Империя хлопка. Всемирная история

Однако несмотря на все старания фермы быстро прогорели. Сезонные схемы дождей мешали планам использования американских методов культивации. Ограничения инфраструктуры затрудняли транспортировку. Росло понимание того, что американские методы были слишком капиталоемкими для тех условий, в которых находились индийские хлопководы. Индийцы также возражали против использования так называемых пустошей для экспериментальных ферм, потому что традиционно «они могли на этих пустошах бесплатно пасти свой скот». Более того, фермы банкротились потому, что крестьяне уделяли полям, на которых они работали по найму, меньше внимания, чем собственным. Кроме того, имелось открытое противостояние. «Через несколько недель бунгало мистера Мерсера [одного из американских фермеров] было сожжено, а его дом и оборудование уничтожены вместе со всей собственностью, за исключением одежды, которая была на нем». В такие моменты было определенно некстати то обстоятельство, что американцы являлись «совершенными чужаками в отношении обычаев и языка страны». В результате Мерсер в 1845 году сообщил, что «экспериментальные фермы были лишь бесполезной тратой правительственных средств; что американская система выращивания не была адаптирована для Индии, что туземные жители Индии благодаря своему знанию климата и возможностей почвы были способны к лучшей и более экономной культивации, чем любой европеец, и требовал упразднения ферм…»[262]

Индийские крестьяне, по сути, сопротивлялись потере так называемых пустошей, и их было нелегко убедить работать за плату на фермах, что делало маловероятной «плантационную революцию» в том виде, в котором она произошла в Америке. Они активно сопротивлялись наложению на них новых обязанностей колониальными чиновниками. Американские хлопковые фермеры в Индии жаловались на то, что были «вынуждены уступать предрассудкам [своих работников]». Они сетовали на «лень» индийских сборщиков хлопка, на кражи хлопка с их ферм, на забастовки работников, вынуждавших повышать им плату, на отсутствие оборотных средств, низкое качество почв, а также на то, что «им не удавалось получить рабочую силу». В результате они решили, что применение наемного труда здесь не работает, и один плантатор сказал, что «культивация с помощью наемного труда ни при каких обстоятельствах не может быть с выгодой применена к хлопку в этой части страны»[263].

Опыт Индии, кажется, подтверждал зависимость культивации хлопка от принуждения. Но производители начинали понимать, что нельзя полностью доверять рабству. А поскольку капитала производителей и их собственных институтов было недостаточно для создания альтернативной системы, они обратились к государству. Для того чтобы обезопасить инвестиции в хлопок, они потребовали новых законов в отношении землевладения. Они потребовали еще большего объема инвестиций в экспериментальные фермы и накопление сельскохозяйственных знаний, в инфраструктуру, а также введения таких налогов для хлопководов, которые не препятствовали бы их инвестициям и повышению количества и качества их урожаев. Хлопковые капиталисты в Британии и Индии понимали, что в сельскую местность было необходимо направить поток капитала, но находили существующие условия слишком рискованными. Как заявила Бомбейская торговая палата, «расширение производства настолько огромное, чтобы оно достигло многих миллионов фунтов ежегодно, и улучшение в процессах настолько радикальное, чтобы оно вызвало изменение в обычаях и привычках всего народа, не может быть достигнуто путем отдельных частных мер, но можно надеяться на него только как на результат действия соображений и принципов соразмерной широты и силы»[264].

Британская Ост-Индская компания энергично защищалась от обвинений хлопковых производителей и торговцев, считавших, что она недостаточно поддерживала разведение хлопка в Индии. К 1836 году Ост-Индская компания уже опубликовала книгу в свою защиту, «Отчеты и документы, связанные с действиями Ост-Индской компании в отношении выращивания и производства хлопкового волокна, шелка-сырца и индиго в Индии», в которой она перечислила во всех деталях мириады предпринятых ею действий. Компания, напротив, обвиняла самих торговцев, требуя от них большей бдительности при получении хлопка из Индии и стремления приобретать только чистый, тщательно отделенный от семян хлопок. После этого европейские торговцы хлопком и колониальные чиновники провели пятнадцать лет во взаимных обвинениях в низком качестве и недостаточном количестве экспортируемого из Индии хлопка[265].

Но несмотря на все препирательства и приложенные усилия, индийский хлопок продолжал играть лишь весьма незначительную роль на мировых рынках и совсем не представлял угрозы превосходству выращенного в Америке хлопка. Конечно, в Британию стало поступать больше индийского хлопка, не в последнюю очередь потому, что прошлый экспорт в Китай был перенаправлен в Европу. В 1820-е годы около 20 млн фунтов ежегодно отправлялось с субконтинента в Ливерпуль и Лондон, в 1830-е годы это количество удвоилось и составило около 40 млн фунтов, 76 млн фунтов было экспортировано в 1840-е годы и 153 млн фунтов – в 1850-е. Однако, несмотря на перенаправление экспорта индийского хлопка, его рыночная доля оставалась низкой и изменялась от 7,2 % в 1830-е годы до 9,9 % в 1850-е. «Успехи, достигнутые в выращивании этой культуры, были не столь велики, как хотелось бы», – признал налоговый департамент в 1839 году. Согласно более категоричному мнению Бомбейской торговой палаты, усилия по улучшению и расширению экспорта хлопка «привели к явному провалу»[266].

Как показала неудача с экспериментальными фермами, одной из существенных причин были проблемы с транспортной инфраструктурой. Хлопок обычно везли на рынок волами и телегами – исключительно медленным и дорогим способом транспортировки сырья. Даже в 1854 году в Индии было всего тридцать четыре мили железнодорожных путей. Один эксперт утверждал, что американский хлопок имел конкурентные преимущества по сравнению с индийским из-за неизмеримо лучшей системы железных дорог и, следует добавить, неизмеримо лучшей системы рек. Имелось несоответствие между промышленным ритмом Ланкашира и ритмом экономической жизни хлопководческой сельской местности в Индии. Военному капитализму удалось посредством физического принуждения ликвидировать этот разрыв повсюду, но не в Индии[267].

Пожалуй, еще важнее, чем отсутствие соответствующей инфраструктуры, была недостаточно приспособленная для нужд экспорта модель производства, которой придерживались индийские хлопководы. Индийские крестьяне по-прежнему были глубоко встроены в хлопковую экономику, не связанную с быстро развивавшейся хлопковой промышленностью Европы. Они производили хлопок для отечественного потребления и чаще всего сами делали себе одежду. То, что британцы рассматривали как «неудачу», гораздо полезней рассматривать как свидетельство глубоких различий в возможностях и приоритетах производства хлопка. Монокультурное производство хлопка, столь общепринятое на американском Юге, здесь было неизвестно. Индийские крестьяне отдавали предпочтение выращиванию продуктов для пропитания, так как опасались, что будут голодать, если не преуспеют в культивации товарных культур: наблюдатель описывал «крестьян, выращивавших хлопок и зерно на своих полях вместе и без разбора, следуя своей склонности или интересам». Местные крестьяне выращивали хлопок только «как вторичную культуру», сокрушался британский коллектор[268].

Более того, индийцы отказывались применять новые методы культивации и новые способы подготовки хлопка для рынка. Они противились использованию экзотических семян. Они продолжали очищать свой хлопок ножным валковым волокноотделителем, или «чуркой». Это сопротивление иным способам выращивания и обработки хлопка, сводившее с ума британских колонизаторов, было совершенно рационально с точки зрения индийских крестьян. Ведь используемые ими технологии, как и местные семена, были хорошо приспособлены к местным социальным и природным условиям. Более того, самыми крупными клиентами крестьян были местные прядильщики, так что они выращивали тот хлопок, который, как они точно знали, будет привлекателен для местного рынка. В условиях крайней нехватки капитала имело смысл сосредотачиваться на выращивании культур для собственного пропитания, на проверенных технологиях и установившихся рынках. И поскольку появления капитала не ожидалось ни из каких источников – ни от европейских торговцев, ни от индийских купцов, то революционное преобразование производства было делом трудным или невозможным. Создание сельского пролетариата, которое потенциально могло являться еще одной стратегией контроля над производством, также оказалось невозможным без четко определенной частной собственности на землю, которая может сформироваться только с помощью грандиозных экспроприаций и мощного присутствия государства[269].

262

Silver, Manchester Man and Indian Cotton, 37–39; Asiatic Journal and Monthly Register, New Series, 35 (May – August 1841): 502; Copy of letter from C. W. Martin, Superintendent Cotton Farm in Gujerat, Broach, November 1830 to William Stubbs, Esq., Principal Collector, Surat, in Maharashtra State Archives, Revenue Department, Compilations Vol. 22/350, 1831; Gibbs, Broach, October 5, 1831, to Thomas Williamson, Esq., Secreatry of Government, in Maharashtra State Archives, Revenue Department, Compilations Vol. 22/350, 1831; Asiatic Journal and Monthly Register, New Series, 39 (1842): 106; letter by? to T. H. Maddok, Territorial Department Revenue, Bombay, 10 February 1842, in Revenue and Agriculture Department, Revenue Branch, February 28, 1842, Nos. 2–5, National Archives of India, New Delhi; Report of the Bombay Chamber of Commercefor the Year 1846–47 (Bombay: American Mission Press, 1847), 5.

263

Medicott, Cotton Hand-Bookfor Bengal, 320, 322, 323, 331, 340, 352, 366.

264

A