Страница 13 из 30
Совершенно другое восприятие от Виленской гимназии осталось у Юзефа Пилсудского, будущего главы Польши и известного русофоба: «Я стал учеником… Виленской гимназии, – писал он в 1903 г. в статье "Как стать социалистом", – находящейся в стенах старинного Виленского университета, бывшей альма-матер Мицкевича и Словацкого. Выглядело все здесь иначе, чем в их времена. Хозяйствовали здесь, учили и воспитывали молодежь царские педагоги, которые приносили в школу всякие политические страсти, считая в порядке вещей попирание самостоятельности и личного достоинства своих воспитанников. Для меня гимназическая эпоха была своего рода каторгой… Не хватило бы воловьей кожи на описание неустанных, унижающих придирок со стороны учителей, их действий, позорящих все, что ты привык уважать и любить… В таких условиях моя ненависть к царским учреждениям, к московскому притеснению возрастала с каждым днем»105.
Однако Юзеф Пилсудский благополучно закончил эту «школу угнетателей», в отличие от председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского, также бывшего в свое время учеником Виленской гимназии и отчисленного из последнего восьмого класса. Гуляя в 1909 г. со своей будущей женой в окрестностях Кракова, Ф.Э. Дзержинский эти годы вспоминал неохотно. «Скупо, но с ненавистью вспоминал Феликс гимназический режим, русификаторство, шпионаж за учениками, принудительное посещение в табельные дни молебнов, дрессировку на квартире учителя гимназии в Вильно, где он жил вместе с братьями», – писала С.С. Дзержинская106. Много лет спустя, в 1914 г., Ф.Э. Дзержинский утверждал практически то же: «Когда я вспоминаю гимназические годы, которые не обогатили моей души, а сделали ее более убогой, я начинаю ненавидеть эту дрессировку, которая ставит себе задачей производство так называемых интеллигентов. И светлые воспоминания мои возвращаются к дням детства и перепрыгивают через школьные годы к более поздним годам, когда было так много страданий, но когда душа приобрела столько много богатств»107.
Русский язык в тот период был больной темой для Ф.Э. Дзержинского. Виленская гимназия считались цитаделью русского образования и культуры, и все преподавание строилось вокруг этого. Несмотря на предпринятые меры по его адаптации к учебе, в первом классе он остался на второй год, так как плохо знал русский язык, на котором велось обучение в гимназии. Между тем в семье Ф.Э. Дзержинских всегда говорили по-польски, и обучение русскому языку молодого Феликса началось при помощи старшей сестры Альдоны только в 7 лет. Однако помощь сестры ограничивалась каникулярным периодом. Домашнего обучения было явно недостаточно, как учитывая указанное обстоятельство, так и то, что у самой Альдоны на шестом году обучения была переэкзаменовка по русскому языку. Впрочем, как и оставление Феликса на второй год, так и переэкзаменовку Альдоны можно рассматривать не только как оценку их знаний, но и как результат целенаправленной политики русификации, характерной для виленских гимназий того времени. Так, Альдона была оставлена на переэкзаменовку по русскому языку только потому, что не смогла объяснить значение всего лишь одного русского выражения «студеная вода». На вопрос учителя она ответила, что это вода из студня (по-польски «колодец»). На недоуменный вопрос педагога одноклассница сестры Дзержинского объяснила, что по-польски колодец называется студней. Узнав, что Альдона дома говорит по-польски, преподаватель заявил: «Я научу вас говорить по-русски. Получите переэкзаменовку!»108
Формальным поводом для исключения Ф.Э. Дзержинского из Виленской гимназии был его конфликт с преподавателем русской словесности И.Г. Раком. Сущность данного инцидента состояла в том, что Ф.Э. Дзержинский, проходя по коридору, заметил объявление, которое вывесил Рак. В нем содержалось следующее предписание: «Настоящим доводится до сведения господ гимназистов, что разговаривать в классах, коридорах и иных помещениях вверенной мне гимназии разрешается только на русском языке. Виновные в нарушении сего предписания будут строго наказываться». Гимназист Ф.Э. Дзержинский сорвал это объявление и побежал в учительскую. Там вокруг большого овального стола сидело несколько преподавателей: пили чай, разговаривали, просматривали тетради. Ф.Э. Дзержинский швырнул на стол перед И.Г. Раком сорванное объявление и сказал: «Вот ваше предписание, вы сами готовите борцов за свободу! Неужели вы не понимаете, что национальное угнетение ведет к тому, что из ваших учеников вырастут революционеры?!109
Вместе с тем следует отметить, что, в отличие от Юзефа Пилсудского, Ф.Э. Дзержинский все-таки стал продуктом русификации и даже В.И. Ленин, намекая на него, говорил, что обрусевший инородец является еще более русским, чем сами русские.
Не очень хорошо отзывался о Виленской гимназии и другой ее знаменитый ученик, известный в будущем актер В.И. Качалов, тогда еще не взявший свой псевдоним и носивший фамилию Шверубович. В разговоре с профессором В.Н. Сперанским, также выпускником гимназии и своим однокашником, он говорил, что, «несмотря на принадлежность свою тогда к господствующей национальности и к привилегированному православию, он вспоминает гимназические годы с одной только грустью, даже жутью»110.
Для поступления в Виленскую гимназию требовались следующие документы: 1) метрическое свидетельство (для христиан) или заменявшее его удостоверение (для нехристиан); 2) свидетельство о звании или послужной список отца; 3) удостоверение о привитии оспы; 4) фотографическая карточка. Плата за обучение взималась в размере 40 руб. в год в «нормальных и приготовительных» классах и 60 руб. в год – в параллельных. Кроме того, лица иудейского вероисповедания вносили по 8 руб. в год за «слушание закона божьего еврейской веры». Также еще по 4 руб. платили те ученики IV–VIII классов, которые занимались рисованием111. «Наибольшим многолюдством отличались младшие классы гимназии, до IV включительно… Среднее число учащихся в каждом отделении названных классов – 51 человек, больше установленной нормы на 11 человек. В старших классах число учащихся постепенно понижалось… Среднее число учеников в каждом из них 30 человек. Многолюдству гимназии… не соответствовало назначенное для нее помещение, в котором, при тесноте большей части классных комнат, а также при неудобстве некоторых из них по недостатку света и воздуха, ощущался и недостаток нужного количества комнат: в гимназии не было рекреационного зала, так что ученики принуждены в холодное время года и в ненастную погоду наполнять во время перемен коридоры»112.
Главная задача Виленской гимназии состояла в том, чтобы «дать образованию юношества направление, согласное с общим духом народного просвещения в России… сблизить его с русскими понятиями о долге гражданина и человека». Это было особенно трудно после Польского восстания 1863 г., так как «страсти, пробужденные тогда беспорядками», на тот момент еще не утихли, «волнение умов продолжалось». На гимназистов оказывало влияние не только образование, но и родители, многие из которых принимали деятельное участие в мятеже. Поэтому необходимо было побороть среди учащейся молодежи «возбужденное раздражение, пересоздавая в то же время коренные основы воспитания и заменяя польские начала русскими»113.
Большая часть учеников, почти 80 %, жили у своих родителей или ближайших родственников. «Для возможно более успешного достижения благоприятных результатов своей воспитательной деятельности гимназия постоянно имела в виду привлечь к участию в делах умственного и нравственного воспитания детей их родителей. С этой целью между классными наставниками и родителями и воспитателями учеников были установлены постоянные сношения». Следя за ходом учебных занятий в их классах и за всей классной жизнью учеников, классные наставники принимали все меры к тому, чтобы родителям учеников или лицам, «заступавшим их место», постоянно и своевременно сообщались сведения обо всем, что касается учеников. Для этого требовалось, чтобы ученики с точностью записывали в свои классные журналы каждый заданный им урок и еженедельно проверяли эти записи, внося в то же время в них свои замечания и замечания других преподавателей, а также выставляя полученные за учебу баллы. Журналы свои ученики должны были каждый раз предъявлять дома родителям для просмотра и засвидетельствования своей подписью. Кроме того, для личных свиданий классных наставников с родителями учеников назначались в течение всего учебного года и объявлялись «во всеобщее сведение особые часы» (не менее двух раз в неделю), а в некоторых случаях родители приглашались в гимназию. Меры взыскания, применявшиеся для предупреждения или пресечения проступков со стороны учеников, были следующими: а) одиночное сидение в классе; б) выговор классного наставника перед классом; в) оставление в гимназии на 1 час после уроков с оповещением об этом родителей; г) назначение особых занятий на дом в праздничные и воскресные дни, «для пополнения упущенного»; д) задержание в гимназии на время до 3 часов; е) выговор инспектора перед классом с внесением в штрафной журнал; ж) заключение в карцер на время от 1 до 4 часов; з) выговор директора перед классом, с понижением балла за поведение; и) заключение в карцер на время от 4 до 8 часов; к) заключение в карцер на время от 8 часов до одних суток; л) выговор от имени педагогического совета.
105
Цит. по: Наленч Д. и Т. Юзеф Пилсудский (Легенды и факты). М.: Изд-во полит. лит-ры, 1990. С. 11.
106
Дзержинская С.С. В годы великих боев. М., 1975. С. 123.
107
Феликс Дзержинский. Дневник и письма. М., 1956. С. 158.
108
Дзержинская-Кояллович А.Э. Воспоминания сестры // О Феликсе Дзержинском. Воспоминания, очерки, статьи современников. 2-е изд., доп. М., 1987. С. 17; Ратьковский И.С. «Гимназистки влюблялись в него по уши»: Виленская гимназия в жизни «железного Феликса». 1887–1896 гг. // Новейшая история России. 2014. № 2 (10). С. 197–217.
109
Неизвестный Дзержинский (Факты и вымыслы). Минск, 1994. С. 18.
110
В.Н. Сперанский о Дзержинском-гимназисте // Русская жизнь. 2009. 29 января.
111
Виноградов А.А. Путеводитель по городу Вильне и его окрестностям. Вильна: Тип. Штаба Виленского военного округа, 1904. С. 241.
112
Серебряков С.В. Исторический очерк столетнего существования Первой гимназии. 1803–1903 гг. Ч. 1. Вильна. 1903. С. 57–93; Ратьковский И.С. Из Вильно в Петербург: выпускники Первой Виленской гимназии в Санкт-Петербургском университете // Клио. 2013. № 10. С. 99–101.
113
Юницкий Н. Виленская первая гимназия… С. 37.