Истинно

Среди учеников поднялся такой восторженный шум, что я чуть не оглох.

Магические иллюзии — одно из самых простых заклинаний. Оно изучается на первом курсе. Это проецирование картины из своего воображения в изображение в воздухе. То есть дело тут не в магическом мастерстве, не в опыте, не в возрасте, а в богатстве воображения волшебника, и в конкурсе мог участвовать ученик любого курса.

— Призами, за которые вы сегодня сразитесь, станут ваши преподаватели, а именно — трехчасовой индивидуальный урок!

Девушки с шестого курса завизжали так, что я поморщился. Конечно, самым ценным лотом был Поттер, кто бы сомневался! Кто в своем уме захочет трехчасовой индивидуальный урок со мной?

Но, к моему удивлению, за меня разыгралась нешуточная борьба среди слизеринских старшекурсников. Салли Бишеп и Оливер Рэдби пятнадцать минут выдавали то фейерверки, то гигантские разноцветные цветы, то странного вида серебристый дождь из чего-то похожего на облако. Жюри было решено отдать первенство Оливеру. Я был польщен и сдержано улыбнулся.

Потом несколько девочек — второкурсниц сразились за Флитвика. Дальше произошла вялая и весьма торопливая борьба за внимание Трелони. Профессор Стебль сидела красная как цветок мака, пока её студенты чуть не разругались друг с другом у кого цветущая мандрагора вышла красочнее. И наконец, дело дошло до Поттера.

Как только директор назвала его фамилию, поднялось столько рук, что я подумал: мы не выйдем из зала до утра! НО внезапно раздался голос Конборна:

— Разрешите и мне побороться за внимание профессора Поттера.

Студенты сразу притихли. Никто не хотел выходить против взрослого волшебника. Все мялись и недовольно ворчали.

— Поскольку мы не можем найти вам противника, — извиняющимся тоном начала Минерва, но я вдруг поднялся со своего места и услышал свой голос будто со стороны:

— Я буду вашим противником, мистер Конборн.

Среди студентов пронесся изумленный шепоток, предвкушающий интересное действо. Минерва растерянно взглянула сначала на меня, потом на ухмыляющегося Фрэнсиса, и пожала плечами.

— Что ж, ладно. Приступайте. Кто будет первым?

Я сделал преувеличенно галантный жест, предоставляя возможность Фрэнсису выступать первым. Он отвесил мне клоунский поклон. В сторону Поттера я не смотрел. Боялся увидеть досаду на его лице. Я бы не ввязался в это идиотское действо, если бы не утренний разговор. Черт побери, да, я — собака на сене! Сам Поттера не ем, а другим и подавно не дам!

Конборн вышел на середину помоста. Его длинная роскошная светло-сиреневая мантия плыла за ним следом, поддерживаемая заклинанием левитации. Выглядел он впечатляюще.

Его палочка вспорхнула в руке, и по залу разлилось яркое радужное сияние. Тысячи, миллионы световых линий сливались и разъединялись, образовывая различные образы. Вот сказочная чудо-птица воспарила в небеса, и тут же её очертания плавно поменяли в необыкновенной красоты розу с нежными лепестками. Роза поднялась под самый потолок, расточая теплое сияние, заставляя задохнуться от восторга, а потом рассыпалась миллионом серебристых звезд, и пространство вокруг потемнело. И вот уже вокруг распростерлось полотно звездного неба. Иллюзия была объемной, занимало все пространство вокруг, мы все будто находились внутри неё, и звезды, планеты, кометы плавали совсем рядом. Это было прекрасно, слов нет.

Когда иллюзия рассеялась, зал сотрясли аплодисменты и восторженные крики. Конборн самодовольно ухмылялся и кланялся, а потом легко спрыгнул с помоста, предлагая подняться на него мне.

Стоило мне ступить на возвышенность, все сразу притихли. Я поднял свою палочку, и вокруг меня по залу распростерся летний цветущий луг. Маргаритки застенчиво выглядывали из нежной весенней травы, синее небо без единого облачка поднималось над бескрайним зеленым полем. А потом вдалеке появилась одинокая маленькая фигурка девочки в светлом летнем платье. Она приблизилась, весело кружась, отчего ветер наполнял её широкую юбку, и то и дело нагибалась для того чтобы сорвать цветок. На голове у неё был венок из полевых цветов, она улыбалась, и её длинные рыжие волосы полоскались за ней на ветру. Зазвучал далекий детский смех, как давнее затерявшееся эхо, и девочка взглянула на меня зелеными глазами, такими же, как у её будущего сына.

Такой я её запомнил навсегда — мою Лили…

Фигура девочки медленно выцвела и исчезла совсем, цветы из венка, подхваченные ветром, медленно опустились на землю. Иллюзия погасла.

Стояла абсолютная тишина. Студенты смотрели на меня, некоторые с улыбками, некоторые с явным непониманием, но все они выглядели притихшими и тронутыми. Я обернулся.

Глаза Поттера были широко открыты, на лице отражалась сложная смесь эмоций. От изумления до жалости. Он сидел, словно громом пораженный. Минерва МакГонагал и все профессора, которые помнили Лили, конечно, узнали её. Хагрид громко высмаркивался в платок размером со скатерть и вытирал покрасневшие глаза.

Я спустился с помоста. Фрэнсис Конборн явно не мог взять в толк чему все так растрогались, и уже подозревал, что проиграл. Через несколько минут Минерва подтвердила это.

========== Глава 5 ==========

Педсоветы у Минервы в кабинете всегда были скучными, долгими и, по большей мере, бесполезными. Обсуждались одни и те же вопросы. Кто лучший ученик, кто — худший, группа риска — те, кто не дотягивает до уровня тролля и остаются на второй год. Новые требования министерства магии к форме обучающихся, (будто дел у них больше нет, кроме как утверждать положение о том, что традиционный черный цвет мантий меняется теперь на темно-синий). Препирания Флитвика и Стебль о том, кто должен руководить школьным хором, и нужен ли он вообще.

Отчитавшись за последний месяц о растраченных школьных ингредиентах и о планируемой смете на новые, я опустился в свое любимое кресло, подальше от основного состава преподавателей. Взор мой обратился на Поттера, вполголоса переговаривающегося с Фрэнсисом.

Конборн лоснился, улыбался заискивающе и кивал. Поттер же увлеченно что-то ему рассказывал и явно не замечал ни кокетливых взмахов ресниц, ни легкого румянца на гладко выбритых щеках молодого следователя.

После того, как я выиграл сражение на Хэллоуине, я почти не видел Поттера. Накопилось слишком много работы. Вышли почти все зелья в больничном крыле, и я часы напролет проводил у себя в подземельях в компании котлов, черпаков и выпотрошенных флоббер-червей.

Только вчера, выбравшись в библиотеку за очередным рецептом зелья, я встретил там Поттера. Хотя, «встретил» — это совсем не то слово.

Время перевалило за полночь, поэтому я удивился, когда увидел тусклый свет от свечей в читальном зале. Обойдя высокий стеллаж, я остановился и негромко усмехнулся.

Поттер спал, уронив голову на свиток пергамента. Его волосы разметались по белым страницам книг, которые лежали по всему столу в беспорядке. Я неслышно приблизился. Гусиное перо выпало из руки, оставив синий росчерк на пальцах, и под его кончиком виднелись несколько капель засохших чернил. Одной щекой герой магической Британии упирался в свиток, отчего его пухлые бледно-розовые губы приоткрылись. Очки лежали рядом. Ресницы отбрасывали длинные тени на его щеки. Он выглядел таким юным, нежным и беззащитным. Уютным, домашним, добрым, любимым…

Тронувшая мои уста улыбка медленно исчезла. Я стоял и не мог оторвать от Поттера взор. Словно кто-то наложил на меня оцепенение. Отвести взгляд в сторону было выше моих сил. Прекрасно понимая, что мне нужно убраться из библиотеки как можно быстрее, я сделал еще один медленный шаг вперед и опустился перед спящим Поттером на корточки. Волна ослепляющей нежности поднялась в моей душе, сметая все доводы разума, наполняя меня жизненной силой и такой мощной любовью, что впору было потерять сознание. Я резко вдохнул теплый воздух, пахнущий книжной пылью, чернилами и пергаментными листами, и задержал дыхание, чтобы унять сердцебиение.

«Мерлин, что же это? Откуда это во мне? Неужели я еще способен на такие чувства!»