Страница 3 из 10
Мой совет – помните, как у Вергилия: «Бойтесь данайцев, дары приносящих!»? Так «Бойтесь психологов, советов не дающих!»
Синдром непрофессионального выгорания
Профессиональное, оно же эмоциональное, оно же психическое, выгорание как самостоятельный синдром впервые было описано американским психиатром Гербертом Фрейденбергером в 1974 году. Он обратил внимание на парадоксальное безразличие к работе, плохое отношение к пациентам, клиентам и коллегам, ощущение профессиональной несостоятельности и неудовлетворенность работой у представителей так называемых «помогающих» профессий: социальных работников, волонтеров, психологов, врачей и педагогов. Фрейденбергер заметил, что подобное состояние не является изначальной личностной чертой социальных работников, но возникает при определенных условиях в процессе их трудовой активности. Человек, который однажды пришел в «помогающую» профессию полный сил, энтузиазма и желания приносить людям пользу, спустя некоторое время чувствует себя опустошенным, негативно настроенным к работе и ко всему тому, что с ней связано.
Изучив синдром выгорания, Фрейденбергер пришел к выводу, что его развитию способствуют: 1) необходимость работы в однообразном или напряженном ритме, 2) эмоциональная нагрузка при взаимодействии с трудным контингентом клиентов и 3) отсутствие должного вознаграждения за выполненную работу. Фрейденбергер указывал, что такое состояние развивается у людей, склонных к сочувствию, идеалистическому отношению к работе, вместе с тем неустойчивых, склонных к мечтаниям и одержимых навязчивыми идеями. С тех пор синдром профессионального выгорания изучается уже более сорока лет.
В России особое внимание изучению синдрома профессионального выгорания не уделялось, и в целом следует признать, что пик моды на обсуждение синдрома уже миновал. Тем не менее в определенных кругах тема остается актуальной и о ней часто любят поговорить на гуманитарных конференциях люди, «склонные к сочувствию, идеалистическому отношению к работе, неустойчивые и склонные к мечтаниям». Профессионалы-прагматики о синдроме профессионального выгорания знают, но говорить о нем не считают нужным, так как им не страдают и не видят смысла в обсуждении того, что не имеет к ним отношения.
Несколько лет назад я присутствовал на подобной гуманитарной конференции и случайно оказался на секции, где обсуждалась тема «Психолог – представитель помогающей профессии». Докладчики долго, пространно и проникновенно говорили о самоотдаче и самопожертвовании психолога, тяжком грузе эмоционального сопереживания клиентам, любви и эмпатии, подвижничестве и духовности – словом, самыми различными способами любовались, умилялись, гордились и восхищались собой. В конце заседания я не смог удержаться от искушения и попросил собравшихся «помогающих» коллег назвать хотя бы один пример «непомогающей» профессии. Ибо если психолог – это «помогающая» профессия (что отличает его от иных профессионалов), то по логике вещей должны быть «непомогающие» профессии. Должны быть люди, которые в процессе своей трудовой активности никому не помогают и не приносят никому пользы. Поскольку я не смог придумать ни одной непомогающей профессии, я решил поинтересоваться у аудитории, не смогут ли они назвать мне парочку непомогающих профессий. Аудитория призадумалась и как-то недобро стала меня разглядывать. Я остро почувствовал то самое «плохое отношение к коллеге», столь характерное для синдрома профессионального выгорания. Председатель секции, преодолев легкое замешательство, с высоты трибуны взглянул на меня и искренне удивился: «Что же вы, Юрий Робертович, разве не понимаете разницы между профессией психолога и профессией таксиста?»
Я честно признался, что не понимаю и не вижу разницы. С моей точки зрения оба (и психолог, и таксист) помогают людям решать их проблемы. Таксист помогает решать одни проблемы, психолог – другие, но оба помогают. Услышав это заявление, аудитория утратила интерес к общению со столь ограниченно мыслящим субъектом и продолжила рассуждать о таких категориях, как «миссия», «подвижничество», «духовный подвиг», «самопожертвование» и «служение людям».
Мне кажется, что синдром профессионального выгорания на самом деле правильнее было бы назвать «синдромом непрофессионального выгорания». Ведь, как совершенно справедливо заметил Фрейденбергер, данный синдром наблюдается у лиц, плохо подготовленных и плохо приспособленных для работы с людьми, страдающими от биологических, психологических и социальных проблем. Они имеют оторванные от реальной жизни, идеалистические и иллюзорные (если не галлюцинаторные) представления о том, как устроена жизнь, и о том, какой вклад они могут внести в изменение этой жизни. Это, как правило, люди, в той или иной степени верующие, и столкновение с болью и кровью реальной жизни быстро истощает их силы. Они напоминают спортсменов-спринтеров, вынужденных бежать марафонскую дистанцию. Не удивительно, что подобное «пламенное» отношение к профессии спустя непродолжительное время приводит к выгоранию самого «профессионала».
Я употребил слово «профессионал» в кавычках потому, что на самом деле эти люди профессионалами, на мой взгляд, не являются. Они даже не дилетанты. Они – хорошие, добрые, славные и душевные люди, но профессионально непригодные для работы с другими людьми. И ничего страшного в этом нет. В каждой профессии существуют свои критерии профессионального отбора. Нельзя работать водителем, если ты не различаешь цвета, нельзя работать авиадиспетчером, если у тебя недостаточно развито внимание, нельзя полететь в космос, если ты предварительно не сумел подавить нормальную рвотную реакцию организма в ответ на многократное переворачивание вниз головой. Нельзя длительно и без угрозы разрушения своей психики работать психологом, психотерапевтом, врачом или социальным работником, если ты предварительно не сумел научиться сложному и важному профессиональному искусству «отстранения», которое можно назвать и деперсонализацией, но это хорошая деперсонализация, это деперсонализация, которая помогает человеку максимально хорошо выполнять свои профессиональные обязанности.
Неслучайно в медицине и психологии специалистам не рекомендуется оказывать профессиональную помощь родственникам и друзьям. Избыточное эмоциональное отношение не помогает, а мешает оказывать помощь. Представьте себе хирурга, оперирующего собственного ребенка, или психолога, который «работает» с женой, которая «случайно» изменила ему. Представьте, что им это приходится делать каждый день. Насколько быстро произойдет то самое профессиональное выгорание, которое Фрейденбергер в свое время описал у людей, стремящихся отнестись к каждому клиенту и пациенту как к самому родному и близкому человеку?
Есть старый хороший американский фильм «Цвет ночи», в котором Брюс Уиллис играет психотерапевта, пациентка которого на его глазах покончила с собой, выбросившись из окна кабинета. Пациентка погибла. Доктор был вынужден длительное время проходить курс психологической реабилитации, чтобы восстановиться после перенесенной эмоциональной травмы.
Я помню случай из собственной клинической практики, когда я работал с клиенткой с тяжелым чувством собственной ненужности, ощущением, что до нее никому нет дела, что она одна в этом мире, и работал успешно. Клиентка поправилась и «вернулась к людям». Когда мы закончили работу, она призналась, что испытывала острое труднопреодолимое желание покончить с собой только для того, чтобы сделать мне больно, чтобы я страдал и переживал из-за нее. И она призналась, что не сделала этого только потому, что хорошо понимала: я не буду ни страдать, ни переживать. Поэтому она предпочла вылечиться.
Мой совет: бегите от психолога, который сопереживает вам. Если вы хотите, чтобы психолог вам сопереживал, сочувствовал, жалел, гладил по голове и говорил: «Потерпи, маленький, все обойдется», тогда пожалуйста. Но если вы ждете профессиональной помощи – не рассчитывайте на эмоции.