Сила Трех

Генрих шел по желтеющей траве, отстраненно наблюдая за кружением платановых листьев на тихом ветру. Они поворачивались то одной, то другой стороной. Вот так и он: для большинства в этом мире — его величество Генрих Пятый Ланкастер, и только для двоих — Локи, принц Асгарда, сын Одина. Правда лист, перевернувшись, скрывает другую сторону, а в короле и Генрих, и Локи жили одновременно. Детские воспоминания из земной и асгардской жизней смешивались в его памяти, как и образы друзей. На ум приходили фразы, сказанные… Фальстафу? Вольштаггу? Вспоминались дерзкие, а порой откровенно хамские комплименты. Кому он дарил их? Миссис Куикли? Леди Сиф? Когда при нем вспоминали отца, перед мысленным взором возникали и Генрих Четвертый, который давно покоился в Вестминстере, и Один, который будет жить еще долго и который… ждет его в Асгарде.

Генрих поймал один из листьев и подул на него. Лист тут же обрел форму асгардского дворца. Конечно, контуры смазались и здание получилось не слишком похожим, но как иначе, если Генрих… Локи… не видел дворец много лет — всю свою вторую жизнь.

— Ты поосторожнее с этим, — раздался негромкий голос. — Вдруг кто увидит.

Из-за деревьев вышел Эрик. Простой серый плащ из грубой ткани, со знакомой брошью в виде молота, не издал ни единого звука и даже не зацепился за кусты.

— Не увидит, — Генрих провел по воздуху рукой, и лист исчез. — Моя магия реагирует на чужое присутствие, и обычным людям не застать меня врасплох.

Они шли вровень и какое-то время молчали. Генрих глядел вдаль — в просвет между деревьями, где веером расходились лучи полуденного солнца.

Наконец Эрик спросил:

— Так ты решил вернуться?

— Да. Повидаю Одина — и сразу обратно.

Молчание.

— У меня нет выбора, брат. Я не могу бросить страну. Король Карл назначил меня своим преемником и наследником трона, но дофин не смирится с потерей Франции, так что новая война неизбежна.

— Ты же маг и закончишь ее в два счета.

Генрих покачал головой.

— Не сработает. После победы… в общем, в этом мире моя магия достигла предела и действует только по мелочам. Пара иллюзий — и все. Я останусь Генрихом и проживу жизнь обычного смертного.

— Короткую жизнь, — глаза Эрика мрачно сверкнули.

На этот счет у Генриха имелись сомнения, но ни одному смертному было не под силу разрешить их.

— Есть и светлые стороны, — он приподнял уголки губ. — Я женюсь на Екатерине.

— Видел я ее. Тихая, скромная, славная. Уверен, вы будете счастливы.

Слова Эрика звучали искренне. Что он имел в виду, то и сказал — как всегда. И все же во рту Генриха вдруг стало горько, а лоб непроизвольно нахмурился.

Французская принцесса, на которой ему полагалось жениться через две недели, была светла и легка, как облако. Даже на расстоянии Генрих чувствовал ее священный трепет и страх перед будущим мужем-колдуном, но покорность, впитанная с молоком матери, заставляла ее смириться со своей участью. Генриха вполне устроила бы такая жена, но Локи… Локи предпочел бы непредсказуемость и затаенную силу грозовой тучи.

Он опустил голову и еле слышно вздохнул.

Изабелла ждала их за изгородью на границе парка и леса. Она не надела своего обычного облачения Золотого рыцаря, явно решив не привлекать внимания. Сознательно или нет, она и Эрик застегнули плащи на один манер и выглядели, как пара. Впрочем, они ею и были.

В груди кольнуло, и Генрих поспешил улыбнуться.

— Ну что, готовы? — многозначительно приподняла брови Изабелла.

Генрих кивнул.

— Не сочтите за невежливость, ваше величество, но вы уверены, что все получится?

— Да, миледи. Мы с Эриком видели один и тот же сон. Ошибки быть не может.

Сон… или скорее видение, в котором Один и Фригг, стоя на восстановленном Биврёсте, смотрели прямо и улыбались. Глаза матери сияли от слез и радости, отцовское лицо выражало гордость и одобрение. Позади, опираясь на меч, застыл суровый и спокойный Хеймдалл. Пора возвращаться, говорили взгляды всех троих. Пора.

— Хеймдалл! — во всю глотку закричал Эрик в небо. — Открывай!

Эхо еще не успело стихнуть, как из небесной вышины хлынул поток света, переливающийся всеми цветами радуги. Вслед за Эриком и Изабеллой Генрих шагнул внутрь этого потока, и короля тут же подхватил ветер. Пространство вокруг искажалось, мерцало и то вспыхивало, то тускнело, а Генриха и его спутников всё несло вперед и ввысь.

Генрих глянул на Эрика, волосы которого посветлели и выпрямились, и почувствовал, как его собственные волосы распрямляются и становятся длиннее. Они теперь сильнее оттягивали голову, а ладони чуть побаливали из-за возвращения всех магических способностей. Зато он снова стал давним собой — Локи из Асгарда, и губы сами сложились в широкую, счастливую улыбку.

***

Так странно: пару минут назад Тор стоял на тропе, окаймлявшей лес, среди вековых деревьев, а сейчас под его ногами каменная поверхность пола и вокруг — стены из металла, покрытые искусной резьбой и позолотой. Когда-то он тысячу раз бывал в этом круглом помещении, и вернуться сюда после пробуждения памяти значило на шаг приблизиться к прежней жизни.

В центре, на возвышении, стоял могучий воин в золоченых доспехах и при внушительном мече. Желтые, как у кота, глаза сверкали, но эмоций на непроницаемом лице было не прочитать.

— Хеймдалл! — Тор в два шага оказался рядом со стражем и по-приятельски хлопнул его по плечу. Тот хмыкнул, но ответил крепким рукопожатием.

— С возвращением. Всеотец ждет вас. Всех.

Если Джейн и смутилась от пронзительного взгляда Хеймдалла, то виду не подала, и Тор невольно улыбнулся.

Биврёст сиял ярче, чем прежде, и с каждым шагом походка Тора становилась увереннее, будто заледеневшая за долгую зиму дорога оттаивала под его ногами. Мост уже заканчивался, когда запястье Тора сжали пальцы Джейн. Она немного запыхалась и поглядывала на него озадаченно. Только тут он сообразил, что почти бежит. А Локи вообще выглядел так, словно вот-вот сорвется с места и помчится ко дворцу. Радостное возбуждение сделало лицо Локи совсем юным, и у Тора язык не повернулся подколоть брата.

А потом Асгард хлынул в уши разноголосием и сотнями нестройных звуков — от криков лавочников-зазывал до болтовни досужих кумушек, проходящих мимо. Скрипели колеса, постукивал молоток, трепыхался на ветру навес над прилавком. В глаза бросились вычурность и причудливость одежд асгардцев по сравнению с тем, что носили в средневековой Англии. Но, к своему удивлению, больше различий Тор не обнаружил.

— Всё, как и везде, — озвучила Джейн его мысль.

— Это потому что сейчас другое важно, — возразил Локи. — Нас ждет Один. Идемте, проведу дорогой покороче.

Тор хохотнул и уставился на него.

— Ты вспомнил? После стольких лет?

В ответ Локи поиграл бровями и ушел вперед, а Джейн оживилась.

— Есть, что вспоминать? — в ее глазах заплясали искорки смеха.

— Ну… Мы с Локи иногда сбегали с приемов, когда становилось скучно. Правда обратный путь во дворец я плохо помню.

— Это потому, что нам с Фандралом и Вольштаггом приходилось тебя тащить, — отозвался Локи, не оборачиваясь.

Джейн хихикнула и подмигнула Тору, а он рассмеялся счастливо и беззаботно, как на заре юности.

Локи вел их так, будто проходил по этому пути только вчера. Они свернули с оживленной улицы и прошли насквозь квадратный двор, после чего оказались на улице поменьше, среди домов пониже и попроще. Проем, который и переулком-то не каждый решился бы назвать, привел их к простой двери в стене. Под ладонью Локи глухо щелкнул потайной замок, и они вошли.

Говорить не хотелось, да Тор и не смог бы: волнение комом стояло в горле, а сердце выстукивало собственный, совершенно бешеный ритм. Тор не считал ни повороты, ни ступени тайного хода, только смотрел под ноги да по сторонам и старался отдышаться.

— Похоже, ходом пользовались на днях, — заключил он, бегло осмотревшись на новом повороте.

Локи пожал плечами и отозвался: