Страница 16 из 87
— Без «мисс», пожалуйста.
— Хорошо. Не льстите мне, Эйлин.
«Вам все льстят», — почему –то вспомнилась знакомая фраза из фильма.
— Разве я похожа на подлизу? — Алька даже обиделась.
— Нет. Но сейчас вы явно сказали неправду. Из каких соображений?
— Я сказала правду! Имя у вас действительно красивое. И я не виновата, если оно вам самому не нравится!
— Это заявление не делает чести вашему вкусу, мисс.
— Без «мисс», пожалуйста, — ядовито процедила Алька.
Называть его по имени Алька так и не решилась. Поэтому он так и остался для неё господином профессором, в то время как она на время летних каникул стала для него просто Эйлин.
— Сегодня вечером меня дома не будет. Постарайтесь тут ничего не взорвать и не разрушить. Надеюсь, вас можно оставить без присмотра на несколько часов? — Снейп заглянул на кухню, где Алька со Стинки чистили картошку.
— Как не будет? — огорчилась Алька, — а я картошечки решила пожарить…
— Я сегодня ужинаю у Малфоев.
Алька презрительно скривилась:
— Пффф….У Малфо-о-ев…
— Что-нибудь передать Драко?
— Мой пламенный привет, — Алька была разочарована. Она надеялась продемонстрировать господину профессору свои кулинарные способности. А если честно, ей просто захотелось жареной картошки, такой, как готовила мама. Стинки вовсе не умел так жарить картошку, поэтому Алька решила совместить приятное с полезным. А эти противные Малфои разрушили все её планы. «Глисты с поволокой», как когда-то назвал их Рон. — И убедите его родителей внушить своему сыночку, чтоб он засунул своё высокомерие сами-знаете-куда, а то я ему начищу сами-знаете-что.
— Не нужно ссориться с Малфоями. Отцу Драко вполне по силам добиться вашего исключения из Хогвартса.
— Исключат — им же хуже. Неконтролируемая магия и всё такое. Первое, что я сделаю после этого — разрушу их родовое поместье. Волшебная палочка мне для этого не понадобится.
— Не слишком ли вы много возомнили о себе, Эйлин? — Снейп поглядывал на неё иронично.
— Ничуть. В гробу я видела ваших Малфоев.
«Ну и целуйся там с ними, — обиженно думала Алька, уплетая жареную картошку, которая, как назло, оказалась на редкость вкусной, — похвасталась называется…»
— Стинки, — позвала она домовика, — а ты умеешь пироги печь? Или тортики?
— Когда-то пёк. Но давно, — отозвался эльф.
— А твой хозяин любит сладкое?
— Не знаю.
— А что он вообще из еды любит?
— Да он ест всё, что я приготовлю, — пожал плечами Стинки.
— А когда ты торты пёк? — не унималась Алька, — На день рождения ему?
— Ага. Когда он маленький был… — эльф расплылся в умильной улыбке.
— А какой он был маленький?
— Хороший мальчик. Тихий. Сосредоточенный такой. Мать любил. Отец-то у него маггл был. Выпивал да с матерью ругался. А Северус переживал, плакал… Только Стинки не знает, можно ли ему про хозяина вам рассказывать. Так что не спрашивайте меня пожалуйста.
— Ну, хорошо, — Альке хотелось бы побольше разузнать о детстве профессора, но раз Стинки не хочет говорить, то и не надо, — Скажи мне только, когда у него день рождения. Это же не секрет?
— Не секрет. 9 января. Только предупреждаю сразу — подарков он не любит. И не велит ему их дарить.
— Почему? — Алька была искренне удивлена. Вот ей на день рождения уже второй год никто ничего не дарит, а она была бы и не против.
— Не знаю, мисс. Не любит он свой день рождения.
«Ладно, — подумала Алька, — главное — дату не забыть, а там посмотрим»
— Стинки, а у вас сгущёнку достать можно? Есть такой продукт?
Этот вопрос интересовал Альку уже давно. Сгущёнка была её любимым лакомством.
— А что это? — удивился Стинки.
— Ну, молоко сгущённое. Сладкое такое, в жестяных банках, как консервы.
— Не знаю.
— А если наколдовать? Призвать по «Акцио»?
— Попробуйте.
Алька напрягла воображение, представила себе банку сгущённого молока и взмахнула палочкой:
— Акцио, сгущёнка! Получилось!!! — в восторге взвизгнула Алька, увидев на столе вожделенную баночку. Потом закрыла глаза, повторила заклинание и чуть не умерла от счастья, когда рядом с первой маленькой баночкой появилась огромная трёхлитровая жестянка настоящей советской сгущёнки.
— Маленькую банку ставим варить, — распорядилась Алька, — пойдёт на тортик. А большую вскрываем. Я мечтала об этом всю свою сознательную жизнь!
«Обожруся и помру молодой, — подумала Алька фразой из любимого мультика, — И нет, не слипнется!»
На следующее утро, глядя, как Снейп ест приготовленный вчера торт, запивая его чаем, Алька спросила:
— Господин профессор, а вы любите сладкое?
Он неопределённо пожал плечами.
— А вы вообще замечаете, что едите?
— Представьте себе. Этот торт довольно вкусный.
— А сгущёнку любите? — Алька поставила перед ним чашку своего любимого продукта. Он подозрительно посмотрел на содержимое, осторожно попробовал. И с удовольствием слопал всё, запивая чаем. Алька была в восторге — грозный профессор Снейп, мрачный тип со скверным характером, оказывается, любил сладкое, так же, как и она сама. Согласитесь, приятно, когда кто-то разделяет ваши увлечения.
Однажды ночью Альке снова приснился тот давний сон про аварию. Теперь он приходил не каждую ночь, как раньше, а всего раз в две-три недели. Алька кричала и плакала во сне. Проснулась она от того, что кто-то тряс её за плечо. Открыв глаза, она увидела стоящего над ней Снейпа. Люмос от его волшебной палочки неярко освещал комнату. Скорее всего, профессор ещё не ложился. Он был без мантии и без сюртука. Несколько верхних пуговиц на рубашке были расстёгнуты, чего он никогда не позволял себе при Альке. Девочка медленно приходила в себя. Её била крупная дрожь, по лицу стекали капельки пота.
— Вам приснился кошмар? — Снейп чуть склонился над ней.
— Да… Простите, профессор. Я должна была вас предупредить. Мне иногда снится сон про ту аварию… И тогда я кричу во сне. Простите, что побеспокоила вас, — Алька потихоньку приходила в себя.
— Сейчас я дам вам успокоительное, — он шагнул в сторону выхода.
— Не нужно, господин профессор, — остановила его Алька, — Этот сон не повторяется дважды. Теперь недели через две. Не беспокойтесь, господин профессор, я в порядке.
— Правда? — Снейп пытливо взглянул на девочку. Кажется, она действительно пришла в себя.
— Правда. Вы ещё не спите, господин профессор?
— Нет.
— Можно я посижу у вас? Не бойтесь, я не буду болтать. Я книжку почитаю. Просто не хочу одна… — Алька замялась, боясь, что он не поймёт её. Ей сейчас необходимо было присутствие живой души рядом. Но не просить же его посидеть у её кровати?
— Да, конечно.
Он вышел из комнаты, чтобы не мешать Альке одеться. Она накинула халат и тихонько вошла в его кабинет с книгой в руках. Устроилась в уголке дивана, поджав по себя босые ноги и уткнулась в книгу. Снейп наблюдал за ней из своего кресла. Девчонка казалась такой маленькой и беззащитной — взъерошенный воробей, отчаянно борющийся со своими страхами и тяжёлыми воспоминаниями, прикорнувший в уголке старинного дивана. Ему вдруг захотелось сесть рядом, погладить её по голове, чтобы она почувствовала себя не такой одинокой в этом жестоком мире. Но он стеснялся таких проявлений чувств. Они были чужды ему и сейчас тревожили своей кажущейся неуместностью. Разве чудовище, каковым он себя сделал, способно на такие чувства? Откуда вдруг они возникли в его чёрной душе?
Увидев, как Алька поджимает под себя ноги, Снейп встал, взял из кресла лежащий там плед, подошёл к ней и укутал девочку. Алька подняла на него глаза и тихонько произнесла:
— Спасибо…
А потом взяла его за руку и попросила:
— Посидите со мной. Пожалуйста…
Он молча опустился на диван рядом с ней. Её маленькая лапка вцепилась в его ледяную ладонь, отчего рука постепенно согревалась. «Глупенькая моя…», — с нежностью подумал Снейп. Он мог бы быть её отцом или старшим братом. У них так много общего. Обоих жизнь не баловала, закаляя их характеры в борьбе с людьми и обстоятельствами, которые были против них. Она всего лишь ребёнок. Маленькая девочка, которой слишком рано знать о боли и одиночестве. Он нужен ей, как опора, как человек, готовый подставить ей своё плечо. И он сделает это, потому что кто, как не он? Больше никому она не нужна, эта пигалица с железным характером и израненной душой. А ему ли не знать, как болит она — душа эта израненная.