Невиданное (ЛП)

— От имени моего отца, я бы хотел поблагодарить вас, сэр…

— Твой отец умный человек. — Стивенсон протянул руку мужчине в сером костюме, который быстро передал ему небольшую коробочку с записью. — Мне не слишком нравится его политика. Никогда не нравилась. Но он тот человек, который нам нужен в той работе, что нам грядет.

Он протянул запись Ричарду, который подошел ближе, чтобы взять ее.

— Спасибо, Президент Стивенсон.

Стивенсон не опускал взгляд, удерживая Ричарда на месте.

— Не благодари меня, мальчик. Я не уверен, что оказываю твоему отцу хорошую услугу. Просто передай ему, что он должен действовать быстро. Время истекает. Я слишком стар, чтобы самому со всем разбираться.

— Разбираться с чем, сэр? — спросил Ричард.

Президент отпустил коробку.

— С предотвращением мировой войны, разумеется. — Он повернулся и пошел к выходу из комнаты, закончив с нами. Я услышала, как он пробормотал. — Время перемен.

Серый Костюм повел нас к выходу. У него также было сообщение к Ричарду для Сенатора Хэтэуэя.

— Твоему отцу нужно быть осторожным. В Еврейской разведке говорят, что Рейх им недоволен, и наши собственные агентства согласны с этим. Они остановят его, если смогут.

***

Джон ждал нас с машиной у боковых ворот. Он держал открытый портфель, когда Ричард подошел к нему, и Ричард положил в него пленку. Затем Джон закрыл портфель и положил его в багажник автомобиля.

Мы сели в машину. Ричард был тихим. Через мгновение его непроизвольно передернуло.

— Жуткий старик. Ты почувствовала, от него исходит сила?

Может быть.

— Ты считаешь, что он прав? — спросила я. — Ты думаешь, что война начнется?

— Стивенсону уже почти восемьдесят. У него начинается маразм.

— Какая утешительная мысль. Страной правит сходящий с ума старик.

Ричард пожал плечами, почти стряхнув с себя угрюмое настроение.

— Ну, ты слышала, что он сказал, разве нет? Время перемен. По крайней мере, он понимает, что ему пришла пора сделать шаг в сторону.

Я хотела спросить Ричарда, считает ли он, что его отец сможет справиться с ответственностью. Сможет ли он и правда сделать то, на что надеется Стивенсон.

Изменить мир.

Глава 21

Ричарду еще нужно было забрать пару вещей, так что мы поехали в городскую резиденцию Хэтэуэев в близлежащем районе величавых домов, возвышающихся над ухоженными лужайками. Дом Хэтэуэев был кирпичным, с черными ставнями и серой шиферной крышей. Я предположила, что ему как минимум две сотни лет.

— Это не займет много времени, — сказал он. — Ты можешь подождать в машине, если хочешь.

И пропустить шанс побывать в этом доме? Мое любопытство должно быть явно читалось на моем лице.

— Пошли, — засмеялся он, выбираясь из лимузина. — Осмотришься.

Пока Ричард спешно взбежал наверх, чтобы взять пару «счастливых» запонок, которые его отец хотел надеть, когда будет выставлять свою кандидатуру, я прошла в гостиную. Тут снова повсюду присутствовало пристрастие Клер к минимализму. Успокаивающая палитра нейтральных тонов. Я прилипла взглядом к стене, увешанной фотографиями в рамках. Запелёнатый ребенок в качалке, малыш с жемчужно-белыми зубками, катающийся на качелях. Тот же самый мальчик, занятый строительством песчаного замка на пляже, среди падающих осенних листьев, наносящий последние штрихи к снеговику. На многих фотографиях стоит светловолосая женщина и с гордостью за ним наблюдает, — Клер Хэтэуэй, восхищающаяся своим идеальным сыном.

Но в другом времени она оставила его. Почему все настолько отличается? Почему Фиона хотела, чтобы я посмотрела в глаза маленькой Эмбер?

— Хм. — Ричард появился в дверном проеме, как раз вовремя, чтобы застать меня за рассматриванием.

— Ты был очень милым малышом, — сказала я.

Он улыбнулся. Его победная смесь кривоватой улыбки Клер и квадратной ухмылки Роберта.

Он пригласил меня в бистро на поздний ланч. В Ричмонде был район, в котором жили французы, бежавшие от нацистской оккупации в сороковых и пятидесятых, но не захотевшие присоединиться к своим соотечественникам в намного более отличной по географии Луизиане, простиравшейся на западе и севере от реки Миссисипи.

Ричард точно знал, что заказывать, что избавило меня от стыда за свой хуже-чем-посредственный школьный французский при попытке выговорить названия блюд. Он быстро понял, что я не в состоянии успеть за его скороговоркой и по этой причине он смог вовлечь официанта в беседу о «мадемуазель». «Да, конечно», — отвечал ему официант, кивая головой в мою сторону, «конечно», «совершенно верно»

— Что? О чем вы? — не переставала спрашивать я, но Ричард приложил палец к губам, чтобы убедиться в молчании официанта. Я решила, что это справедливая расплата за все случаи, когда я его дразнила, но подумала, что он слишком явно этим наслаждается. Наконец, официант произнес:

— Разрешите мне сказать, — и пояснил на английском с акцентом, что Ричард спрашивал у него, может он или нет считать меня самой привлекательной девушкой, увиденной за весь день. Я вспыхнула, закатила глаза и улыбнулась. Они оба расхохотались.

Он казался счастливой и убедительной версией того парня, которого я запомнила по разговору в машине, в том, другом времени. Я подумала, что возможно эта разница заметна оттого, что тут он рос со своей матерью. Может быть, с этим как-то связано то, что я спасла Мэгги. Может быть это стало причиной появления хороших событий не только в моей маленькой семье.

Позже, мы ехали назад, через центр столицы к выезду из города. Ричард, должно быть, заметил тоску на моем лице, когда мы проезжали Мемориал Джексона, потому что он попросил Джона остановиться.

Мы медленно поднялись по гладким ступенькам. Площадка сейчас была почти пустынной, в столь позднее время. С запада дул морозный ветер, ударяя мне в спину, запутывая вокруг колен мою юбку. Внутри монумента, можно было даже услышать, как он быстро носится в пустом пространстве между колоннами. Его свист звенел у меня в ушах, и я сфокусировалась на бледной вырезанной статуей, сидящей передо мной.

Все было… почему-то неправильно.

Не видящие глаза смотрели через колонны в будущее страны, которую он помогал создавать. Умное, угловатое лицо, рассеченное шрамом. Любимый первый президент АКШ, Эндрю Джексон. Позади него, в мраморе были вырезаны имена павших солдатов Конфедерации, которые умерли во время краткого, успешного восстания против Англии в 1833 году.

У меня мелькнула мысль, что в этом мраморном кресле должен сидеть кто-то другой.

***

Джон донес чемодан до Мессершмитта, затем мы включили двигатель и вырулили на взлетную полосу.

— На этот раз, кузина, я хочу, чтобы ты держала глаза открытыми. Этот закат я заказывал специально для тебя.

Вы оторвались от земли и полетели на запад, в розово-оранжевое небо, темнеющее до фиолетового. Ричард взял на себя роль экскурсовода.

— Вон там внизу, по левую сторону, находится Шарлоттсвилл. Оттуда происходят несколько наиболее важных деятелей колониального восстания. Парень, который написал документ, который они отправили Королю Георгу жил чуть к юго-востоку от города. Его поместье все еще цело, хотя и было конфисковано в пользу Короны. Оно называлось как-то вроде Монтевидео или…

— Монтичелло, — пробормотала я.

— Точно, ты права. Выходит, ты о нем слышала.

Нет. Я в жизни о нем не слышала. Или я ошибаюсь?

— Это очень изящное место. Красивая архитектура. Нужно как-нибудь туда съездить.

— Конечно, — согласилась я.

— За пределами Массачусетской колонии в Виргинии было наибольшее число повстанцев, большинство из которых были очень богатыми землевладельцами. И большинство из них, вполне вероятно, так или иначе, могут быть твоими предками.

Он повернул на север. Впереди земля разделялась широкой сверкающей рекой впадающей в Чесапик — Потомак. Мы приближались к дому.