Истинно

Плевать мне. Я заслужил. Даже если все это продлится день-час-минуту, я прочувствую все без остатка.

Моя безвольная рука ожила в его ладони. Я мягко, но настойчиво потянул его к себе. Темные сейчас, полные недоверчивого счастья глаза смотрели на меня, и я не мог поверить в то, что все это наяву. Вот он, Гарри, стоит совсем близко, и я имею полное право его поцеловать.

— Как думаешь, может у нас что-то получиться? — спросил я негромко и совершенно серьезно.

— Я думаю, стоит попробовать, а там увидим, — улыбнулся он.

Я ответил на его улыбку и поцеловал холодные с мороза губы, пахнущие свежестью и зимой, чувствуя, как прижимается ко мне его крепкое молодое тело, как его руки обхватывают меня поперёк талии. Я запустил пальцы в его волосы, как давно мечтал, целовал его медленно, нежно, вкладывая в поцелуй свои истинные чувства. Наш поцелуй не имел ничего общего с желанием обладания, он был мгновением счастья, разделенного на двоих. Мгновением долгожданного воссоединения.

Лицо Поттера раскраснелось, глаза блестели, он льнул ко мне, не отпуская ни на миг. Я осторожно поцеловал его в лоб и впервые в жизни ощутил что это такое - взаимное, разделенное на двоих чувство.

Теперь, когда я знаю, я никогда его не отпущу…

Комментарий к Глава 6

Я понимаю, конечно, что это жуткий ООС Северуса, но я решила порассуждать, а каким бы мог быть Снейп, если бы искренне полюбил и его бы искренне полюбили. Крепкое взаимное чувство способно разбить хоть какой лед на сердце. В конце концов, мы ни разу не видели Снверуса кого-то любящим взаимно в каноне? Почему бы не пофантазировать по этому поводу?))

Словом, извиняйте за ООС, я автор, я так вижу!)))

========== Глава 7 ==========

Прожив сорок с небольшим лет на свете, я ни разу не был таким счастливым.

Гарри — удивителен. То, с каким трепетом он относился ко мне, какой искренней нежностью и любовью он наполнял мое сердце — мог ли я хоть на минуту надеяться, что нечто подобное когда-нибудь произойдет в моей жизни?

Возможно ли, чтобы вот так сразу, мгновенно, ошеломив, возникло такое мощное влечение? Он будил во мне те чувства, которые давно заснули, и те, о которых я даже и не подозревал. Мне нравилось в нём все: от его несгибаемой воли к жизни и неизменного оптимизма, до того, как он смешно почесывал нос, когда задумывался. Мое восхищение им невозможно было передать словами. Я готов был целые часы напролет просто смотреть на него и ждать, когда он пошлет мне тайную улыбку.

В моей жизни никогда не было взаимных отношений, и я упивался тем, что Гарри — только мой. Упивался его прикосновениями, поцелуями, просто его присутствием рядом.

Мы провели вместе несколько прекрасных вечеров. Гуляли возле озера в свете луны, когда весь замок засыпал. Я отмалчивался, потому что боялся выдать весь масштаб своего восторга от его присутствия, а он кружил возле меня, восторженно рассказывал о чем-то, и смех его серебристо звенел в ночи. Снег засыпал его меховой воротник мантии и волосы непокрытой головы, и я сердито смахивал холод с него, ворчал, чтобы он не простудился. А Гарри вдруг резко замолчал, вгляделся в моё лицо тревожно, а потом прижался ко мне. Так робко, словно боясь, что я исчезну, обхватил меня руками за талию, уложил свою влажную и кудрявую от снега голову на моей груди, и прошептал что-то нежное. Я не расслышал, зато услышало моё сердце. Оно забилось рвано и радостно, грозя вырваться из груди, заставило мое дыхание на мгновение замереть.

— Ты будешь со мной?

Я деликатно высвободился из его захвата, приподнял его лицо за подбородок и поцеловал его в теплые губы.

— Всегда.

Вокруг нас зима разворачивала крылья метели. Снегопад заслонял нас от случайных взглядов из замка. Держа в объятиях человека, которому — я знал — принадлежу всецело, я впервые чувствовал себя не униженным и несчастным от своей любви, а сильным. Будто выше ростом и шире в плечах, будто в моих жилах помимо магии и крови текло особое могущество, которое делало меня непобедимым, уверенным в себе, счастливым и свободным…

Гарри был сильным волшебником, знаменитым на весь мир, его имя каждый ребенок знал с малолетства, но ни единой душе не было известно, каким ранимым и горячо переживающим он был.

За Поттером вечно слонялись дети, потому что он вникал в их проблемы, старался их решить, обращал внимание даже на то, на что, по моему мнению, можно было бы и закрыть глаза. Он не упускал ни одной мелочи, знал всех в гриффиндоре, что происходит внутри семьи у ребенка, как он живет и чем увлекается. Замкнутых старался вывести на разговор, с шалунами и непослушниками вел бесконечные беседы. Я восхищался тому, сколько в нем было добра и терпения. Сам я строил свою работу со своими слизеринцами куда отстраненней и холодней.

А после долгого утомительного учебного дня и ночного дежурства, он мог молча войти в мои комнаты, сесть рядом и уронить усталую голову на мое плечо. Просидеть так целый час. Обычно я укрывал его пледом, обнимал и продолжал читать, или проверять пергаменты с сочинениями, эссе и контрольными.

Поттер умудрился даже повлиять на меня. Я заметил, что стал более спокойным. Если раньше меня безмерно раздражали ученики, которые не выполняли самостоятельную работу, ленились или просто не могли собраться с мыслями и приготовить элементарное зелье, то теперь я смотрю на них снисходительно. А время отработок я предпочитаю проводить более приятно, и определенно не в компании нерадивых учеников.

Через месяц наших отношений Минерва как-то подозрительно покосилась на меня, когда я сел рядом с Гарри на педсовете. А сам герой, не глядя в мою сторону, улыбнулся в пустоту — тоже заметил взгляд директора Хогвартса. Мы оба понимали, что долго нам не удастся скрывать нашу привязанность друг к другу. Да мне и не хотелось.

После педсовета, МакГонагалл оставила нас в кабинете и долго мялась, не зная, как начать разговор деликатнее. Мы вежливо подождали, и успешно делали вид, будто не понимаем, зачем нас двоих попросили задержаться.

— Господа, что с вами происходит в последнее время? — наконец спросила любопытная кошка, — вы оба сами не свои, и если бы я не знала вас, то я бы подумала, что…

После небольшой паузы, я услужливо и довольно язвительно произнес:

— Да?..

Минерва слегка покраснела, но глаз не отвела и продолжила еще решительнее:

— Вы, Северус, перестали цепляться к ученикам. У гриффиндорцев появилось свободное время, в которое раньше вы, Гарри, проводили занятия дуэльного клуба.

— Разве не вы постоянно напоминали мне, что нужно быть терпимее к детям, Минерва? — ровно осведомился я.

— Дуэльный клуб я перенес на вечер воскресенья, а вечер вторника освободил для домашних заданий, — поддержал меня Поттер, и мы снова вдвоем воззрились на неё.

Директор несколько раз перевела взгляд с меня на Гарри и обратно, а потом всплеснула руками.

— Вы оба пропадаете куда-то после ужина. Вдвоем. И если вы думаете, что я слепая, то… ну я не знаю, мальчики!

Я выразительно приподнял брови. Впрочем, Минерве, которая была учителем в моем детстве, было позволено называть меня мальчиком. А уж Поттера и подавно.

— Не могли бы вы говорить конкретнее, директор, в чем вы нас подозреваете?

Рядом со мной Гарри доброжелательно улыбнулся.

— Профессор МакГонагалл, что плохого в том, что мы с профессором Снейпом нашли общий язык…

«В буквальном смысле» — подумал я, и едва успел подавить улыбку.

-… и общаемся теперь мирно. Время после ужина профессора вольны проводить так, как они считают нужным. Если у вас есть какие-то конкретные замечания, мы готовы их выслушать.

Минерва поджала губы в знак того, что ни капли не поверила нашим увиливаниям и коротко кивнула.

— Хорошо, молодые люди, я вас услышала. Но, призываю вас, будьте осторожны!

Когда за нашими спинами перестала вращаться горгулья, охраняющая вход в директорский кабинет, Поттер проговорил:

— Скоро все начнут догадываться, Северус.