Наши в Хогвартсе

Дождавшись, пока гостиная опустеет и оставшиеся на Рождество в Хогвартсе слизеринцы расползутся по спальням, Алька взяла многострадальный свёрток и потихоньку выбралась в коридор, стараясь не шуметь и никому не попадаться на глаза. За два шага до профессорского кабинета Алька неожиданно затормозила оттого, что дверь в кабинет тихонько распахнулась и на пороге появился Снейп. В руке он держал «Сочетаемость ингредиентов и их влияние друг на друга в волшебных зельях». Оба были явно ошарашены этой встречей и стояли молча, уставившись друг на друга. Алька не выдержала первой. Её круглое личико расплылось в понимающей улыбке, и она протянула ему свёрток, уже довольно потёртый и измятый. Он молча взял его, отдавая ей книгу.

— Господин профессор. Давайте договоримся на будущее. Я всё равно буду дарить вам подарки. Не заставляйте меня выдумывать для этого всякие идиотские ухищрения.

— Ваше упрямство сравнимо только с вашей безграничной наглостью, мисс.

— Без этих качеств бедной сиротке не прожить, — пожала плечами Алька, — её любой обидеть норовит, даже собственный декан.

— Марш спать, сиротка! — рявкнул Снейп, едва сдерживая расплывающиеся в улыбке губы.

— Спокойной ночи, господин профессор, — Алька повернулась, чтобы уйти, но задержалась и тихо произнесла:

 — Сегодня утром вы в ночной рубашке были просто неотразимы! — и быстро-быстро пошла по коридору к гостиной. В руках у Снейпа мгновенно оказалась наколдованная из воздуха небольшая диванная подушка, которую он швырнул вслед этой нахалке. Подушка ударила Альку по спине. Девочка остановилась, обернулась, подняла с пола подушку и улыбнулась ему:

— И вам не болеть, господин профессор!

С тех пор эта подушечка всегда лежала у неё под головой. Подарок всё-таки…

Вернувшись в кабинет, Снейп разрезал блестящую ленточку и развернул обёртку. Усмехнулся, подержав в руке банку сгущёнки. Такая слабость, как любовь к сладкому, вредит имиджу «кошмара подземелий». Ну, будем надеяться, что мисс Эйлин не болтлива. А вот шарф… Он долго смотрел на этот предмет, стараясь вспомнить, видел ли он его у неё на шее нынешней зимой. Кажется, нет. Он особенно не присматривался. А теперь задумался, откуда взялся этот подарок. Денег своих у неё не было. Значит… шарф купила для неё Черити на деньги, выделенные на её содержание. А она отложила его, чтобы сделать подарок своему декану… «Который ещё и выпендривается, не желая этот подарок принимать, — тут же прокомментировал внутренний голос, — девчонка от души старалась, мёрзла, а господин декан нос воротит».

«Да не нуждаюсь я в её заботе и привязанности! — бушевал Снейп, — ни в её, ни в чьей бы то ни было!»

«Зато она нуждается в твоей. Ведь у неё нет никого ближе тебя. И ей плевать на то, что ты сделал из себя пугало для всей школы. Ну, не видит она в тебе чудовища. Смирись» — внутренний голос был бесстрастен, лишь констатируя факты. Снейп и сам понимал, что уже не сможет относиться к этой девчонке, как к посторонней, от этого ещё больше злился и на себя, и на неё. Ведь заботясь о ней он выглядит дурак-дураком, а она над ним ещё и посмеивается, дрянь такая!

«Да она же беззлобно посмеивается! Не насмехается над тобой, не издевается, как это обычно делали все, кому не лень! Небось, и сама стыдится того, что к тебе привязалась, вот и дерзит поэтому. Характеры-то у вас похожие. Ты же сам видишь, что она — Снейп в юбке. Вот она и «пенится» — совсем, как ты. Подумай, взвесь, что для тебя важнее — держаться за свои дурацкие принципы и изображать монстра или подставить плечо девчонке, которая в тебе нуждается. Ты же видишь, как ей тяжело».

«Почему я должен её жалеть? Меня жизнь тоже никогда не жалела», — сопротивление Снейпа явно ослабевало.

«Потому что ты — взрослый, сильный мужчина. А она — ребёнок, к тому же — девочка. И не должна отвечать за то, что жизнь тебя не баловала».

Его внутренний голос всегда оказывался прав. Спорить с ним было бесполезно, поэтому Снейп махнул на него рукой и отправился спать.

На следующий день Снейп нарочно обратил внимание на то, во что одета Алька. Шарфа на ней не было. На всякий случай Снейп выждал ещё день — вдруг она просто забыла его надеть. Но и на второй день Алька шла на каток, с наполовину голой шеей, хотя мороз крепчал. Что и требовалось доказать. Посещение лавки в Диагональном переулке не отняло много времени. Выйдя из Большого зала после обеда, Снейп окликнул девочку:

— Мисс Северинова, зайдите ко мне в кабинет.

Алька послушно кивнула и отправилась вслед за ним. Гарри с Роном тревожно переглянулись. Что этому уроду нужно от Ал? Может, хочет допросить её по поводу Оборотного зелья? Наверняка уже все, кто оставался в замке, знают, что случилось с Гермионой. А он может сопоставить исчезновение ингредиентов из шкафа с этим происшествием и начнёт мытарить их подругу, дознаваясь, кто в этом виноват. Но Ал не выглядела ни напуганной, ни взволнованной. Друзья знали, какая она храбрая, более того — абсолютно «отвязанная» девчонка, поэтому решили, что пока беспокоиться нечего — Ал сумеет «отмазаться» от всего.

Снейп открыл дверь своего кабинета, пропустил Альку внутрь и вошёл следом. Не присаживаясь сам и не предлагая сесть ей, он остановился в двух шагах от неё и сказал:

— Мисс Северинова. У меня есть дополнение к нашему с вами договору по поводу подарков. Итак, на будущее — я не приму от вас ни одного подарка, который вы будете отрывать от себя в ущерб собственным потребностям, как это случилось с вашим шарфом. Никакие уловки не заставят меня сделать это. Надеюсь, вы это запомните.

Алька вздохнула:

— Тогда мне придётся дарить вам только зелья собственного приготовления. К сожалению, у меня нет собственных денег на подобного рода расходы. А дарить зелья зельевару, согласитесь — глупо.

— Думаю, с вашей страстью к усовершенствованиям, вы сварите такие зелья, о которых я никогда в жизни не слышал, — иронично ухмыльнулся Снейп.

— Угу, — пробурчала Алька, думая, что вот сейчас он вернёт ей этот злополучный шарф и они снова разругаются. Тем временем Снейп подошёл к столу, развернул лежащий на нём свёрток, вернулся к Альке и всунул ей в руки мягкий, невесомый, но невероятно тёплый шарф со слизеринской символикой и пару таких же вязаных перчаток. Этот шарф был явно дороже того, что подарила ему Алька — качество было заметно сразу. Она удивлённо подняла на него глаза, обалдевшая от такого неожиданного подарка.

— Ещё раз увижу вас с голой шеей в такой мороз — отниму коньки, — угрожающим тоном произнёс Снейп.

Недоверие и изумление на Алькином лице постепенно сменялось широкой благостной улыбкой. Поначалу бесёнок, вечно подбивавший её на бесшабашные выходки и дерзкие высказывания, настойчиво тянул Альку за язык, предлагая хихикнуть вслух: «Не профессор Снейп, а добрая бабушка». Когда Алька отмела это предложение, он посоветовал ей гордо заявить, что она не нуждается в подачках. «Заткнись, — сказала ему Алька, — он же от души подарил. Нельзя его обижать!» Да, русская девочка Алина Северинова прекрасно понимала разницу между тем, что делается «от души» и тем, что «по обязанности». Давно уже никто и ничего не делал для неё «от души». И вот теперь этот с виду злобный, чёрствый, вечно хмурый человек сказал ей слова, которые могла сказать только мама — «Не смей гулять с голой шеей в мороз». Разве над этим можно смеяться? А отказываться от этого, проявляя дурацкую, никому не нужную гордость?

Снейп смотрел на Альку, изучая смену выражений её лица, как изучают поведение неизвестного микроба под микроскопом. Вот она улыбнулась, на минутку зарылась лицом в мягкую невесомую теплоту шарфа, вот подняла на профессора сияющие глаза и тихонько произнесла чуть охрипшим голосом:

— Спасибо…

Сердце Снейпа на миг сжалось, а губы искривила обычная презрительная усмешка — привычная защитная реакция от подобного рода душевных движений. Он молча открыл дверь и указал на неё Альке. Она без единого слова вышла в коридор. Дверь за ней тут же захлопнулась.