Евангелие от смартфона

— Зачем? — пожал плечами Советник. — Можно работать и со старым материалом. Две тысячи лет назад тоже пришлось на ходу перекраивать сценарий, когда нашего человека взяли за грабеж и подстрекательство к свержению власти. Но кто теперь помнит эти нестыковки? Процесс запущен, маховик раскручен, и его уже никому не остановить. Мы всего лишь немного изменим тактику, сделаем акцент на виртуальном образе — передачи по телевидению, радио, интернет, постепенно меняя информационную составляющую в нужную нам сторону. Не говоря уже о том, что можно подключить и искусственный интеллект. Его введение мы планировали несколько позже, но обстоятельства нас торопят. Так что через несколько лет уже никто не будет помнить, что и как было на самом деле, останется только то, что вам вложат в голову. Библия тоже была написана не сразу после известных событий. Но мы отвлеклись. Dictum sapienti sat est[5].

— Да, отвлеклись. Но если настоящий правитель земли не Давыдов, то кто же он тогда?

— Он? — хмыкнул Советник. — Нет, моя дорогая, это не он, а она! Королева!

— Неужели! — от пронзившей меня догадки я даже села.

— Да, именно, кто бы мог подумать.

Советник с улыбкой смотрел на меня. В ней одновременно играли множество чувств — понимание, снисходительность, радость сопричастности. Он получал огромное удовлетворение, наблюдая за моим ошеломленным видом. Наверное, с таким видом взрослые наблюдают за ребенком, узнавшим серьезную тайну или впервые попробовавшим мороженое. Интересно, сколько раз ему приходилось сообщать этот факт?..

Однако, как бы я ни была удивлена, голова у меня продолжала работать, и в ней роилось множество вопросов.

— Погодите, но почему такая паника? Наверняка же предусмотрен некто, кто занимает место вашей королевы во время ее отсутствия? В конце концов, она живой человек, и как любой человек подвержена смерти, болезням, непредвиденным случайностям.

— Все, что вы говорите, верно лишь для обычных правящих династий, которые располагаются гораздо ниже в пирамиде власти. К тому, кто вознесен на вершину, не применимы обычные человеческие критерии. Королева может быть только одна, никаких и.о. нет и быть не может.

— Я вас не понимаю.

В этот момент за дверью послышались приглушенные выстрелы. Я прислушалась. Точно, вот еще один. Надрывавшиеся и раньше сумасшедшие завыли еще громче.

Я перевела взгляд на Советника, но он, похоже, ничего не заметил.

— Во-первых, королева живет намного дольше обычных людей, за счет гм… скажем так, несколько иной генетики и несколько иного состава крови, — продолжал рассказывать он. — Она не подвержена болезням, ее жизни и здоровью ничто не угрожает, ни аварии, ни природные катаклизмы, ни другие опасности…

— Но… — встряла я.

Майер едва заметно поморщился — было видно, что ему неприятен вопрос, и он вовсе не стремится на него отвечать.

— Знаю, знаю, что вы сейчас скажете, но, поверьте, такие случаи крайне редки. Собственно, за обозримую историю подобных случаев, когда приходилось опасаться за жизнь королевы, было всего два. И оба произошли в России. Почему-то она становится уязвимой в этой части планеты. Обычно королева избегает Русскую равнину, но не в этот раз… Итак, королевы живут очень долго по человеческим меркам. Когда королева начинает стареть… нет, стареть — неправильное слово. Скажем, когда она начинает уставать от своей функции, то ее совет из десяти иерофантов выбирает десять элитных семей, которым предоставляется право произвести на свет… нет, не будущую королеву, а лишь кандидата на престол. Кстати, Гелиопольская Десятка, Совет десяти архонтов в Греции, Совет Десяти в Венеции — все это отголоски высшей десятки. Далее эти десять девочек воспитываются как возможные наследницы королевы и затем лишь одна из них, которую выберет сама королева, становится ее преемницей. Но даже преемница не может выполнять королевские функции, пока не пройдет инициацию. Наша же королева совсем молода, поэтому вопрос о наследнице не ставился. Более того, пока даже не рассматривался вопрос о выборе семей.

— И каким образом в этой истории замешан Андрей Крылов?

— Не буду утомлять излишними подробностями, но элитным семьям, или мировой закулисе, как вы нас называете, доступны…

Советник не успел закончить фразу, дверь в палату распахнулась, и некто в белом халате и с пистолетом в руке хорошо знакомым голосом произнес:

— Я тоже хочу послушать вашу историю, но не здесь.

Персонаж, возникший на пороге палаты, несмотря на весь драматизм ситуации, выглядел настолько комично, что я, не удержавшись, расхохоталась.

— Смеяться будешь потом, когда выберемся, — с едва заметной обидой в голосе бросил мне Егор.

Он был наряжен в белый халат, размера на два меньше, чем нужно. Из-под халата выглядывали голубые медицинские брюки, едва доходившие ему до щиколоток. Зеленая медицинская шапочка надвинута на самые брови, на шее болтается марлевая маска. Видимо, врач, которого раздел Егор, доставал ему до плеча.

Внимательный взгляд в мою сторону:

— Ты в порядке?

— Да в порядке я, в порядке.

Я встала с кровати — ноги держали неплохо. От наручников я сумела избавиться, пока слушала откровения Советника.

— Пошли, быстрее.

— А его куда? — я мотнула головой в сторону серого кардинала, застывшего молчаливой статуей посреди палаты.

— Возьмем с собой. Мне очень хочется услышать из первых уст о последних шалостях за кулисами, — едко пошутил Егор, и мы осторожно выглянули в коридор.

Егор уже было направился вперед, но я остановила его, кивнув на столик со сложенными чистыми смирительными рубашками.

— Некогда, — бросил Егор, но, поразмыслив секунду, передумал:

— Давай.

Схватив одну из них, мы юркнули обратно в палату. Нацепив рубашку на Советника прямо поверх костюма, мы крепко завязали ему за спиной руки. Егор разорвал наволочку и этот импровизированный кляп затолкал Майеру в рот, а чтобы наш произвол не слишком бросался в глаза, прикрыл это безобразие снятой со своей шеи маской.

Мы опять высунулись в коридор. Пусто. Только протяжные крики, давящие на мозги. Удивительное дело, но стрельба в психбольнице никого, кроме пациентов, не волновала.

Выстроившись гуськом — Егор, Советник и я в качестве замыкающего — мы двинулись к выходу. Поравнявшись с комнатой охраны, я увидела завалившегося лицом на пульт человека в форме. Крови не было, видимо, Егор просто вырубил его. Зато на полу, раскинув руки, в кровавой луже лежал кто-то из свиты Советника. Джамал — его я узнала по коричневым ботинкам — сидел в углу, привалившись к стене, рядом валялся пистолет.

Егор зашел в комнату, включил на пульте тумблер, затем быстро чиркнул вынутой из кармана пластиковой картой по замку и с видимым усилием нажал на железную дверь, перегораживавшую коридор. Мы пошли дальше.

— Там еще один пост, молчи, говорить буду я, — бросил он мне через плечо.

— А если этот, — кивок в сторону Советника, — что-нибудь устроит?

Егор выгнул бровь.

— Ну, пусть попробует. Только кто его слушать будет — он же псих.

Мы спустились по лестнице на первый этаж и попали в другое крыло больницы — в отделение для больных с легкими расстройствами. Причем, больных далеко не бедных. Да и больных ли вообще?

Стены здесь были выкрашены в позитивный салатный тон, на полу лежал явно не самый дешевый керамогранит, окна, правда, были забраны решетками. Вдоль стен обычные деревянные двери без запоров, мягкие диванчики и кресла, хотя и с антивандальным покрытием. Нашелся даже букет цветов в пластиковой вазе, стоящий на маленьком столике. Наверное, здесь выводят из депрессии модниц, обнаруживших свое новое платье на сопернице, решила я. Еще здесь набираются сил биржевые трейдеры, утомившиеся от скачущих графиков и больших цифр, да и все остальные, кто не прочь на время отдохнуть от круговерти столичной жизни.

Две девушки с безупречным макияжем в дорогих спортивных костюмах с увлечением рассматривали глянцевый журнал, на нашу процессию они не обратили никакого внимания. Зато невысокий щуплый очкарик, попавшийся нам навстречу, наоборот, проводил нас внимательным взглядом.