Страница 10 из 17
Многие говорили о возникновении новой финскости, которая становится частью идентичности человека посредством образования, работы и жизненного круга, а не «произрастает» из его происхождения. Финский язык и финскость в Карелии показывают значительную гибкость, чему многие интервьюируемые были рады, а некоторые из них были «носителями» такой усвоенной в системе образования и в проживаемой через профессиональную занятость финскости.
…я не считаю, что эта финскость – это что-то данное отцом или матерью, да: äidinkieli [родной язык, дословно – материнский ОДМ] там, какие-то äidinmaidon kanssa [с молоком матери ОДМ] вот эти вот на свет которые. То есть они вполне могут быть выучены. Они вполне могут быть впитаны. И как бы в принципе этничностъ эта вот финская, почему бы нет? Я скажу честно. Я не считаю себя русским абсолютно. Но я не могу сказать, что я себя считаю финном. Нет. Я не финн. Но финское мне ближе, чем все-таки русское. Понимаешь? Выращен так уже, да, в школе, в вузе. Тут потом сколько лет уже тоже работа. Воспитанное в себе. Ну, оно мне ближе. Оно мне, в принципе, как бы и интереснее. Я не отдавал себе отчета. Может быть, это, кстати говоря, я сейчас так думаю (М. Н.).
На данном этапе можно говорить о том, что финскость становится в какой-то мере надэтничной, и существует она благодаря «национальным» институтам: системе образования и финансируемым государством средствам массовой информации, театру, министерствам. В какой-то мере финский язык как профессия может быть востребован в коммерческой переводческой деятельности, а также в организациях гражданского общества (общество Карелия-Финляндия, Союз финнов Карелии «Инкери», лютеранская церковь). Институты делают этничность частью структуры общества, «нормализуют» ее, делают общественным фактом. Они участвуют в ее возобновлении: в них образуются социальные сети, благодаря которым заключаются также и «моноэтнические» браки, которые поддерживают «биологическую» основу этничности. С другой стороны, по замечанию Брубейкера (Brubaker 2013: 256–260), институты этничности меняют перспективу: те, кто находится вне их, наделяются «этничностью», тогда как те, кто включен в них, становятся «одним из нас». Институты также производят представления об этничности.
Приведенные выше мнения относительно усвоения языка и форм его бытования указывают на роль государственных (прежде всего) институтов в производстве этничности. Государство до сих пор выступает главным спонсором этничности, и мои собеседники считают, что ее существование и развитие во многом зависит от того, как государство организует, например, обучение «национальным» языкам, поддерживает традиционные институты, ведущие свое начало от основания Карелии как отдельной территориально-административной единицы (например, журнал «Carelia», газету «Karjalan Sanomat», национальный (бывший Финский) театр, ансамбль «Кантеле»).
Система образования в производстве национальности
В 2013 году финский язык в Карелии изучали 4256 школьников в 32 школах (в 2012 году – 4170, в 2011–4110 школьников, что приблизительно в два раза превышало количество детей, изучающих карельский язык) (Этнокультурное 2014). Количество школ с преподаванием финского и школьников, его изучающих, постоянно снижается (в 2007–2008 годах 56 школ и 5573 ученика, в 2013–2014 годах 32 школы и 4256 учеников), хотя одновременно в республике существует стойкий интеpec к финскому языку в связи с желанием многих молодых людей ехать в Финляндию учиться, о чем многократно говорилось в интервью. По моим подсчетам, в качестве языка углубленного изучения (то есть начиная со второго класса) его можно было изучать только в восьми школах республики, а в восьми обучение было организовано с 5–6 класса. В форме кружка обучение обычно менее эффективно: детей занимается меньше, и учатся они с меньшим энтузиазмом. По мнению Евгения Клементьева (2010), в обучении языкам, особенно «национальным», важен принцип непрерывности, то есть возможность изучать их с младших по старшие классы – если существует стремление освоить их настолько, чтобы школьник в принципе смог бы заговорить на них, при условии того, что языки уже не передаются в семье. Клементьев (2010) отмечает, что такого рода преподавание находится в настоящее время на спаде. И в чисто количественном выражении преподавание финского снижается. Клементьев (2010: 348) приводит данные об изучении финского в 1990-е годы: в 1989/90 учебном году он преподавался в 43 школах (5052 ученика), а в 1995/96 году в 103 школах (134223 ученика). Снижение количества учеников, изучающих финский в 2000-е годы, он объясняет демографической ситуацией. Очевидно, существуют и другие причины спада количества изучающих финский язык школьников.
Весной 2013 года в Петрозаводске сложилась ситуация, всколыхнувшая всю «национальную» общественность и широко обсуждавшаяся в местной прессе, в том числе в газете «Карьялан Саномат» (см., напр., Suomea vain 2013, Suomen kieli 2013). Директор гимназии № 17 решила не набирать детей в класс с преподаванием финского со второго класса. Надо сказать, что эта школа первой в республике возродила преподавание финского в 1963 году, и она до сих пор является символом финскости в Карелии в связи со своей историей. Школа еще в советское время считалась одной из лучших в городе, и в ней можно было изучать или английский, или финский языки со второго класса. Школа носит имя своего бывшего директора Павла Коргана[7], создавшего в ней неповторимый коллектив преподавателей, для которых финский и английский были родными языками. Школа долгое время считалась лучшей в республике и была «кузницей кадров» для вузов, специализирующихся на этих языках. Собственно, многие выпускники «финских» классов продолжали свое обучение в Петрозаводском университете, и финский язык становился для них профессией. Решение директора школы прекратить преподавание финского языка по программе углубленного изучения объяснялось тем, что в финские классы приходит недостаточно учеников и что у школы нет необходимого набора учебников.
Я просила интервьюируемых объяснить мне это решение. Среди моих интервьюируемых были люди, работающие в системе образования и знакомые с этой ситуацией. В то, что в финские классы недостаточен набор учеников, никто из моих собеседников не верил – школа остается одной из самых популярных в городе. В качестве причин отказа от углубленного преподавания финского в этой школе назывались нововведения в управлении образованием. Преподавание финского по углубленной программе возможно только в том случае, если он преподается в статусе родного, а не иностранного языка. С другой стороны, образовательный стандарт требует регулярного обновления учебников.
…если раньше мы преподавали финский углубленно, как первый иностранный язык и как второй иностранный дополнительный тоже, то сейчас, к сожалению, в связи с тем, что наше министерство местное и федеральное не сделали то, что должны были они сделать вовремя: то есть выдать своевременно комплект новых учебников. А учебники по правилам должны обновляться каждые пять лет школьные. То есть их нельзя использовать, если они старше пяти лет. Даже просто, если без изменений, должно быть переиздание. <…> Много лет мы учились по тем учебникам, по которым мы с тобой вместе учились, семидесятых-восьмидесятых годов, чего абсолютно невозможно было допускать, значит. Но на это смотрели сквозь пальцы. В результате теперь вышло, как официальный документ, методическое рекомендательное письмо министерства образования Российской Федерации, по которому, именно в связи с отсутствием учебников, достаточного комплекта, разрешено преподавание финского только как второго иностранного с пятого класса. <…> А с углубленным изучением всё очень проблематично. Финно-угорская школа[8], например, предлагает и предлагала и до сих пор она это делает: преподавать финский как родной, хотя по методикам иностранного. Но тем не менее, во всяком случае, в этой ситуации возможно с первого класса преподавание языка. Но снимаются часы с каких-то других предметов, как родного языка (С. К.).
7
Павел Оскарович Корган был директором школы в 1967–1996 годах. П. О. Корган и его сестра Мейми Севандер были одними из наиболее известных в Петрозаводске американских финнов. М. О. Севандер преподавала английский язык в Карельском педагогическом институте, а переехав в США в начале 1990-х, занималась исследованием истории финнов, переселившихся в СССР из США и Канады в 1930-е годы, в том числе истории своего отца, который был одним из организаторов этого переселения. (См., напр., Sevander 2000; Sevander, Hertzel 2004).
8
Средняя общеобразовательная финно-угорская школа имени Элиаса Лённрота была основана в Петрозаводске в 1994 году, и в ней преподаются карельский, вепсский и финский языки по программе родного языка.