Хорошие люди

Закрыв дверь за Славой, Костя поднял глаза на Сокол, которая стояла одна на пороге незнакомого дома, обнимала себя руками. Она словно старалась свернуться в клубок, спрятаться в домик, забыв, что такое счастье доступно ежам или черепахам, но не людям.

— Настя, правильно? — еще теплее и дружелюбнее обратился к ней Бирюков.

— Да, — пискнула она.

— А я Костя.

— Очень приятно.

— Взаимно, детка.

В этом обращении не было ни пошлости, ни фамильярности, ни подката. Скорее покровительство и симпатия. Настя не знала, но Кос проникся к ней этими чувствами заочно. Молоденькая, очень худая, перепуганная. Сейчас она до боли напоминала ему Сашку, которая рыдала на вокзале. Видимо, на роду ему написано спасать юных дев.

— Пойдем, душа моя.

Костя приобнял Настю за плечи, повел в гостиную. На ходу он обрисовал ситуацию.

— Прежде, чем ты выйдешь из ступора и начнешь рвать и метать, поясняю: эта дама — жена Геллера.

Настя аж встала.

— Он сказал, что разведен, — еле выдавила она, чувствуя, как вся кровь, что была в ее теле, устремилась к щекам.

"Неужели врал? Не может быть", — мелькали мысли, а глаза начало жечь от желания разреветься.

— Ох, нет, нет. Бывшая. Конечно, бывшая. Я по привычке, прости, — поспешил исправиться Костя.

Настя выдохнула, а Бирюков продолжил.

— У нас тут небольшое недоразумение вышло. Я был занят, а Дэн Свету первый раз видел. Это, конечно, не отменяет того факта, что он этим двоим позволил в Митькиной спальне потрахаться, — Кос осекся, — Пардоньте за мой французский.

— Ничего-ничего, — Сокол даже хихикнула, немного оживившись от грубоватой лексики Бирюкова, — Факты вещь упрямая, а из песни слов не выкинешь.

— Рад, что мы друг друга поняли. А вот кстати и народ. Народ, это Настя, подруга Геллера.

Несколько мужчин оторвались от беседы и дегустации спиртного, поприветствовали ее нестройным хором.

— О, Настя, привет, — вышел вперед смазливый парень.

Сокол решила, что он ее ровесник, но потом присмотрелась и отметила морщины в уголках глаз. Правда, их затмевали ямочки на щеках, которые сразу заиграли, когда он заулыбался. Из-за этого и выглядел моложе. Как пацан.

— Денис, мой придурошный двоюродный братец, — представил Костя, пока Дэн бесцеремонно тискал Сокол в объятиях.

Настя не сопротивлялась, хотя обычно не приветствовала такое бурное выражение симпатии.

— Слушай, прости, что так вышло. Я не знал, — начал сразу извиняться младший Бирюков, отпустив ее.

Настя сама не знала, что сказать. А вот Костя быстро нашелся.

— Перед Геллером извиняйся, пацан. И перед Митькой. Он же при тебе по-человечески просил левых людей на второй этаж не пускать.

— Да как-то неудобно было, — пожимал плечами Денис, — Я вроде из солидарности…

Сокол продолжала молча слушать разговор братьев, впитывая подробности, как губка.

— С чего вообще Светка сюда сунулась? Всю жизнь от нас открещивалась. Да и знала прекрасно, что Сашка у Митьки на даче часто бывает теперь, — продолжал рассуждать Кос.

Денис только рукой махнул, объясняя:

— Она приехала уже в таком состоянии, когда пофиг, чья это дача: Токарева, Путина или Челентано. А Славик, кажется, не знал, что она бывшая Геллера. Не дебил же он, в конце концов.

— Ты думаешь? — едко уточнил Костя.

Сокол хмыкнула.

— У нас вообще обычно все тихо-мирно, по-семейному, — среагировал на ее усмешку Денис.

На этот раз хохотнул Костя.

— Ну да, — подтвердил он, — Все тихо. Спокойно, как в Багдаде.

Настя уже собралась развить тему спокойствия, как с кухни донесся ор Геллера:

— Да плевал я, с кем ты спишь, Свет. Меня твои интрижки давно уже не трогают. Ты мне можешь внятно объяснить, какого дьявола мои дети сейчас одни, у бабки?

Она никогда не слышала, чтобы Саша повышал голос. Он был сердит на нее, когда требовал признать, что им было хорошо в машине в поле, но сейчас Геллер пребывал в состоянии бешенства. И Настя порадовалась, что не она тому причина. Судя по недоумению, которое отразилось на лицах Кости и Дэна, они тоже впервые столкнулись с громким Геллером.

— Оригинально, присвистнул Денис, — А я думал, он там в роли Отелло.

— Аналогично, — кивнул Костя.

И только Настя почти не удивилась. Она, конечно, первым делом подумала то же, что и Бирюковы, но Сашино возмущение расставило все на свои места. В первую очередь его всегда волновали дети. Хотя, наверно, Геллер лукавил. Вряд ли было приятно лицезреть даже бывшую жену после секса со своим знакомым.

А на кухне в это время продолжали орать.

— Да пошел ты в задницу, Геллер. Я буду спасть с кем захочу и не надо судить меня за это. Ангел, мать твою. Дети тут не при чем. Ты просто бесишься.

— Свет, ты тупая или — да? Совсем все мозги тебе Славка вытрахал? Услышь уже! Какого черта ты мне наврала и отправила детей к матери, когда я хотел забрать их на все выходные?

— Не твоя печаль, кто трахает мои мозги. И не только мозги.

— Да и слава, блин, богу.

— Ты ревнуешь, Саш. Все еще ревнуешь меня.

Народ в гостиной изо всех сил делал вид, что ничего не слышит. Настя большими глазами смотрела то на Костю, то на Дениса. Они тоже тихо офигевали не только от воплей Геллера, но и от того, как зациклилась на его ревности Света. Словно только ради этого и переспала со Славой в доме друга бывшего мужа.

— Насколько она пьяна? — поинтересовался Кос.

— Думаю, настолько, чтобы попытаться его соблазнить в порыве ругани, — уточнил Деня.

— Пора заканчивать, а то еще прибьет ее тут ненароком. Мужика простит, а вот за детей не грех не отпустит.

И старший Бирюков поспешил на кухню. Но перед этим велел брату:

— С Насти глаз не спускай. Головой за нее отвечаешь.

Сокол закатила глаза, а Дэн отсалютовал двумя пальцами.

— Так точно.

Крики из кухни моментально стихли, как только там нарисовался Костя. Правда, ни Саша, ни Света не спешили выйти к гостям.

— Давай я тебе дом покажу, — предложил Дэн.

Настя согласилась, конечно. Бирюков водил ее по первому этажу, травил байки о том, что происходило в малой гостиной, заострял внимание на безделушках, которые Дима привез из путешествий. Но Насте больше всего понравился облезлый фикус в кадке.

— Что это за чудовище? — засмеялась она.

Дэн поспешил рассказать:

— Местный ветеран. Не знаю, почему еще не сдох. Сначала в него блевали все, кому не лень, потом дети резвились. Я думал, моя добьет, но нет. Костиной младшей достался черенок и листик.

— У тебя дочка? — спросила Настя.

— Даааа, — лицо Дениса тут же разукрасила придурковатая улыбка, — Даже две. Но Ленка уже невеста. Ей девятнадцать.

Настя нахмурилась, и он пояснил:

— Она дочь моей жены от первого брака. Такая зараза. Как родная мне.

— А маленькой сколько?

— Скоро два. А Костиной полтора. В тот год мы выступали почти синхронно, — похвастался он.

— Молодцы какие, — не могла не похвалить Настя, — А у Токаревых тоже дочка? Постарше?

— Да, ей четвертый год пошел. У Костика еще двое пацанов. Близнецы. Вот они и начали драть этот кактус. Тьфу, то есть фикус.

Сокол засмеялась снова. Она слабо себе представляла такую толпу народа в одном доме, поэтом уточнила:

— Вы тут часто все вместе собираетесь?

— Раньше регулярно. Даже жили одно время летом. В городе невыносимо, в деревне детям лучше. Да и новый год тут все толпой пару раз встречали. Эх… — Дэн вздохнул. — Без Сашки и Митьки не то. Пустовато. Давай что ли выходи за Геллера. Нам срочно нужна свежая кровь.

Настя опять захохотала, на этот раз с примесью истерии в голосе.

— Это вряд ли, — выдавила она, стараясь унять нездоровое веселье.

Но в воспаленном воображении тут же зарисовалась пасторальная картинка.

Сашка оттаскивает ребенка от кадки, наставляя шутливо-серьезным голосом, что некрасиво портить чужие растения. А она смеется, глядя на них с дивана, поглаживая круглый живот. И Денис поддерживает Геллера, потому что добить фикус должен тот, кто сейчас у Насти в животе.