаль Ремуса. С другой, она удивилась смелости Дамблдора, не побоявшегося пригласить оборотня на должность преподавателя ЗОТИ. Видимо, он надеялся на недавно изобретённое ликантропное зелье, варить которое предстояло Северусу. Интересно, с каким чувством он будет это делать? В том, что он будет это делать, Рэйчел почему-то не сомневалась.