Книга Жизни

В библиотеку непринужденной походкой вошел Галлоглас. Его лицо было удивительно спокойным, как будто Клермоны имели обыкновение встречаться в половине пятого утра, чтобы обсудить неотложные вопросы.

– Если здесь Галлоглас, я оставляю де Клермонов расхлебывать их семейную кашу. Мэтью, позови, когда понадоблюсь. – Фернандо кивнул моему мужу и ушел.

– Мы великолепно поладим. Как-никак одна семья, – произнес Галлоглас, невинно хлопая глазами и глядя на Верену и Болдуина. – А что понадобилось Филиппу, это, дядюшка, проще простого. Он хотел, чтобы ты официально признал Диану его дочерью. Спроси Верену.

– Как прикажешь понимать эти слова? – спросил Болдуин, поворачиваясь к сестре.

– Атта позвал меня за несколько дней до смерти, – упавшим голосом начала Верена.

Слово «атта» я слышала впервые. Должно быть, оно было ласкательным словом, каким дочь называет отца.

– Филиппа тревожило, что ты можешь проигнорировать его кровную клятву. Он взял с меня обещание, что в нужное время я обязательно подтвержу его слова.

– Клятва Филиппа была глубоко личным действом, происходившим между ним и мною. Она не требовала подтверждения тобой или кем-то еще, – бросила я Верене.

Мне не хотелось, чтобы Болдуин или Верена марали мои воспоминания о Филиппе и том моменте.

– Ошибаешься, ведьма. Принятие теплокровной в клан вампиров – отнюдь не личное действо, – возразила Верена и сердито посмотрела на Мэтью. – Неужели ты не нашел времени поучить свою ведьму нашим вампирским обычаям, прежде чем влетать в запретные отношения?

– Время было для нас недосягаемой роскошью, – ответила я Верене.

В самом начале наших отношений с Мэтью Изабо меня предупреждала, говоря, что я должна многое узнать о вампирах. После сегодняшнего разговора тема кровных клятв переместилась на самую верхнюю строчку моего исследовательского списка.

– В таком случае я кое-что тебе объясню. – Голос Верены звучал язвительнее, чем голоса самых противных школьных учительниц. – Прежде чем песнь крови Филиппа затихнет, один из его чистопородных детей должен подтвердить твое вхождение в семью. Если этого не произойдет, ты не будешь считаться настоящей де Клермон и никто из вампиров не обязан почитать тебя таковой.

– Ты все сказала? Меня ничуть не волнует почтение вампиров. Мне достаточно быть женой Мэтью.

Чем больше я слышала об особенностях вхождения в клан де Клермонов, тем меньше мне хотелось туда входить.

– Если бы этого было достаточно, мой отец не удочерил бы тебя, – парировала мой довод Верена.

– Мы найдем компромиссное решение, – сказал Болдуин. – Филипп наверняка был бы доволен, если бы имена ведьминых детей, когда они родятся, были занесены в мою ветвь в родословной де Клермонов.

Его слова могли показаться великодушными, но я не сомневалась, что за ними кроется некий тайный и коварный умысел.

– Мои дети не относятся к твоей ветви! – прогремел Мэтью.

– Относятся, если Диана является членом семейства де Клермон, о чем она заявляет, – улыбнулся Болдуин.

– Подождите! Какая еще родословная?

Я должна была разобраться в очередном сюрпризе, и поскорее.

– Конгрегация ведет официальные родословные всех вампирских семей, – сказал Болдуин. – Некоторые отошли от соблюдения этой традиции, однако де Клермоны продолжают ей следовать. Родословные содержат сведения о новых рождениях, когда теплокровные только становятся вампирами, об их смертях, а также имена их пар и потомства.

Моя рука инстинктивно прикрыла живот. Мне хотелось, чтобы Конгрегация как можно дольше не знала о существовании наших детей. Настороженность в глазах Мэтью подсказывала: им сейчас владели такие же чувства.

– Возможно, твое перемещение во времени и закроет вопросы насчет кровной клятвы. Но объяснить беременность можно либо самыми чудовищными заклинаниями черной магии, либо… обыкновенной супружеской неверностью, – продолжал Болдуин, явно наслаждаясь смятением брата. – Мэтью, эти дети не могут быть твоими.

– Диана носит моих детей, – сказал Мэтью, и его глаза угрожающе потемнели.

– Быть того не может, – невозмутимо возразил Болдуин.

– Представь себе, может.

– В таком случае они станут наиболее ненавидимыми и наиболее преследуемыми детьми, какие только существовали в мире. Ведьмы и вампиры будут жаждать их крови. И вашей тоже, – закончил пророчествовать Болдуин.

Я успела заметить, что Мэтью больше нет рядом со мной. И в то же мгновение я услышала треск ломающегося кресла Болдуина. Потом все замелькало, а когда мелькание прекратилось, моим глазам предстала жуткая картина. Мэтью стоял у Болдуина за спиной, одной рукой обхватив его горло. В другой был зажат нож, приставленный к сердцу брата.

Верена глянула вниз, обнаружив, что ножны за голенищем сапога пусты. Она выругалась.

– Пусть ты и глава семьи, но никогда не забывай, что ассасином в семье являюсь я, – прорычал Мэтью.

– Ассасином? – вырвалось у меня.

Вот и еще одна тайная сторона Мэтью неожиданно открылась. Я попыталась скрыть охватившее меня замешательство.

Ученый. Вампир. Воин. Шпион. Принц.

Ассасин.

Впрочем, такая ли тайная? Мэтью постоянно говорил мне, что он убийца, однако я считала это неотъемлемой частью вампирской природы. Да, он убивал, обороняясь, убивал в сражениях и ради собственного выживания. Но мне и в голову не приходило, что Мэтью совершал убийства по воле своей семьи.

– Никак ты об этом не знала? – В голосе Верены ощущалась злоба; холодные глаза внимательно разглядывали меня. – Не будь Мэтью искусен в своем ремесле, кто-нибудь из нас давным-давно показал бы ему его место.

– Верена, в семье каждый из нас исполняет какую-то роль. – Голос Мэтью был полон желчи. – Эрнст знает твою? То, как все начинается между мягкими простынями и мужскими бедрами?

Верена молнией метнулась к Мэтью. Ее пальцы согнулись, превратившись в смертельно опасные когти.

Вампиры отличались быстротой движений, но магия была быстрее.

Потоком ведьминого ветра я припечатала Верену к стене и держала ее там, не подпуская к Мэтью и Болдуину. За это время Мэтью заставил брата что-то пообещать ему и разжал руку.

– Благодарю, ma lio

Затем он помог Верене встать. Галлоглас остановился возле меня.

– Ну и ну, – пробормотала Верена, вновь оказавшись на ногах. – Теперь я понимаю, почему атта восторгался твоей женой. Но я бы никогда не подумала, что ты, Мэтью, можешь запасть на такую женщину.

– Времена меняются, – лаконично ответил Мэтью.

– Несомненно, – буркнула Верена, оценивающе косясь на меня.

– В таком случае ты исполнишь обещание, данное деду? – спросил у нее Галлоглас.

– Там видно будет, – уклончиво ответила Верена. – У меня в запасе есть несколько месяцев.

– Время пройдет, но ничего не изменится. – Болдуин смотрел на меня, едва сдерживая неприязнь. – Учти, Верена: признание жены Мэтью одной из нас будет иметь катастрофические последствия.

– Я уважала желания атты, когда он был жив, – сказала Верена. – Я не смею игнорировать их сейчас, когда его нет с нами.

– Нас должно утешать то, что Конгрегация уже выслеживает Мэтью и его пару, – усмехнулся Болдуин. – Кто знает? Возможно к декабрю их не будет в живых.

Окинув нас презрительным взглядом, Болдуин покинул библиотеку. Верена, виновато посмотрев на Галлогласа, потащилась следом.

– Итак… встреча завершилась благополучно, – усмехнулся Галлоглас. – Как ты себя чувствуешь, тетушка? Сияния у тебя прибавилось.

– Ведьмин ветер сдул мое маскировочное заклинание, – сказала я, пытаясь вернуть его на место.

– Пока Болдуин в замке, тебе лучше не сиять, – посоветовал Галлоглас.

– Болдуину нельзя знать об истинной силе Дианы. Мне пригодилась бы твоя помощь, Галлоглас. И помощь Фернандо тоже.

Каких-либо подробностей, касающихся этой помощи, я не услышала.