Страница 43 из 48
Экспорт хлопка из Египта в миллионах фунтов, 1821–1859 годы
Египетский хлопок начал играть существенную роль в снабжении им европейских производителей[278]. Уже в 1825 году британские владельцы фабрик заметили, что такой экспорт «существенно сдерживал рост цен на все остальные виды хлопка, начавший происходить в последнее время». Но главной ценностью египетского хлопка, по их мнению, была его способность заменить американский длинноволокнистый хлопок «сиайленд», что, как они полагали, было важно «в случае какого-нибудь политического события, которое полностью лишит нас американского хлопка»[279].
Такого катастрофического события не произошло. Пока. Напротив, хлопок поступал с американского Юга по еще более низким ценам. За счет сочетания рабства и экспроприации земель коренных жителей, питаемого европейским капиталом, сырье непрерывно поступало в основную промышленную отрасль Европы. Массовое вливание европейского капитала преобразовало американскую сельскую местность; земля стала богатством и соединила находившихся на далеких расстояниях рабов и наемных рабочих, плантаторов и промышленников, плантации и фабрики. На заре промышленной революции рабство стало центральным элементом новой государственной экономики Запада. Но этот капитализм, основанный на территориальной экспансии и насильственном господстве над трудом, был также внутренне нестабилен: как отмечалось в 1853 году в Bremer Handelsblatt, «материальное процветание Европы висит на хлопковой нити. Если рабовладение будет отменено, объем производства хлопка в один момент упадет на⁵/₆, и вся хлопковая отрасль рухнет»[280].
Парадоксально, но облегчение для жаждущих хлопка производителей пришло с неожиданной стороны и по неожиданным причинам: из-за медленного, но верного упадка конкурирующих систем производства хлопка в Азии. На протяжении первой половины XIX века местная сеть хлопкового ремесленного производства сохраняла мощное присутствие в мире. В Африке, Латинской Америке и по всей Азии выращивание хлопка для использования в домашнем хозяйстве или на местных рынках по-прежнему играло важную роль; безусловно, вполне возможно, что еще в середине века в таком ограниченном обороте находилось больше хлопка, чем поступало для промышленного производства. В обширных частях Африки, как уже в 1886 году заметил Томас Эллисон, «местный хлопок с незапамятных времен и выращивается, и обрабатывается, а туземцы по большей части одеты в ткани собственного производства»[281].
Также и в Китае прядильщики и ткачи, используя традиционные методы производства, работали в основном в собственных домах и рассчитывали на помощь своих родственников, продолжая обслуживать свой очень большой внутренний рынок. Значительная часть потреблявшегося ими хлопка поступала с их собственных или соседских полей, другие же приобретали хлопок у крупных торговцев в Шанхае или в других местах. «Прекрасным ранним осенним утром, – писал один британский путешественник в 1845 году, – дороги, ведущие в Шанхе, заполнены группами кули с хлопковых ферм», указывая на существование мира хлопка, удаленного от европейских схем его выращивания, производства и потребления. В Японии также существовала активная внутренняя торговля местным хлопком, а в домах и мастерских в больших объемах производились хлопковые товары. Также и Бенгалия, несмотря на начинавшийся упадок ее экспортной производственной отрасли, в первые годы XIX века по-прежнему импортировала гигантские количества хлопка-сырца: в 1802 году, по имеющимся оценкам, Бенгалия вырастила немногим более 7 млн фунтов хлопка, но импортировала более 43 млн фунтов, в основном из западной Индии, конкурируя с Китаем и Ланкаширом за сырье своей основной отрасли. Несмотря на противоположные планы британцев, Индия продолжала оставаться самым выдающимся примером этого альтернативного оборота хлопка[282].
Однако, хотя местные и региональные сети все еще сохранялись, процветание им больше не было суждено. Эти небольшие сети, управлявшиеся обычаем, удобством и выгодой, были нарушены все более расширявшимися каналами европейского капитала и государственной власти. Конечно же, дешевизна хлопка, ставшая возможной благодаря использованию рабского труда в США, должна была способствовать повсеместному подрыву местного производства. Многократно в империи хлопка происходило то, что историк Керен Виген называла «становлением периферии». Тенч Кокс осознал этот процесс еще в 1818 году: экспорт штучного товара в Индию, как он проницательно отметил, заставит индийцев «обратиться к выращиванию хлопка вместо изготовления штучного товара, который они не смогут продать». На протяжении XIX века европейцы снова и снова делали ставку на эффективность военного капитализма; каждый раз, когда им удавалось засеять новые поля, заковать новых рабов или найти дополнительный капитал, они производили больше хлопковых тканей по более низким ценам, выталкивая своих соперников на периферию. Разрушение каждой из этих альтернативных сетей производства и продажи хлопка в свою очередь изменяло баланс сил во многих сельских районах по всему миру, в результате чего все больше территории и больше рабочей силы становилось уязвимой для проникновения глобальной экономики. Великий парадокс этого захватнического цикла военного капитализма, как мы увидим, состоял в том, что его успех лежал в основе его собственного падения[283].
Но до признаков падения еще было далеко. В первой половине XIX века военный капитализм казался огромной и непробиваемой машиной, болезненно эффективным механизмом получения прибыли и власти.
По мере нарастания британской мощи капиталисты в других регионах мира видели, какие возможности заключались в союзе новых технологий и принуждения. Конечно, многие наблюдатели беспокоились по поводу военной экспроприации у коренных народов, насилия на плантациях и социальных волнениях в английских промышленных городах. Но богатство и власть манили тех, кто был способен принять новый мир. И во Франции, и в землях Германии, и в Швейцарии, США, Ломбардии – повсюду капиталисты старались следовать по пути, проложенному Манчестером.
Глава 6
Взлет промышленного капитализма
Промышленная революция в Эльзасе
В 1835 году Джон Мастерсон Бёрк, двадцатитрехлетний управляющий чугунолитейного завода Джеймса П. Элера в Нью-Йорке, отправился в плавание в южную Мексику. Его целью был колониальный городок Вальядолид. Там дон Педро Баранда, бывший губернатор Юкатана, и шотландец Джон Л. МакГрегор открыли первую в Мексике мануфактуру, оснащенную паровыми машинами – фабрику, которой Бёрк должен был управлять. Стимулом для создания их предприятия стал «стихийный рост хлопка вокруг Вальядолида», но еще одним источником вдохновения для Баранду и МакГрегора должны были послужить истории о прибылях, которые приносил хлопок от Ланкашира до Лоуэлла[284].
Строительство хлопковой фабрики в Вальядолиде, вдали от транспортных коммуникаций и технических специалистов, было нешуточным предприятием. Хотя проезжавший мимо фабрики в 1842 году житель Нью-Йорка описывал ее как «замечательную по своей аккуратности, компактности и деловому виду», создание производства на Юкатане потребовало настоящей битвы. Чтобы запустить Aurora Yucateca, Бёрк привез с собой из Нью-Йорка не только оборудование (в том числе повозки, необходимые для доставки станков из порта в Вальядолид), но и четырех инженеров, двое из которых вскоре умерли от малярии. Не имея архитектора, предприниматели спроектировали фабрику сами, при этом «дважды своды не выдерживали, и все здание обрушивалось». Тем не менее Баранда, МакГрегор и Бёрк построили и запустили фабрику. Используя труд 117 местных рабочих, а также семей индейцев майя, которые поставляли дрова для паровых машин и выращивали хлопок на своих маисовых полях, к 1844 году в течение девяти лет они соткали 395 000 ярдов ткани. Это было хотя и весьма скромное по стандартам Ланкашира, однако впечатляющее достижение[285].
278
“Commerce of Egypt,” 22; Owen, Cotton and the Egyptian Economy, 34; Table 1, “Volume, Value, and Price of Egyptian Cotton Exports, 1821–1837,” 45; Table 5, “Volume, Value, and Price of Egyptian Cotton Exports, 1838–1859,” 73.
279
Примерно с 1823 до 1840 г. Robert Levy, Histoire economique de l’industrie coton-niere en Alsace: Etude de sociologie descriptive (Paris: F. Alcan, 1912), 58; Copy of a Memorial Respecting the Levant Trade to the Right Honourable the Board of Privy Council for Trade and Foreign Plantations, as copied in Proceedings of the Manchester Chamber of Commerce, meeting of February 9, 1825, in M8/2/1, Proceedings of the Manchester Chamber of Commerce, 1821–27, Archives of the Manchester Chamber of Commerce, Manchester Archives and Local Studies, Manchester; The Proceedings of the Agricultural Convention of the State Agricultural Society of South Carolina, 323.
280
Bremer Handelsblatt (1853), цит. по: Ludwig Beutin, Von 3 Ballen zum Weltmarkt: Kleine Bremer Baumwollchronik, 1788–1872 (Bremen: Verlag Franz Leuwer, 1934), 25; Philip McMichael, “Slavery in Capitalism,” 327.
281
Thomas Ellison, A Hand-Book of the Cotton Trade, or, A Glance at the Past History, Present Condition, and the Future Prospects of the Cotton Commerce of the World (London: Longman, Brown, Green, Longmans, and Roberts, 1858), 96.
282
Albert Feuerwerker, “Handicraft and Manufactured Cotton Textiles in China, 1871–1910,” Journal ofEconomic History 30 (June 1970): 340; Kang Chao, The Development of Cotton Textile Production in China (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1977), 4–13; Robert Fortune, Three Years’ Wanderings in the Northern Provinces of China, Including a Visit to the Tea, Silk, and Cotton Countries, With an Account ofthe Agriculture and Horticulture ofthe Chinese, New Plants, etc. (London: John Murray, 1847), 275; Koh Sung Jae, Stages of Industrial Development in Asia: A Comparative History ofthe Cotton Industry in Japan, India, China and Korea (Philadelphia: University of Pe
283
Karen Wigen, The Making of a Japanese Periphery, 1750–1920 (Berkeley: University of California Press, 1995); Tench Coxe, An Addition, of December 1818, to the Memoir, of February and August 1817, on the Subject of the Cotton Culture, the Cotton Commerce, and the Cotton Manufacture of the United States, etc. (Philadelphia: n. p., 1818), 3; Dunbar, officiating commissioner of revenue in the Dacca Division in 1844. См.: “Extracts and Abstract of a letter from W. Dunbar, Officiating Commissioner of Revenue in the Dacca Division, to Lord B. of? dated Dacca, May 2, 1844,” in MSS EUR F 78, 44, Wood Papers, Oriental and India Office Collection, British Library, London.
284
Биографическую информацию о Бёрке см.: National Cyclopaedia of American Biography, vol. 20 (New York: James T. White, 1929), 79. О Баранде см.: “Pedro Sainz de Baranda,” in Enciclopedia Yucatanense, vol. 7 (Ciudad de Mexico, D.F.: Edicion oficial del Gobierno de Yucatan, 1977), 51–67; John L. Stephens, Incidents of Travel in Yucatan, vol. 2 (New York: Harper & Brothers, 1843), 329.
285
См.: например: Ernst von Halle, Baumwollproduktion und Pflanzungswirtschaft in den Nordamerikanischen Sudstaaten, part 1, Die Sklavenzeit (Leipzig: Verlag von Duncker & Humblot, 1897), 16–17; Jay Treaty, Article XII; Thomas Ellison, The Cotton Trade of Great Britain (London: Effingham Wilson, Royal Exchange, 1886), 85; Chew, History of the Kingdom of Cotton, 45.