Хорошие люди

На пятый день погода испортилась. Похолодало, пошел дождь. Они свернули лагерь на день раньше, и Саша даже был рад вернуться в город до срока. Хотя это было кратковременное облегчение. Ведь Насти не было в его квартире. Он не смел ей позвонить, написать. Разве что мог теперь каждые десять минут обновлять ее страничку в соцсетях.

Дождливые выходные заперли их дома. Очень хотелось в зал. Вдруг она там? Или хотя бы побегать. Но вытаскивать сыновей на улицу он, конечно, не стал. Играл с ними в монополию, но чаще, конечно, включали PlayStation. Вечером Саша не выдержал, полез на турник, который давно уже пристроил в дверном проеме спальни. А потом и отжался сотню раз. Полегчало. Глеб, глядя на него, тоже изъявил желание заняться физкультурой, за ним подтянулся и Лешка. Геллер не мог не радоваться такому рвению.

В понедельник Саша отвез пацанов домой, поехал на работу. Там его ждали с нетерпением и тонной нерешенных вопросов. Очнулся он ближе к концу недели, понимая, что любой отпуск чреват. Вырвался в зал. Насти не было. Даже погоревать как следует не смог по этому поводу, потому что хорошо потренировался, а потом опять ударно поработал.

В выходной Саша проснулся и сразу включил ноутбук. Он не успел дописать собственный материал, и этот груз давил ему на плечи не хуже штанги в сто килограмм. Хорошо, что это был последний его долг журналу перед версткой. Осталось только присесть с этим весом и встать. Один подход. Одно повторение.

За годы работы в журналистике, Геллер научился отметать в сторону эмоции, переживания, события. Он просто садился, клал пальцы на клавиатуру и доставал из головы слова. Обычно внешние факторы не влияли на качество его текстов. Нестерова всегда завидовала. Она писала ярко и бойко, талантливо, но очень зависела от приступов вдохновения. А Саша всегда был в тонусе. Даже, когда немного умирал где-то в глубине души. Работа спасала его, заставляла существовать, обещала, что это тоже пройдет.

Звонок домофона вытащил Геллера из перечисления регалий повара в недавно открывшейся кондитерской. Стараясь не потерять мысль, Саша пулей метнулся к трубке, нажал кнопку, не спрашивая. Он никого не ждал. Почта или рекламу принесли. Но едва вернулся за ноут, в дверь постучали. Ругнулся на этот раз, потому что сбился, пошел открывать.

Настя влетела, как маленький ураган, почти сбив его с ног.

— Сашка, — вскрикнула она, душа его в объятиях.

Геллер так и застыл, даже не смея поднять руки и обнять в ответ. Но Насте этого и не требовалось. Она трепала его за щеки, как пупса, целовала в них же, снова обнимала. И говорила без остановки.

— Саша, Сашенька, я выиграла. Я первая! Ты можешь себе представить?

Он с трудом представлял даже реальность момента.

— Это было так круто. Офигеть, как круто. Безумно круто.

Геллер начал приходить в себя. Он заулыбался, вглядываясь в ее счастливое лицо и блестящие от возбуждения глаза. И пусть сладкие пухлые щечки почти пропали, но это все еще была Настя. Его Настя. Которую он не видел две недели.

— Чего застыл, истукан? — игриво пихнула его кулаком в плечо Сокол, — Поздравляй меня, ну!

И Саша поздравил.

Как смог.

Как захотел.

Поцелуем.

Настя смеялась, а он собирал с ее губ вкус победы. Она в голос хохотала, когда Геллер приподнял ее над полом, закружил по прихожей.

Но едва он поставил ее обратно на пол стало не до смеха. Глаза потемнели, вспыхнули огнем. Настя встала на цыпочки, потянула вниз за шею, одарила поцелуем, в котором было нечто большее, чем просто радость.

— Господи, как же я скучала по тебе, — бормотала она, — Какой же ты… Ммм… Сашка…

Она стянула с него майку, гладила, целовала его шею, водила языком по торсу. И все время тихонько подталкивала в сторону спальни.

— Не представляешь, как я хочу тебя. Всего. Потрясающий. Невыносимо… — продолжала шептать она.

Саша учуял подвох. Никогда Настя не позволяла себе так много болтать. Она, конечно, не молчала в постели, но сейчас уж слишком разоткровенничалась. Геллер повел носом, и обоняние дало ему ответ.

— Настюш, ты пьяная что ли?

Сокол захихикала, и это само по себе уже было ответом.

— Простите, шампанское, — призналась она, — А еще… Представляешь! Я поела. Тарталетки с красной рыбой и бутерброды с маслом и икрой.

Саша засмеялся. Ты уверена, что именно я тебя возбуждаю, а не вся эта закуска.

— Дурак!

Сокол толкнула его на подушки, сама уселась сверху. Она медленно расстегивала пуговки на кофточке, заставляя Геллера скулить и пускать слюни. А Настя продолжала говорить.

— Сушка это кошмар. Я последнюю неделю себя не помню. Только тренажеры, бег, гантели. И еда, которая, как бензин. Тупое топливо, чтобы не откинуть коньки. А сейчас вот поела, выпила, пришла в себя. И — опа. Это кто подо мной? Мужчина? Как удачно.

— Ага, удачно зашла, — смеялся Саша, приподнимаясь, чтобы прижаться к ее обнаженной груди.

Сокол доверчиво прильнула к нему, потерлась, как кошка. Саша не отказывал ей в ласке. Напротив, осыпал ими. И комплиментами заодно, чтобы она знала, как он ценит и уважает ее спортивное упрямство.

— Ты молодец, Насть. Я так рад за тебя. Правда. Но еще сильнее рад, что ты здесь, со мной.

И тут Сокол отстранилась.

— Почему ты не пришел? — она заглянула ему прямо в глаза.

Благо, Саше не пришлось врать. Он совсем потерялся в числах со своей работой.

— Прости. С журналом запарка. Я эту неделю света белого не видел. Даже не тренил.

Настя прищелкнула языком.

— Ох, господин Геллер. Я займусь вашими прогулами.

— Займись. Прямо сейчас.

— Легкое кардио? — предложила Настя и, не дождавшись ответа, стала стягивать с него шорты вместе с бельем.

— Легкое? Черта с два. Укатайте меня по жесткой программе, тренер.

— Желание клиента — закон.

Она посмеивалась подставляя его губам шею, грудь, плечи и продолжала болтать, не замечая, как увлекается рассказом.

— Я с таким тренером познакомилась. Из Москвы. Кирилл его пригласил на соревнования в качестве гостя.

— Кирилл? — Саша оторвался от ее кожи, нахмурился, — Он тут откуда взялся? Разве не уехал сразу после того турнира?

— Да, переехал в Подмосковье. Вернулся весь важный. И был с заскоками, а теперь… Но это не суть. Представляешь, дядька столичный меня пригласил тренером в его клуб. Тот самый, где теперь Кирилл тренируется. Вроде и работает тоже. В общем, они сказали, что у меня тааакие перспективы. И хватит гнить в провинции. Представляешь, Саш? Обалдеть, да? Я всю жизнь об этом мечтала. Это так…

Геллер резко отпрянул. Настя наконец замолчала, среагировав на его движениею

— Что? — она смотрела большими от удивления глазами.

— И ты согласилась? — поинтересовался Саша, хотя прекрасно знал ответ заранее.

— Саш, ты чего? От таких предложений не отказываются. Конечно, я согласилась. Я же…

— …мечтала об этом всю жизнь, — закончил за нее Геллер, — Разумеется. Супер, Насть. А я?

— А что ты? — она склонила голову и ждала ответа так, словно от этого зависела вся ее жизнь.

Саша сцепил зубы, чтобы не начать кричать. Несколько долгих секунд он боролся с собой, пытаясь сдержать обидные слова, что так и рвались изо рта. Многое проглотил, но все же процедил зло:

— А я опять остаюсь без тренера. Класс. Токарев меня кинул, и ты туда же. Отлично. Просто прекрасно.

Настя отвернулась, прикрыла глаза. Ее губы искривила злая усмешка. Она встала, подняла с пола блузку, накинула на плечи.

— Да, отлично. Просто прекрасно, — повторила Сокол его слова, — Замечательно в самом деле. У меня сбываются все чертовы мечты, а ты даже не можешь порадоваться. Даже сделать вид, что рад меня. Все, что тебя волнует — снова нет тренера. Ай-ай-ай, какая досада. Бедный Сашка Геллер, все его бросают. Как же так?

— А разве не так?

Он смотрел, как она застёгивает пуговицы на блузке и понимал, что все сейчас будет играть против него.