Двое под прикрытием

Проснувшись, Северус долго не мог прийти в себя. Так вот что значит — быть Рэйчел Хаксли. Вот что чувствует эта девочка, глядя на него! В своё время он приложил столько усилий, чтобы добиться от окружающих ненависти, страха и презрения к себе. Чтобы все оставили его, наконец, в покое, не лезли с любовью, дружбой, жалостью или сочувствием. И он сумел добиться желаемого результата от всех, кроме неё. Ей было абсолютно наплевать на его маску. Она видела его таким, каким он сам себе быть давно уже запретил. И любила его так, как никто никогда в жизни не любил.

Снейп встал и подошёл к кровати. Рэйчел спала, свернувшись клубком Её волосы спутались и разметались по подушке, лицо имело нездоровый сероватый оттенок, дыхание было неровным. Он присел рядом с ней на краешек кровати и заглянул в лицо. Первые морщинки у губ. Тёмные круги под глазами… «Дурочка…», — подумал Снейп с внезапно нахлынувшей, такой неуместной и непривычной для него пронзительной нежностью и тихонько коснулся её щеки кончиками пальцев. Она улыбнулась во сне и показалась ему трогательно-прекрасной, несмотря на следы усталости и вчерашней попойки на лице.

Снейп ненавидел пьяниц. Он помнил, как в детстве каждый вечер его сердце замирало и сжималось от страха в ожидании того момента, когда отец возвращался домой. Если он был не очень пьян, можно было расслабиться. Если же выпито было много, он начинал ругаться с мамой, иногда мог даже ударить её. Уложить его в постель было невозможно, он до поздней ночи не мог угомониться и изводил домашних пьяными криками и руганью. С тех пор все пьяницы вызывали в нём стойкое отвращение и презрение. Все, кроме спящей Рэйчел. Глядя на неё, он испытывал острую жалость, смешанную с лёгкой снисходительной иронией. Снейп вздохнул. Ему не хотелось покидать эту комнату, но новый день требовал от него выполнения своих обязанностей педагога и декана. В замке полно студентов. Должен ведь кто-то следить за порядком.

Он поднялся на ноги, с помощью «Акцио» призвал Антипохмельное зелье, оставил его на столе в пределах прямой видимости Рэйчел, присовокупив записку: «Пять капель на стакан воды, если хотите избавиться от похмелья» и быстрым шагом вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

***

Поздно вечером, когда все студенты уже готовились ко сну, в дверь Снейпа тихонько постучали.

— Войдите, — разрешил он, думая, что это кто-то из учеников хочет обсудить какие-то свои проблемы.

Дверь неслышно отворилась и быстро захлопнулась, пропустив в комнату Рэйчел Хаксли. Снейп, приподняв бровь, с наигранным интересом воззрился на вошедшую. Он с удовлетворением отметил прекрасный цвет её лица, аккуратно заплетённые в косу волосы и довольно свежий общий вид. Вот только не было в ней сейчас обычной задиристой самоуверенности. Рэйчел как-то неуверенно топталась у двери и прятала глаза.

— Проходите, мисс Хаксли. Присаживайтесь, — он указал ей на кресло, а сам уселся на стул напротив.

Рэйчел неловко умостилась на краешке и, не поднимая глаз, тихо произнесла:

— Северус, я пришла поблагодарить вас за Антипохмельное зелье и…и извиниться за вчерашнее, — она ещё ниже опустила голову.

Снейп сложил руки на груди, снисходительно взирая на неё.

- Не стоит благодарности. Я, конечно, имею здесь репутацию чудовища, но даже я не настолько жесток, чтобы дать вам умереть в похмельных муках. Хотя стоило бы… Чтобы отучить вас от привычки так напиваться. А извиняться вам передо мной не за что. Мне нет никакого дела до того, напились вы или нет. Вы вольны делать всё, что вам заблагорассудится. Меня это не касается.

— Если бы вас это не касалось, вы бы не привели меня в мою комнату и не оставили бы мне зелье. Но дело даже не в этом…

— А в чём же?

— Мне кажется, мы с вами вчера довольно долго разговаривали. Хотя, возможно, мне это только кажется. Моё вчерашнее состояние не позволяет мне вспомнить подробности. Но я могу предположить, что наговорила вам много такого, чего говорить не стоило. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А я-то знаю, что у меня на уме. Если я вам сказала хоть малую часть из того, о чём я обычно думаю… Вы должны возненавидеть меня за это. Мне бы этого не хотелось. Вот я и пришла попросить у вас прощения, если своей пьяной болтовнёй задела вас. Поверьте, я этого вовсе не хотела.

Рэйчел и впрямь выглядела виноватой. Это было так не похоже на её обычную вежливую дерзость, что у Снейпа пропала охота пикироваться с ней.

— Рэйчел, всё, что ты сказала мне вчера — это чистая правда. А на правду не обижаются. Ты ни в чём не виновата передо мной. Тебе не за что извиняться. Если кто и виноват — так это я, — он сгорбился на стуле, уставившись в пол.

Северус сейчас был не похож сам на себя. Рэйчел посмотрела на него с нескрываемым изумлением. Что это с ним? Почему он такой… покладистый? Куда подевался его обычный сарказм и желание говорить гадости? Видимо, она вчера действительно наговорила ему лишнего. В порыве раскаяния Рэйчел подошла к нему, присела перед ним на корточки и взяла его руки в свои.

— Северус… Хватит винить себя за всё. Сколько можно жить с этим чувством вины? Прошу тебя, не надо…- она погладила его руки. Он, на удивление, не отстранился, не убрал руки и не возмутился.

— Что сделано, то сделано. За всё нужно отвечать, — он ещё ниже опустил голову. Рэйчел встала перед ним на колени, притянула его голову к себе на плечо, прижалась щекой к его волосам и стала медленно поглаживать их. Северус замер, боясь вздохнуть и спугнуть что-то тёплое и щемящее, разлившееся в его груди и застрявшее комом в горле. Разве он имеет право на такие чувства? «Встань. Оттолкни её. Скажи какую-нибудь гадость и прогони прочь. Она возненавидит тебя и будет права», — скомандовал он себе. Но вместо этого обнял её и крепко прижал к себе. «Слабак, — обругал себя Снейп, — не смей портить ей жизнь». «Жизнь ей портит твоя нелюбовь, — тут же возразил ему внутренний голос, — Ты ведь сам всё видел».

А Рэйчел всё глубже запускала пальцы в его волосы, и от этого у него по телу пробегали мурашки. Она прижималась к его волосам щекой, касалась губами сначала их, потом его виска, щеки, шеи. Северус поднял голову и стал покрывать её лицо быстрыми лихорадочными поцелуями. Он снова забылся, как тогда?.. И после всего обвинит её в том, что она воспользовалась его слабостью? Будь что будет. Пусть он потом убьёт её, колесует, сожрёт заживо, но сейчас, когда он не сопротивляется и отвечает на её ласки, она не в состоянии остановиться.

Рэйчел стала медленно, одну за другой, расстёгивать пуговицы его сюртука.

— Северус… Ты даже наедине с собой застёгнут на все пуговицы. Ты когда-нибудь позволяешь себе расслабиться?

— Так, как ты вчера? — он взглянул на неё насмешливо. Она легонько стукнула Снейпа кулачком в грудь и продолжила расстёгивать его сюртук. Её пальцы дрожали от нетерпения, но она нарочно замедляла движения, испытывая от этого особое удовольствие.

У него ещё была возможность остановить её. Схватить за руку, оттолкнуть, прогнать. Он должен был сделать это! Но всё его естество сопротивлялось такому исходу, скулило и умоляло: «Не надо! Пожалуйста! Не отталкивай её!» Всё меньше сил и решимости оставалось у него на это действие. Наконец, точка невозврата была пройдена. Он понял, что не сможет ей сопротивляться.

Рэйчел тоже это поняла. Вот она постепенно дошла до пуговиц, расположенных ниже пояса. Каждое её прикосновение ощущалось Северусом, как маленький электрический разряд, увеличивающий его напряжение. Её ладонь чувствовала это напряжение под плотной тканью сюртука и брюк. Расстёгивая очередную пуговицу, Рэйчел поглаживала его твердеющую плоть, испытывая приятное томление во всём теле.

Наконец, все пуговицы на сюртуке были расстёгнуты. Рэйчел, как будто нарочно не замечая, какими тесными стали его брюки, занялась рубашкой Снейпа, так же медленно расстёгивая пуговку за пуговкой. Он в это время избавил её от мантии, под которой оказался мягкий и пушистый тёплый халатик персикового цвета. Северус ловко развязал поясок, и халат распахнулся, открывая его взору милое кружевное бельё. Рэйчел наконец справилась с пуговицами на рубашке и поцеловала его тощую грудь. Снейп в этот момент расстегнул на ней лифчик. Она коснулась губами впадинки между его ключицей и шеей. По его телу пробежала дрожь. Рэйчел покрыла поцелуями его грудь и живот, спустившись туда, где его брюки уже трещали от невыносимого напряжения. Она, наконец, расстегнула их и приспустила его плавки.