Страница 18 из 24
Ребята расселись за стол, но у меня столько вопросов было в голове, что даже желудок забыл про свой голод и вооружился стетоскопом, чтобы лучше слышно было.
– Давно вы здесь живете?
– Кто как. Кейн нас всех вытаскивает оттуда уже лет десять, – Хайдрун взглядом указала на улицу за окном.
– Значит вы тоже…
Я замялась.
– Укушенные? Так точно! – ответил Малик и первым показал отметины от острых зубов на левом боку. Они были свежее, чем у Кейна, но несколько лет точно насчитывали.
У Хайдрун было прокусано бедро, она показала его под красочной пышной юбкой до колен, и я удивилась красоте ее одежд. Мое нижнее белье мне уже шесть лет служило, а на ягодицах уже истиралась ткань. Про майку вообще молчу: у нее вид будто она из пулеметной бойни выбралась.
Куки имела шрам от зубов на пояснице.
– У Миши выдрали целый кусок глотки. С тех пор он немой, – рассказал Малик.
– Но разве из-за вируса мы не получили способность к быстрой регенерации? – удивилась я.
– Да, раны у нас заживают гораздо быстрее, чем у обычного человека. Но регенерация имеет лимиты, она не способна отрастить части тела заново. Так что смотри, не теряй пальцы.
– Тесса! – раздался крик сзади.
Я обернулась.
Ко мне подлетела девушка с короткой стрижкой и мальчиковым телосложением. Это все, что я успела заметить, потому что в следующую секунду уже висела на ее шее, обнимая сама не зная кого. Лишь спустя минуту меня настигло озарение.
– Перчинка?! – воскликнула я, пока она раскачивала меня в воздухе.
Полинку-Перчинку мы потеряли четыре года назад во время вылазки на месторождение редкоземельных металлов. Миссия длилась три дня и потери были неизбежны, а я-то тем более еще совсем зеленая была – как месяц назначенная командиром отряда.
Первые потери сильно били по моей самоуверенности, потому что я была моложе многих более опытных солдат, которые отныне были в моем подчинении. Триггер же всегда умел поддержать меня после провалов, он заново разжигал во мне огонь гнева на мир, он стал моим собственным маяком, ведущим по тропе мести.
– Потери дают тебе опыт. Авторитет свой ты построишь на костях потерянных солдат. И если ты будешь пускать сопли из-за этого нерушимого закона, то тебе не место в Падальщиках. Принимай этот закон, как должное. Как закон природы. Как столп, который не сдвинуть. Чтобы что-то обрести, ты должна что-то потерять. Равновесие должно сохраняться.
Слова Триггера я запомнила навсегда, потому что понимала, что несмотря на жестокость правила равновесия, оно действительно работало. Чем больше теряешь, тем сильнее становишься.
– Мы так обрадовались, когда Кейн принес тебя сюда!
Перчинка наконец вернула меня на землю, и я ее оглядела. Перчинка была высокой девчонкой почти два метра ростом. Благодаря ней, Маяк три года подряд побеждал на волейбольных соревнованиях. У нее яркие голубые глаза, так по-ангельски контрастирующие с короткими черными волосами, подстриженными под мальчугана, а на щеке отчетливая черная родинка, которая пряталась в ямочке, когда Перчинка улыбалась. С последнего момента, когда мы видели друг друга, она ничуть не изменилась.
– Мы? – переспросила я.
– Привет, Тесс!
Из-за спины Перчинки вышло еще одно знакомое лицо.
– Не может быть! – выдохнула я.
Бугай одного с Перчинкой роста подошел ко мне и уже второй раз я повисла на плечах крепыша, который обнял меня так, что ребра захрустели.
– Привет, Зелибоба! – прокряхтела я.
Зелибоба приходился двоюродным братом Перчинки, и из той миссии оба не вернулись. Благодаря нему Маяк три года выигрывал в соревнованиях по баскетболу.
Зелибоба вернул меня на землю, и я наконец осмотрела обоих. Было как-то жутко. Лица, которые я четыре года считала мертвыми, стоят здоровые и улыбаются. А до того был доктор Кейн, который тоже считается мертвым уже четыре десятилетия. Я словно умерла и попала в чистилище, где меня встретили мертвецы.
– Это поразительно! Вы оба имеете эту мутацию! Неужели она такая частая, а мы просто не замечаем ее? – размышляла я.
– На самом деле, мутация встречается довольно редко. И то при удачном стечении обстоятельств – если человека не загрызут насмерть, например, – сказал Малик.
– Но у родственников она действительно встречается чаще. У нас набор ДНК схож, – добавила Перчинка.
– Здесь есть еще родственники среди вас? – спросила я, пораженная.
Ребята перекинулись странными улыбками.
– Есть!
Перчинку явно что-то радовало так, что она походила на довольную собаку, откопавшую кость динозавра.
– Привет, Тесс.
Этот голос, раздавшийся позади, заставил мое сердце замереть. Он словно вырван из моих снов!
Этого не может быть! Я медленно обернулась и издала нервный всхлип.
– Томас?!
Мой брат стоял посреди ресторана и улыбался ровно так же, как и Перчинка. И Зелибоба. И похоже, все остальные в этом чудаковатом месте, где мертвые возвращаются обратно. Я не верила своим глазам! Я вижу призрак! Это не по-настоящему! Этого просто не может быть!
Но мой брат стоял передо мной такой живой и настоящий, словно не умирал восемь лет назад!
Пока он подходил ко мне, я разглядывала его черты, не смея дышать – боялась, что мое дыхание сдует его, как невесомый образ. Все те же волнистые каштановые волосы, которые он унаследовал от папы, широкая улыбка, обнажающая сразу десять верхних зубов, широкие плечи и мускулистые руки инженера с проступающими венами. Он уже обнимал меня, а я по-прежнему не могла сделать вдоха от напавшего ступора.
Я будто оказалась в параллельной вселенной со всеми этими загадками: мутация, люди на поверхности, дом с открытыми дверями и окнами… и мой брат, воскресший из мертвых! Черт возьми, я все это время жила в каком-то кошмаре, не подозревая, что там за стенами подземелья существует совсем иная жизнь, частью которой я стала так неожиданно и резко.
Я разглядывала лицо Томаса, даже щупала его за нос и щеки, пытаясь проверить на достоверность, а вдруг это какой-нибудь бионический робот? Вдруг все это – вымысел или сон? Вдруг он исчезнет в следующую секунду?
Мой брат нисколько не изменился за эти восемь лет! Те же редкой красоты карие глаза с желтым диском вокруг радужек, острый прямой нос с легкой россыпью блеклых веснушек, и неизменная торчащая родинка сбоку на подбородке, как у папы. Мой Томас! Мой родной брат жив!
Я вдруг поймала себя на мысли, что он выглядит ровно таким, каким я видела его в тот роковой день шестьдесят третьего, когда зараженные напали на Желяву. Это было восемь лет назад. Томасу было двадцать три, мне – пятнадцать. И если вирус замедляет процессы старения в человеческом организме, значит в данный момент физиологически мы с братом одногодки! Это невероятно! Он словно остановился на полпути, чтобы подождать, и теперь мы идем бок о бок, как близнецы с одними интересами, умозаключениями и ценностями.
– Томас! Как же так? – прохрипела я, плач задавил мои голосовые связки. А я другого и спросить даже не могла. Я не знала, что спросить, как начать разговор. Что вообще нужно делать, когда твой мертвый брат воскрешает?
Томас обхватил мое лицо руками и посмотрел прямо в глаза. Он улыбался, но улыбка его все равно была грустной. Потому что это не веселый праздник, а скорее печальное откровение. Я оплакивала все то, что мы потеряли за эти года, а получается, потеряли напрасно, потому что причины не было, ведь Томас жив, поверхность обитаема, а вирус не всесилен! Я все это время жила в обмане!
В глазах Томаса проступили слезы. Мы понимали друг друга без слов. Он поцеловал меня в лоб и крепко обнял, точно боялся потерять вновь. Я уткнулась ему в грудь и позволила себе расплакаться.
Глупая картина: стою в трусах с дыркой на заднице, обнимаю брата, держа стальную трубу в руках, и реву, как сопливая девчонка. А мой брат, который должен быть мертвым, стоит здесь живее всех живых, да еще и не постарел нисколько. Прям сцена из пьесы абсурда.