Страница 47 из 57
Мы поравнялись с очередным постом охраны. Егор шел не останавливаясь, по-хозяйски печатая шаг.
— Куда вы его забираете? — высунулся в окно КПП толстощекий страж двери. — Мне никакие документы не передавали. Как я буду оформлять перевод?
Советник замычал.
— Не успели, следственный комитет вечером пришлет, — буднично бросила я охраннику, предъявив удостоверение. — Мы его второй месяц за границей разыскиваем по линии Интерпола, а он вот где притаился. Слышали про хищения в Роснано? То-то же! Только после вашего лечения от него никакого толка. Разговаривать не может — лишь мычит, куда деньги дел — не помнит.
Ворча и сокрушенно качая головой, охранник пропустил нас. Егор скрытно показал мне большой палец, и мы направились в безликий, похожий на все больничные холлы сразу, вестибюль клиники. До приветливо распахнутых входных дверей оставалось каких-нибудь несколько метров, и я уже почти набрала в грудь воздуха, чтобы облегченно выдохнув, оставить это заведение, но не тут-то было. Важный доктор, плотно упакованный в белый халат, аккуратно застегнутый на все пуговицы, бросился нам наперез.
— Это что такое!? — с неподдельным возмущением воззрился он на нашу процессию. — А ну живо назад! Здесь приличные люди ходят, а не эти. Живо, живо обратно!
И он замахал на нас руками, словно загонял гусей в загон.
— Что тут происходит? — заволновалась молодая женщина за стойкой регистратуры.
Советник опять замычал, бешено вращая глазами.
— Не волнуйтесь, мадам, все под контролем, опасный псих сбежал из мирового правительства, — весело сказал Егор, подталкивая Советника к дверям.
— Направо, черный джип, — подсказал мне напарник, когда мы оказались на свободе.
Советника затолкали на заднее сидение, Егор бесцеремонно задвинул его в угол и уселся рядом. За руль пришлось сесть мне.
— Вырулив с больничного двора, я спросила:
— Куда едем? К нам в отдел?
— Пожалуй, нет, — задумчиво протянул Егор. — Есть у меня на примете симпатичный приватный подвальчик, там и поговорим.
На перекрестке с нами поравнялась потрепанная легковушка с дачным прицепом. Егор приоткрыл окно и, размахнувшись, запустил айфон Советника прямо в кузов с пустыми трехлитровыми банками и пластиковыми ведрами.
— Его высокопреосвященство отправился на шесть соток в деревню Косякино окучивать картошку, — хмыкнул он.
* * *
Как оказалось, под симпатичным приватным подвальчиком Егор подразумевал одну из переговорных спецслужб — оборудованную всем необходимым комнату в подвале офисного здания, где нас гарантированно никто не потревожит. «У спецслужб бывают не только конспиративные квартиры, но и конспиративные подвалы», — пошутил он.
Егор стащил с головы зеленую медицинскую шапку и устало вытер ей лоб — все-таки я переоценила его хладнокровие — затем вынул изо рта нашей добычи импровизированный кляп. Советника он усадил на стул, однако смирительную рубаху снимать с него не спешил.
В комнате было жарко. Я включила кондиционер на полную мощность, развязала узлы смирительной рубашки и принесла Майеру стакан воды. Он пил жадно, расплескивая воду на одежду. Обычно гладко прилизанные волосы растрепались и теперь топорщились клочьями, глубокие морщины стали заметнее, дорогой галстук, выбившийся из-под помятого пиджака, съехал на бок.
Я смотрела как судорожно дергается кадык на тощей жилистой шее и больше не чувствовала в этом человеке той всесокрушающей властности, с которой столкнулась в Кремле. Обычный далеко не молодой человек. Еще и нездоровый к тому же — выпив воду, Советник надолго закашлялся.
Выдавив из себя последние хрипы, Майер с кривой улыбкой взглянул на Егора.
— Господин Ракитин? Ну как же без вас! А я все гадаю, чьи там уши торчат из-за спины моего старинного приятеля?
Егор молчал, глядя на серого кардинала с нескрываемой ненавистью.
— Впрочем, я и сам мог бы догадаться, — продолжал как ни в чем не бывало Советник. — Кто же еще с упрямством, достойным лучшего применения, столько лет будет преследовать нас? Но я опять и опять говорю вам: мы вам не враги. К сожалению, вы способны узреть лишь то, что лежит на поверхности, а на поверхности вы видите всего лишь тени, оставленные реальными фигурами, а не сами фигуры. Вы не в состоянии разглядеть кукловода, прячущегося за занавесом. Если бы вы заглянули за кулисы, то больше не мучились бы поиском смыслов в этом абсурдном мире. И абсурден он для вас лишь потому, что вы не видите целостной картины, пребываете в театре теней. Я разочарован. Ваша молодая коллега намного проницательнее и умнее вас. В этом мире должны жить такие как она. Вы устарели, как и мой друг Антон.
Я перевела взгляд на Егора, интересно, что он ответит на эту тираду? Но мой напарник вовсе не собирался дискутировать с Советником.
— Послушай-послушай, где еще такое услышишь, — невесело усмехнувшись, сказал он мне. — Первый раз это звучит захватывающе. А я пойду, пора эти больничные тряпки сменить на нормальную одежду. Сказочку о пользе пирамиды власти с королевой на вершине уже успел рассказать? А про «Вселенную-25»? Нет? Как же так? Теряете хватку, стареете, наверное.
И сокрушенно качая головой, Егор вышел. Советник выжидающе смотрел на меня.
— Что такое «Вселенная-25»? — спросила я.
Не люблю обманывать ожидания. К тому же мне было интересно узнать, насколько его версия будет отличаться от версии «для народа», прочитанной мной в интернете.
Советник поерзал на стуле, выбирая позу поудобнее, достал из внутреннего кармана пиджака сигару и вопросительно уставился на меня. Получив мой разрешающий кивок, он раскурил сигару и принялся рассказывать.
...В 70-х годах в Америке группа ученых под руководством Джона Кэлхуна[6] изучала поведение колонии грызунов. Конечной целью исследований было прогнозирование будущего для человеческого общества. Считалось, что эти эксперименты должны ответить на вопрос, как скученность и перенаселенность городов повлияет на человечество.
Кэлхун устроил настоящий рай для мышей. На большом и закрытом полигоне он разместил четыре пары здоровых и вполне довольных своей жизнью зверьков. На полигоне поддерживалась комфортная температура, в изобилии присутствовала вода и еда. Были даже продуманы гнезда для самок, где они могли выводить потомство. Там было безопасно — за мышами не охотились хищники. Днем и ночью опытные ветеринары наблюдали за здоровьем животных и при первых же признаках заболевания приходили на помощь. Настоящий Эдем за одним лишь минусом — из него было невозможно выбраться.
Оказавшись в раю, мыши начали усиленно размножаться. А что им еще оставалось делать?
Поначалу все шло прекрасно, но где-то к концу первого года эксперимента рождаемость замедлилась, а в мышином сообществе возникло расслоение — в раю появились первые иерархи и первые отверженные. Изгоями становились особи, не нашедшие своего места в мышином Эдеме, их можно было узнать по обкусанным хвостам и пятнам крови. Почему они вдруг стали жертвами агрессии? И откуда вообще в условиях всеобщего изобилия могла взяться враждебность? Ответ ученые видели в следующем. В раю стало гораздо теснее. Продолжительность жизни выросла, стареющие мыши не освобождали места для молодого поколения. Зверьки стали агрессивнее и часто устраивали драки. То среднее поколение нападало на молодняк, то молодняк пытался отвоевать себе место у стариков, то не нашедшие себе место изгои устраивали кровавые драки между собой. С другой стороны, среди самцов проявилась и другая крайность — сломленные психологически, они оказались не способны к защите своих самок и своего потомства от нападений других мышей.
В таких условиях женская половина рая проявляла крайнюю нервозность, что неудивительно, — ведь они больше не чувствовали себя и свое потомство в безопасности. Они были вынуждены драться, чтобы защитить свое потомство. Появилась жестокость и по отношению к детенышам. В результате рождаемость значительно упала, а смертность молодняка, наоборот, выросла.