Страница 8 из 18
- Настенька, ты осторожней, зачарует, - быстро зашептало зеркало. – Поддашься и Ивана забудешь. Тогда все. Пропадет твой Иванушка, сгинет.
- Да куда ему с Кощеем-то тягаться, - подхватил кот, вновь оказавшийся за спиной женщины.
- Ваня все сможет, - уверенно ответила Ася. – Это же Ваня! Я когда в больнице лежала, он ко мне в палату ночью пробился. Там такая медсестра на вахте сидела, ее даже главврач боялся. А Ваня прошел, - с гордостью закончила женщина, и сердце кольнула неожиданная тоска.
- Ой, - пискнуло зеркало, тут же пряча картинку, и за спиной Аси отразился черноволосый мужчина.
Он скрестил руки на груди и насмешливо взглянул на свою пленницу.
- Так-так, - произнес он, и ей вновь стало жарко под его взглядом. – Хулиганим. А ведь накажу.
Кот стремительно шмыгнул в сторону, исчезая где-то за печкой. Зеркало явило белесые глаза и похлопало веками. Ася опустила взгляд и прерывисто вздохнула, изо всех сил стараясь удержать в голове образ мужа.
- Сопротивляешься, строптивица? – улыбнулся Кощей. – Посмотрим, надолго ли тебя хватит.
Яга, появившаяся следом за ним, не сводила умиленного взгляда с Кощея, кокетливо накручивая на палец прядь волос. На нее главный сказочный злодей так и не посмотрел. Он по-хозяйски взял Настю за руку, крепко сжав ее ладонь. Женщина вспыхнула и попыталась выдернуть руку из захвата, но Кощей только бархатисто рассмеялся, и их окутало черное облако. А когда чернота рассеялась, ни мужчины, ни его пленницы уже не было.
- Ох, удержалась бы, - вздохнуло зеркало.
- Против Кощея? – Яга мечтательно вздохнула. – Не сможет.
* * *
- Знаешь, какая она у меня? Как у Некрасова: «Коня на скаку остановит и в горящую избу войдет». – Иван потрепал Сивку по шее и прикрыл глаза, вспоминая жену. – Красавица, умница, хозяйственная, но такая ранимая, нежная. Я ее когда в первый раз увидел, забыл, как дышать. А потом, как дурак, еще полгода не решался подойти. Представляешь, она идет, а я истуканом стою и глаз отвести не могу. В голове стучит: «Ну, давай же, ну подойди!», - а ноги не идут, только сердце в груди ухает. Господи…
Мужчина замолчал и мотнул головой. Горло неожиданно перехватило спазмом. Где она? Как она? Ладно, он – мужчина, справился с шоком, а как Ася пережила всю ту небывальщину, что с ними происходит?
- Если ее обидят, все к чертям разнесу, - мрачно произнес Иван.
Сивка понимающе тряхнул головой и тоненько заржал. Клубочек деловито катился впереди, указывая дорогу к избушке Бабы Яги. Конь трусил рысцой следом, а Иван все вспоминал, рассказывая про жену единственному слушателю. Мужчина снова замолчал, и с ели ему на плечо спрыгнула белка.
- А дальше? – пропищала белка, заглядывая в лицо Ивана.
Тот покосился на зверька, вспомнил предупреждение Деда Мороза о говорящих зверях и усмехнулся:
- Ну вот и «белочка» пришла.
- Уж больно за душу берет, - пискнула белка, устраиваясь удобней на мужской плече. – Еще расскажи. Как подойти-то решился?
Иван осторожно, чтобы не спугнуть, протянул руку и погладил зверька. Затем вновь устремил взгляд вперед и улыбнулся:
- Как решился? Мы столкнулись в дверях университета. Вместе за ручку взялись. Я голову поворачиваю, а там она. Стоит и смотрит своими огромными глазищами. Я дверь открыл и держу, пропускаю ее. А дальше, как в тумане. Ася проходит и из ее рук сумка выпадает, я эту сумку подхватил, себе на плечо закинул, ее за руку взял, и мы так и пошли. Молчали и шли. Так до ее дома и добрались, - Иван усмехнулся. – Я ей сумку отдаю, а она мне говорит: «А у меня вкусный чай есть».
- А ты? – спросила белка.
- А я сказал, что я принесу что-нибудь к чаю и побежал в магазин. Уже возвращаюсь и понимаю, что номер квартиры не спросил. Во двор захожу, а Аська на скамеечке сидит, ремень от сумки в пальцах крутит. Говорит: «Я боялась, что меня не найдешь». Я ей отвечаю: «Я тебя везде найду». А потом весь день, как в дыму. До сих пор не могу вспомнить, о чем тогда говорили. Улыбку ее помню, смех, а слов не могу вспомнить.
- А что потом было? – белка уже сидела между ушей Сивки, и тот недовольно пофыркивал.
- Дальше была сказка, наша с Аськой сказка. Мы и поругались-то всерьез в первый раз, когда уже женаты были, года через три после свадьбы. Так тошно после ссоры было. Я из дома ушел, дверью хлопнул. Она осталась. Остыл быстро, но домой идти стыдно было. Я такого наговорил из-за ерунды. Только поздно ночью вернулся. Ася не спала. Дверь открываю, а она мне на шею кидается, прощения просит. За что? Я в тот момент даже вспомнить уже не мог, из-за чего поругались.
- А ты прощения просил? – строго спросила белка. – Прощать, так друг друга.
- Просил, - кивнул Иван. – Я с цветами домой пришел, собирался на коленях стоять, а она с порога мне на шею бросилась. После этого долго не ругались. Я же ее больше жизни любил… Куда потом все ушло? Почему?
- Не любишь больше? – ужаснулась белка, закрывая лапками мордочку.
Мужчина опустил голову, но вскоре поднял и уверенно ответил:
- Люблю. По-прежнему люблю. Вот найду и скажу ей об этом.
- Да! – белка стукнула сжатым кулачком о вторую лапку. – Мы им всем! Ух, мы им, супостатам злокозненным! - совсем разошлась белка. – Вперед, Ваня!
Клубочек покатился быстрей, и Сивка перешел на галоп. Вскоре перед ними блестящей лентой развернулась река. Клубок пометался по берегу и замер. Иван неловко спешился и подошел к кромке воды. Взгляд мужчины упал на остов моста, и он задумчиво потер подбородок.