Страница 7 из 11
Сколько уже рядов застывших машин образовалось? Иванников медленно шел вдоль этой колонны. Четыре, пять, шесть, семь… Бросив свой никчемный счет, он прикинул, сколько времени может уйти на устранение стихийного бедствия. По всему выходило, дорожникам понадобится не менее трех часов. Пока подгонят технику, пока то да се…
Он с сочувствием смотрел на попавших вместе с ним в западню «коллег по несчастью». Одно из лиц показалось ему знакомым. Он набрался смелости, подошел к «Победе» и спросил:
– Простите, а вы, случайно, не Стрельцов?
– Случайно, да.
– Вот так встреча! – Максим, прежде видевший своего любимца только с трибун, был ошеломлен. – Тоже опаздываете?
– На тренировку уже нет. Теперь придется оправдываться, что не проспал…
– А вам куда, Эдик?
– Да хотя бы до «Белорусской», а там на базу в Мячково.
– Сейчас я что-нибудь придумаю! Вот, держите ключи от моего «Москвича» – вот тот, белый, в первом ряду. Садитесь и ждите. – Следователь Иванников решительным шагом направился к орудовцам.
Что он им говорил, какие железные аргументы приводил, осталось «тайной следствия». Но чудо произошло! Один из блюстителей порядка на дорогах неспешно двинулся в сторону встречной полосы с намерением приостановить движение, а второй, помахивая своим жезлом, вывел, как поводырь, машину Максима прямиком к запретной «двойной». Его коллега притормозил поток машин и аккуратно сопроводил за «монбланы» кирпичного завала. Вперед! И даже козырнул на прощанье.
Стрельцов с уважением посмотрел на своего спасителя:
– А ты, вообще, кто?
– Я? Следователь Мытищинской районной прокуратуры Максим Иванников.
– Тогда понятно… А футбол любишь?
– Не то слово. Обожаю!
– Завтра у нас игра с «Локомотивом», будешь?
– Увы, – состроил скорбную гримасу Максим, – билетов не достал.
– Не беда! – Эдик достал из кармана два билета и протянул ему: – Держи! Только обязательно приходи. Я тебя буду высматривать.
Иванников подкатил к Мытищинской прокуратуре и прикинул: до Мячкова сущая ерунда осталась.
– Показывай, где твоя база?
Когда прощались, он вдруг спохватился:
– Постой, а как же твоя машина? Она же там, в заторе, осталась…
– Да не волнуйся. Ерунда! Я ключи в замке специально оставил, орудовцы куда-нибудь на стоянку отволокут. Найду. До завтра! Приходи, а то обижусь.
В первом тайме игра явно не заладилась. Мяч упрямо не шел в ворота. «Ничего, – решил про себя Эдик, – во втором точно забью». В перерыве он подозвал паренька из дубля, вручил ему бутылку коньяка, укутанного в газету, и записку:
– Сейчас пойдешь в дикторскую будку. Отдашь Семену Матвеевичу и скажешь, что лично от меня. Он поймет.
Во втором тайме Борька Батанов сделал все, как договаривались: увел мяч прямо к угловому, а заодно и защитников. Потом сделал вид, что готов отправить навес на Кузьму. Вратарь железнодорожников опасно выдвинулся прямо в центр штрафной, готовясь отбить атаку кулаками. А Батанов – умница! – точно отпасовал на Стрельца, который ждал мяч в глубине. Обидным для вратаря «ковшиком» он мягко забросил его прямо за спину голкипера.
Тут же диктор по громкоговорителю объявил:
– Гол в ворота «Локомотива на 53-й минуте матча забил Эдуард Стрельцов!
Переждав крики и бурю аплодисментов, все тот же металлический голос всему стадиону сообщил:
– Этот гол Стрельцов посвящает следователю Мытищинской прокуратуры Максиму Иванникову.
… После игры диктор Семен Матвеевич навытяжку стоял перед разъяренным директором стадиона.
– Что вы себе позволяете, уважаемый? Что за отсебятину вы несете на весь стадион?!
– Я? Какую еще «отсебятину»? – Брови старого диктора от недоумения поползли вверх. – О чем вы, Сергей Назарович? Я с довоенных лет работаю с микрофоном и ни разу – заметьте, ни разу! – не позволил себе лишнего слова в эфире.
– А сегодня? Что это было? Какой еще следователь, которому Стрельцов, видите ли, посвящает свой гол? Это же форменное хулиганство!
– Все в соответствии с вашими указаниями, Сергей Назарович. Мне передали вашу записку. Я ее и зачитал, как вы велели.
– Кто принес? Где эта чертова записка?
– Принес кто-то из сотрудников. Кто именно, я не помню. Записку потом я, разумеется, выбросил. За ненадобностью.
– Ладно, идите, Семен Матвеевич, с богом! – махнул рукой директор. – Вижу, с вами каши не сваришь.
– Я предпочитаю шашлык по-карски, – уходя, буркнул себе под нос старый диктор. – И хорошую шутку…
«Театр был полон…»
9 января 1957 года в Кремле в честь героев-олимпийцев состоялся официальный прием на высшем уровне. Прикинув все «за» и «против», секретарь ЦК Екатерина Алексеевна Фурцева решила, наконец, вывести «в свет» свою 16-летнюю дочь Светлану: пора уже, жаль будет, если засидится в девках! Пора! Но на всякий случай, как бы между делом, скороговоркой обмолвилась Хрущеву: «Хочу Светку свою привести, пусть посмотрит на настоящих чемпионов. Не возражаете?» – «Да что ты, Катя! Пускай полюбуется. Радость-то общая».
После официальных речей начался фуршет. Благодаря обилию тостов прежде несколько скованная обстановка стала как бы более вольной. Фурцева подозвала председателя Спорткомитета Романова и велела познакомить ее со Стрель-цовым.
– Давай, Коля, только быстренько, без всякого официоза, максимум деликатно.
Николай Николаевич тронул Эдика за рукав пиджака. Тот, занятый веселым разговором с друзьями, резко обернулся. Даже содержимое рюмки чуть выплеснулось на костюм чиновника:
– В чем дело?
– Спокойно, Эдик! Тебя приглашает к своему столику Екатерина Алексеевна.
– А кто это?
– Фурцева, секретарь ЦК партии!
Друзья вытаращили глаза, но тут же воодушевились и шепотом напутствовали:
– Давай, Эдик, вперед! Это сама Екатерина Третья, имей в виду! Не тушуйся там, но и особо не наглей.
Не осознающий величия «исторического момента», вовсю улыбающийся Cтрельцов с сопровождающим чином подошел к особому столу и галантно раскланялся:
– Очень рад знакомству, Екатерина Алексеевна.
– Я тоже, Эдуард. Я давно слежу за вами. – кивнула Фурцева и тут же поправилась: – За вашей игрой. И она мне очень нравится. Уверена, ваш талант приумножит славу советского спорта.
– Я буду стараться.
– Эдуард, хочу познакомить со своей дочерью. Она большая ваша поклонница. Так переживала за вас во время Оимпиады. – Екатерина Алексеевна обернулась: – Светлана, ты где?
Худенькая, стриженая 16-летняя девушка, потупясь, стояла в двух шагах, внимательно ловя каждое слово разговора матери со своим кумиром. Она попыталась, как ее учили, лучезарно улыбаться:
– Света. А вам представляться не стоит – вас ведь и так вся страна знает, Эдик.
Секретарю ЦК КПСС стоило только повести взглядом, и мигом рядом возник официант с немым вопросом на лице.
– Такое знакомство следует отметить, – распорядилась Фурцева. – Значит, так: мне и Эдику водки. Верно? А Светочке сегодня, пожалуй, тоже можно чего-нибудь. Но легонького. Вот, – указала она на бутылку, – «Гурджаани» годится.
Они втроем чокнулись, выпили до дна. Екатерина Алексеевна тут же глазами показала официанту: продолжение следует! Безмолвный приказ был мговенно исполнен.
– Эдик, – повернулась она к Стрельцову, – вы позволите мне так вас называть, ведь вы мне как сын? Так как вам Светочка?
Стрельцов поперхнулся от неожиданно прямого вопроса и с трудом выдавил из себя:
– Н-ничего, конечно, очень симпатичная девушка.
– А вы дайте мне свой телефон, Эдик, – сказала Светлана. – Я вам как-нибудь позвоню, будете свободны, погуляем…
– Но телефона-то у меня как раз нет, – развел он руками. – Звонить некуда. Вообще-то есть, но запараллелен с десятью соседями. И потом, я постоянно в разъездах – то на сборах, то на тренировках, игры на выезде… – И, уж совсем некстати, добавил: – А Алку свою – это невеста моя, вчера только помолвка была – я ни на кого не променяю…