Страница 44 из 57
Я сорвалась на бег. Только бы добраться до машины, а там оторвусь.
По широкой дуге я начала огибать преследователей, краем глаза заметив, что в погоню бросились двое, а третий остановился и будто бы прицелился.
Я почти добежала до своего «рено» и уже нашаривала в сумке брелок с ключами, как ощутила легкий укол — будто пчела укусила в шею. Ноги вдруг перестали держать меня, с огромным трудом я сделала шаг и осела на землю. В глазах потемнело, шум машин, грохот проезжающего трамвая, голоса — все внезапно стало отдаляться. Словно издалека я услышала, как кто-то звал на помощь, крича «помогите, девушке плохо», на что вежливый мужской голос ответил «мы ей поможем». Последним уголком гаснущего сознания я почувствовала, что меня поднимают и куда-то несут.
* * *
Сознание возвращалось по частям. Сначала мне показалось, что я все еще лежу на диване в кабинете шефа. Затем перед глазами на секунду возникли качающиеся стены и потолок, но это было настолько тошнотворное зрелище, что глаза закрылись сами собой. И только спустя… трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем я пришла в себя. Наверное, меня разбудили крики. Монотонные, изматывающие, то стихающие до невнятных рыданий, то переходящие в оглушительные озлобленные вопли.
Я лежала на боку на жесткой кровати… Да, это было похоже на палату для буйнопомешанных, как их любят показывать в фильмах, — отсутствие мебели, серые стены без окон, обитые войлоком, струящийся откуда-то сверху мертвенно-белый свет. Я попыталась пошевелиться и обнаружила, что правая рука прикована наручниками к спинке кровати. Рядом послышался шорох, я скосила глаза — женщина в белом халате с суровым лицом складывала шприцы в чемоданчик.
Я в больнице?
Вопли в коридоре отдавались тупой болью в затылке, будто кто-то с каждым криком вколачивал мне в мозг гвоздь. Мучила изжога, очень хотелось пить. Я попыталась сесть, но приступ сильного головокружения буквально свалил меня обратно на кровать.
Женщина, уже собравшись уходить, внимательно оглядела меня и легко качнула головой словно бы в осуждение. Что-то в моем состоянии ей не нравилось. Однако звонок ее мобильника, прозвучавший в моей голове настоящим громовым раскатом, заставил ее поторопиться. Еще раз окинув меня тревожным взглядом, она торопливо вышла.
Дверь с громким щелчком захлопнулась.
Похоже, рассчитывать на чью-то помощь здесь не стоит. Я вновь попыталась сесть. Со второй попытки мне это удалось. Привалившись спиной к стене и судорожно сглатывая, я силилась подавить подступающую к горлу тошноту. Стараясь глубже дышать, я попыталась привести мысли в порядок.
Так, последнее, что я помню, — мне вкололи какой-то препарат. Снотворное? Вряд ли, скорее целый химический коктейль из арсенала спецслужб — сердце бешено колотилось, собираясь выскочить из груди, правую руку сводило судорогой. Но как бы мне не было плохо, надо выбираться из этого приюта скорби. Сначала надо попробовать встать и попытаться избавиться от наручников. Я уже собиралась реализовать эту идею…
Черт! Они же наверняка наблюдают за мной!
Вместо того чтобы встать на ноги, я наоборот, свалилась на кровать, но сделала это так, чтобы руки оказались накрыты подушкой, а дверь и большая часть комнаты была у меня перед глазами.
Не знаю, закончилось ли действие препарата или помог укол, сделанный местной докторицей, но я почувствовала себя лучше настолько, что смогла осмотреться. Окна действительно не было. Дверь без ручки и наверняка открывается только с той стороны. Ладно, займемся наручниками. Я слабо пошевелила правой кистью — а вот и первый просчет моих похитителей. Надетые на меня наручники были рассчитаны на широкое мужское запястье и я, миниатюрная девушка с тонкой костью, при наличии достаточного количества времени и некоторых усилий с моей стороны вполне могла бы их снять. Чем я и занялась, по-прежнему делая вид, что еще не пришла в себя.
Мое занятие прервал звук открывающейся двери. Сквозь щелочки чуть приоткрытых глаз я видела, как со стороны двери ко мне приближаются коричневые мужские ботинки. Затем жесткая рука бесцеремонно усадила меня, губ коснулся пластиковый стаканчик.
— Пейте, — прозвучал приказ.
Пить хотелось безумно, но я не спешила. Пусть думают, что я еще не пришла в себя.
— Пейте, это вода, — повторил незнакомый мужской голос.
Я выпила воду, пролив часть на себя, и уже собиралась свалиться обратно, но крепкая рука удержала меня, а мужской голос, на этот раз уже хорошо знакомый, проговорил:
— Нет, только не это. Вам недавно сделали укол, так что скоро вы придете в норму, если уже не пришли и не разыгрываете нас. Прошу простить за наручники, но мне нужно, чтобы вы меня спокойно выслушали. Также прошу простить за ваше самочувствие — сначала мощное снотворное, затем мощный нейтрализатор, но ситуация не терпит отлагательств. Agere sequitur esse[1].
Я открыла глаза — притворяться дальше не имело смысла. Передо мной стоял Советник собственной персоной, а один из его горилл стискивал мою руку.
— Джамал, отпусти барышню, — приказал Майер.
Железная хватка, сковывающая мою руку, разжалась.
— Где я нахожусь? — хриплым после лекарств голосом спросила я.
— Хм, это так важно? В сумасшедшем доме.
— Почему?
— Хм, а почему бы и нет? Хорошее место для конфиденциального разговора, здесь нам никто не помешает. Мне — сказать все, что я хочу вам сказать, а вам — спокойно меня выслушать. Но сначала позвольте полюбопытствовать: почему вы пренебрегли приказом начальства и продолжили расследование? Желание проявить себя? Продвинуться по карьерной лестнице? Или вы действительно имеете к Андрею Крылову что-то личное? Или все вместе?
Я молчала.
— Не хотите отвечать? Ладно, не важно. Важно другое — почему вы все время оказываетесь на шаг впереди нас. И почему Крылов нисходит до разговора с вами. Да-да, только вы удостоились такой чести.
У меня не было ответов на его вопросы, но Советник расценил мое молчание по-своему.
— Будете упорствовать? Ну что ж, — вздохнул он. — Просто не получилось, придется идти длинным путем. Viam supervadet vadens[2].
— Вы меня убьете?
— Зачем? — поморщился Советник. — Нет. Если бы ваша смерть приблизила меня к цели, я не колебался бы ни секунды, но вы мне нужны живой. И нужны на моей стороне. Я собираюсь перевербовать вас.
— Думаете, получится? — в эти два слова я постаралась вложить весь сарказм, который смогла найти в себе.
— Получится, — уверенно кивнул серый кардинал.
Внезапно знакомая мелодия резанула уши — именно такая стоит на моем телефоне. Джамал запустил руку в карман пиджака, достал надрывающийся смартфон и вопросительно уставился на Советника. Тот кивнул:
— Пусть девочка поговорит с начальством.
Джамал включил громкую связь и приставил телефон к моему уху.
— Анна, открылись новые обстоятельства, срочно жду тебя в отделе, — прошелестел мобильник голосом шефа.
Я молчала.
— Анна, ты меня слышишь? Ты в порядке?
— Нет, я не в порядке, — ответила я, постаравшись воспроизвести мрачные интонации Марселласа Уоллеса из «Криминального чтива».
— В чем дело? — в голосе шефа почувствовалось напряжение.
Я опять замолчала. Советник невозмутимо махнул Джамалу и тот передал ему мой смартфон.
— Приветствую, Антон. Твоя сотрудница у меня и сейчас мы с ней мило беседуем.
Из мобильника раздался мат.
Майер поморщился и укоризненно покачал головой.
— Bruta fulmina[3]. Ты можешь сквернословить сколько угодно, это ничего не изменит, она нужна мне.
— Зачем?
— Собственно, сама она нас мало интересует, но она удивительным образом умеет находить того, кто нам очень и очень нужен. Так уж получается, что хорошо подготовленные профессионалы не могут подобраться к объекту, а она делает это с завидной легкостью. Вот нам и нужна ее помощь. Ибо этот мальчик обладает такой степенью чувствительности, что за километр чует агрессию по отношению к себе. Впрочем, вы и сами имели возможность убедиться в этом. Если она выполнит все, что от нее требуется, никто не пострадает. Более того, очень и очень влиятельные люди будут ей благодарны. И тебе тоже. Негоже разбрасываться благосклонностью сильных мира сего.