Хорошие люди

Настя провела пальцем по резинке на его боксерах, погладила чуть ниже. Геллер подавился стоном.

— Эти разговоры о яйцах без желтков и соли невероятно заводят, — признался он очень серьезным голосом.

— Я так и подумала, — усмехнулась Сокол, — И кофе.

— Что? — не понял Саша.

Настина рука способствовала оттоку крови от головы и следственно легкому слабоумию.

— Кофе на завтрак. Черный.

— О, да. Конечно.

Геллер постанывал ей в шею, покусывая губами мягкую кожу. И продолжал сходить с ума от происходящего у него в трусах.

— Если я попрошу переписать на меня квартиру и бизнес?

— Забирай. Только не останавливайся.

«Я люблю тебя. Люблю. Люблю тебя», кричал он мысленно и сжимал зубы, чтобы не сказать это громко вслух.

— Ой, — Настя дернулась, — Больно.

Геллер помотал головой. Оказывается, зубы сжимались не просто так. Он укусил ее. Как чертов вампир. Пометил.

— Прости. Прости, пожалуйста, — извинялся Саша, зализывая отпечатки зубов, — Ты меня с ума сводишь, Сокол. Сама виновата.

Он сдирал с нее одежду, как дикарь какой-то. Едва не порвал трусики. Поднял глаза, боясь увидеть на ее лице испуг, но прочитал лишь отражение собственного желания. Неистового, первобытного. Настя спешно сдвигала вниз его боксеры, заерзала, двигаясь ближе к краю, притянула к себе, чтобы поцеловать жарко, требовательно.

Стол с трудом выдержал нагрузки, на которые не был рассчитан. А Сокол и Геллер проверили на прочность по второму кругу стенки в душевой и стиральную машинку. Само собой, закончили в кровати.

— Это лучшее кардио в моей жизни, — заявила Настя, засыпая.

— В моей тоже, — согласился Саша.

Но она не услышала, потому что моментально уснула. Ровное дыхание и тепло девичьего тела подействовали лучше, чем снотворное. Не думая ни о чем, Геллер последовал за ней в царство Морфея.

Завтрак готовили вместе, потому что Настя не позволила ему улизнуть на кухню. Саша попытался из солидарности съесть омлет без соли и жиров, но в итоге насолил и наперчил себе в тарелке.

— Слабак, — посмеивалась Сокол, глядя, как он уплетает и блаженно улыбается, чувствуя привычный вкус.

Саша показал ей язык. Очень по-взрослому. Он вообще чувствовал себя с Настей моложе. Ему не нужно было притворяться важным или серьезным. С ней мог позволить себе дурачиться и шутить.

Со Светой такое не проходило. Она все время закатывала глаза на его остроты и просила быть серьезней. Геллер не очень понимал, как нужно правильно изображать серьезность. Но постепенно он нажил себе выражение лица, словно страдает запором. И обрел гордую осанку, хотя со стороны казалось, что кто-то вставил ему кол в зад, который прошил спину вдоль позвоночника. Но жена такой вид одобряла, поощряла.

Очень долго Саша избавлялся от этих привычек и радовался, что Настя не одергивает его, не поправляет, принимает со всеми глупостями и слабостями. И сама не брезгует юмором, даже немного пошлым, почти мужским. Имелось подозрение, что она еще не вошла во вкус, но Саша старался верить предчувствию, а оно уверяло, что Сокол отличная девушка без заморочек и подводных камней в виде непреодолимой тяги эротического характера к его друзьям.

Геллер предвкушал ее знакомство с Бирюковыми. Он знал, что мужики будут издеваться, а их жены изо всех сил хвалить своего замечательного друга. Саша, конечно, допускал вариант, что Настя может не понравиться Марине или Ире, но в Косте и Дэне был уверен.

Настя радовала его с самого утра. Она отказалась выходить на остановке, даже оставила самокат в багажнике, нарываясь на расспросы коллег. На тренировке она попросила показать, чему Геллер научился у наставника по тяжелой атлетике. Пришлось Саше самому выступить в роли учителя. Ему понравилось. Но не так сильно, как Настин поцелуй в туалете, который стал обещанием, что она не откажется от поездки за город.

Так и вышло. Настя запрыгнула в машину, чмокнула Сашу. Теплые губы согрели щеку, и в нос проник легкий аромат цветов. Саша повернул голову, рассматривая ее.

— Ты чего какая румяная? Не заболела?

— После сауны, — объяснила Сокол.

Геллер сцепил зубы и решил не озвучивать желание присоединиться к ней в парилке вместо закупки продуктов и алкоголя. Все и так было очевидно. Он просто погладил ее по лицу, поцеловал.

— И я скучала, — прошептала Настя, потеревшись о его ладонь горячей щекой, — Лучше поехать, если ты все еще хочешь поиграть в покер.

Геллер кивнул и дал газу. А пассажирка тут же прибавила громкость, услышав знакомую песню.

— Led Zeppelin, класс, — оценила она.

Саша был немало удивлен, что она знала группу.

— Старье, — попытался оправдаться он.

— Молодежь так не умеет.

Сокол постукивала по коленке в такт, наслаждаясь музыкой. Трек сменился на AC/DC, и Саша снова почувствовал себя старым. Случайный выбор играл против него. Но Настя и эту композицию оценила. Когда заиграли Битлы, Геллер разуверился в своей удаче.

— Боже, это вообще моя флешка? — возмутился он вслух, — Откуда здесь эта древность?

— Сам ты древность. А Beatles — это классика.

«Жениться на ней что ли»? — думал он, наблюдая, как Сокол подпевает.

— Baby, you can drive my car,

Yes, I’m go

Baby you can drive my car,

And maybe I’ll love you*.

— А права у тебя есть? — блеснул Геллер знанием незатейливого текста песни.

— А ты собрался в меня влюбиться? — не спустила ему Настя.

Саша забормотал что-то ругательное, а она продолжала петь и смеяться.

После Битлс магнитола сжалилась и стала выдавать треки посвежее. Если, конечно, Линкин Парк двадцатилетней давности можно считать таковым. Но Саша считал. На фоне ретро рока альтернативщики звучали очень прогрессивно. А после них яростно заорал Роб Бейли. Геллер заулыбался, сразу заряжаясь энергией.

— А под это ты бегаешь и толкаешь штангу, — без сомнений и вопросительной интонации заявила Сокол.

— Точно! Откуда ты все знаешь?

— Бейли идеален для тренировок. Бодрит. И текст мотивирующий.

"Ведь реально придется жениться на ведьме", — утвердился в своем порыве Геллер. Уж слишком они были похожи. А то, в чем различались, казалось той самой изюминкой, которая будет всегда присутствовать в отношениях.

Саша мысленно одернул себя. После развода он был уверен, что никогда больше не женится. Быт дело непростое. Придется делить его с новой спутницей жизни, привыкать, притираться, уступать, когда хочется продавить. Нет, он зарекся иметь дело с серьезными отношениями. Хотя, кажется, Костя был прав, и его сущность не терпела легких интрижек. Но слишком уж быстро нагрянули крамольные мысли о женитьбе.

Вину за это Геллер доблестно возложил на Настю. Последние два дня она посылала ему недвусмысленные знаки, и Саша читал их совершенно четко. Она созрела или просто решилась, отпустила страх и неуверенность, раскрылась. Да, определенно, Настя хотела стать ближе. Ночевка в его доме, утренняя поездка до работы в его машине, и сейчас она с ним на пути в загородный дом Токарева, где уже ждут друзья-стервятники, чтобы растерзать их обоих. Саша сам не заметил, как за один день обзавелся девушкой, подругой. И этот факт его скорее радовал, чем пугал. Хотя он все еще почти ничего не знал о Насте.

— Сколько тебе лет? — выпалил он первое по важности.

Она захихикала, кокетничая.

— Что за вопросы, Геллер?

— Выкладывай. Я же рассказал про развод.

— То есть ты сейчас будешь меня допрашивать?

— Именно.

— Мне двадцать пять.

— Где родилась? А родители откуда? Близки с сестрой? В какой школе училась? А потом? На кого?

Саша заваливал ее вопросами, и Настя была обязана отвечать. Она словно заполняла анкету.

Подробную, дотошную, с нюансами и словесными иллюстрациями.

— Связалась же с тобой. Пытать расспросами — это дар или приобретенный на нелегком жизненном пути скил? — ворчала Сокол.

— Я взял много интервью. Так что — все сразу.