Евангелие от смартфона

Я достала блокнот и шариковую ручку. Схемы, рисунки, а порой и просто черкания карандашом по бумаге частенько помогали мне собраться с мыслями.

Итак. 24 июня убили Иннокентия Давыдова и ранили двух девушек: Камиллу Неве, брюнетку 20 лет, гражданку Великобритании, спутницу артиста, и Веронику Иртеньеву, блондинку 19 лет, москвичку, случайно оказавшуюся не в том месте и не в то время, подругу Андрея Крылова.

На салфетке появилась дата 24 июня и четыре кружочка: Давыдов, Вероника, Камилла, Андрей. Давыдова я обвела жирной линией — как-никак он был ключевым персонажем в этой истории. От Давыдова к Камилле я пустила стрелку — это он привез Камиллу с собой Москву на концерт, и из-за него она попала под пули. Давыдов погиб сразу — я пометила его крестом, а Камилла жива, но находится в коме. Причем, под именем Вероники.

Теперь другая пара — Андрей и Вероника — случайные люди в этой истории. Их я соединила простой линией. Вероника умерла во время операции — в блокноте появился второй крест. И сейчас ее труп уже второй месяц лежит в морге под именем Камиллы. Я соединила девушек на салфетке обратными стрелками.

Зачем нужна такая подмена? Чего они (кто «они» — пока оставим за скобками) этим достигли? Единственное, что пришло мне в голову, — кому-то было очень нужно, чтобы Камиллу все это время считали мертвой.

Но зачем?

Предположим, затем, что будь она жива, ее жизнь оказалась бы под угрозой. Возможно, убийца Давыдова стрелял не только в артиста, но и в Камиллу тоже. Но убийца мертв, значит, ей ничего не угрожает. Или угрожает? Тогда получается, что убийца действовал не один, есть кто-то еще, кто желает ей смерти. И еще вопрос вдогонку: грозит ли ей опасность только в Москве или в любом другом городе? Если верен первый вариант, то не безопаснее ли было сразу же увезти ее за границу в какую-нибудь частную клинику? К тому же, в Европе и медицина лучше, чем у нас, и уход… Какой смысл таскать к нам светил из Германии и Швейцарии, когда намного проще перевезти девушку туда? Что же им помешало так поступить?

Понимая, что обращаюсь не совсем по адресу, я все же решилась поделиться своими сомнениями с Залмановым и набрала его номер.

Доктор, как и ожидалось, поотнекивался вначале — дескать, не его сфера компетентности, но затем все же поделился нужной информацией. Обычно после таких операций, как перенесла Камилла, перевозить пациента нельзя дня четыре-пять, иначе могут возникнуть серьезные осложнения. Далее — по показаниям. Видимо, эти несколько дней и сыграли решающую роль. Ради них и была затеяна вся эта возня с подменой. Почему же не перевезли потом? А в каком качестве? Как Веронику Иртеньеву? Тогда пришлось бы привлечь ненужное внимание российских компетентных органов, ибо с чего вдруг некто профинансировал дорогостоящее лечение за рубежом обычной российской девчушки. Как Камиллу Неве? Тогда все бы знали, что она жива и над ней опять бы нависла угроза. А если прав Ганич и Неве — это не настоящая личность, тогда почему бы ей не сделать новую личность и новый паспорт? Не-е-ет, здесь кроется что-то еще.

Я чувствовала, что мои мозги начинают закипать. Пора сделать перерыв. Я допила кофе, заказала вторую чашку и взглянула в окно. За стеклом пробегали редкие прохожие, от трамвайной остановки в сторону больницы потянулись первые посетители.

Скучающая официантка принесла заказ и включила телевизор. Начиналось очередное ток-шоу, бодрый ведущий которого вынудил меня отставить чашку.

Как же я могла забыть!

Ведь всего несколько дней назад сама смотрела такое вот шоу, в котором Андрей утверждал, что убийца стрелял вовсе не в Давыдова, а в Камиллу. Глупость, конечно… Но все же, если допустить, что парень прав, то выходит, что Давыдов получил шальную пулю, предназначавшуюся Камилле? Значит, если вдруг станет известно, что она жива, то ей и сейчас будет угрожать опасность.

Эту мысль я закрепила большим глотком кофе.

Кстати, тогда понятно, почему в морге лежит труп Вероники. Вечно в подвешенном состоянии эта ситуация находиться не сможет. Рано или поздно Камилла очнется или умрет. Если Камилла умирает, так и не приходя в сознание, то больница оформляет ее смерть как смерть Вероники и выдает безутешным родственникам Иртеньевой труп, именно для такого случая и хранящийся в морге. Ежели Камилла выходит из комы, то, видимо, ее по-тихому забирают из больницы и под чужим именем вывозят за рубеж, а родственникам Вероники опять таки выдают старый труп, но со свежей датой смерти.

Я обвела кружочком имя Камиллы и поставила рядом жирный знак вопроса.

Вокруг обычной двадцатилетней девушки такой огород городить не будут. Кто же вы такая, мисс Неве?

А еще каким-то шестым чувством я чувствовала, что здесь замешан Андрей, но никак не могла понять, каким образом. Только ли как парень Вероники или здесь кроется что-то большее?

Я подчеркнула имя Андрея и принялась дорисовывать и ему жирный вопрос, но от этого занятия меня отвлек телефонный звонок.

— Кто молодец? Я молодец! — завопил в трубку Ганич.

Он был очень возбужден. Настолько, что даже не мог говорить.

— Выдохни, сосчитай до пяти и рассказывай.

— Ух! Сейчас! Пробил я пальчики твоей спящей красавицы! Знаешь, кто это на самом деле? Ни за что не поверишь! Не, ну какой же я молодец!

Леонид действительно шумно выдохнул в трубку и начала рассказывать. При этом он даже позабыл о своей любимой цитате из братьев Стругацких, без которой обычно не начинал свой монолог.

Я слушала молча, не понимая, с чего вдруг он так возбудился. Фамилия, названная Ганичем, не сказала мне ничего, равно как и присовокупленный к ней титул.

— Ну и что?

— Как что? — опешил от обиды Ганич. — Уманская, ну ладно я технарь до мозга костей, но ты же вроде историю учила? Это старинный аристократический род, с одного бока у них Меровинги и Габсбурги, а с другого — черная венецианская аристократия. Они со всеми королевскими домами Европы повязаны. Я потянул только за одну ниточку — на большее времени не было, только чуть-чуть копнул, а там такое полезло! Ух!

— Сунь голову под холодную воду — посоветовала я. — Сейчас закипишь. Шеф на месте?

— Да, на месте, приезжай скорее.

— Еду, — бросила я и поднялась со стула.

Черт!

За окном стоял Андрей. По-прежнему в своей огромной не по размеру фуфайке, босиком, только на голове отсутствовали бинты, зато теперь были видны свежие шрамы, пугающие прохожих.

Я выскочила из кафе. Надо скорее забрать парня отсюда, пока сердобольные граждане не сдали несчастного сумасшедшего — а как еще можно интерпретировать его вид — в больницу, прямо в руки гориллам Советника.

— Я знаю этого молодого человека, я сама отведу его на отделение. Спасибо! Большое спасибо! — хватая мальчишку под руку и попутно оттесняя подошедшего мужичка, протараторила я. — Нет, помогать нам не надо, мы справимся, еще раз благодарю за участие.

Мужик с сомнением оглядел меня. Я натянуто улыбнулась — да отвяжись ты, наконец! — и потащила Андрея к своей машине. Хорошо, хоть он не упирался, а покорно плелся следом. По пути на лотке я купила бейсболку, которую сразу же набросила ему на голову. Не хватало еще, чтобы его узнали.

— Какой у тебя размер обуви? — спросила я Андрея.

Он молча переводил взгляд от лотка с вещами на меня.

— Андрей, пожалуйста, какой у тебя размер обуви?

— Сорок третий, — бросив профессиональный взгляд на грязные ступни парня, уверенно выдала продавщица.

Я быстро сунула ей деньги, подцепила кеды и….

Дьявол!

Андрея рядом со мной не было, а я так и осталась стоять с кедами 43-го размера в руках. Озираясь по сторонам — куда он мог подеваться, ведь только что был тут — я рванула в сторону больницы.

— Вы кого-то ищете? — раздался вежливый мужской голос за спиной.

Твердая рука крепко схватила меня за локоть. Вывернувшись, я швырнула кеды в лицо державшему меня мужчине и метнулась в сторону.

Поздно.

Мне навстречу направлялись двое мужчин в темных костюмах. И ничто в их движениях не наводило на мысль, что они собираются спросить меня «как пройти в библиотеку».