Страница 20 из 49
— Марусь, Мариночка, солнце…
Девушку покоробило от последнего ласкового обращения. Она оцепенела в объятиях мужа, который пытался прижаться губами к ее щекам, глазам, шее.
— Родная, ну что ты творишь? Ты же не можешь уйти. Перестань, Марин. Я все для тебя сделаю…
— Поздно, Стасик, поздно, — проговорила она, отстраняясь.
Уже выходя на площадку, Марина услышала, как муж зарычал ей в спину:
— Даже не надейся, что тебе отломится что-то от этой квартиры. Я не собираюсь ее разменивать.
Марина зажмурилась, ненавидя себя за наконец пришедший стыд. Ей стало стыдно за Стаса. Она, конечно, понимала, что сейчас он в шоке, измотан бессонной ночью, ее предательством, ошарашен уходом, но все же девушка не ожидала такого. Они вместе выплачивали ипотеку в течение пяти лет. Квартиру им продали родственники Стаса почти за половину рыночной цены. По-хорошему, Марина, конечно, могла претендовать на дележку, наверное, должна была. Но сейчас ей просто стало больно, потому что, даже теряя жену, Стас думал только о своем комфорте. Он ненавидел переезды, суету, хлопоты, которые отрывали его от компа. Марина решила великодушно избавить его от этих перспектив.
— Да плевала я на квартиру, — тихо сказала девушка, обернувшись.
Марина подхватила чемодан и пошла вниз, предвкушая разговор с родителями, у которых собиралась пожить до отъезда. Такси оперативно прибыло, и Марина села в машину, мысленно переворачивая страницу своей жизни, в которой она была женой Стаса Иванова.
Примерно в это же время в своем спальном районе, в своей двухкомнатной квартире, на своей двуспальной кровати продрал глаза Костик. Он сразу расстроился, не обнаружив рядом с собой Маринку. Немного повалявшись, чтобы унять утренний стояк, Бирюков соизволил натянуть майку и шорты и пошел на кухню.
— Доброе утро, спящая красавица, — улыбнулась ему через плечо Сашка, которая что-то увлеченно строгала у плиты.
— Этот халат носят все, кроме меня, — заворчал Костя по привычке. — Где мой кофе, женщина?
— Ой, мужчина, сейчас я дорежу твой лук в твой суп и поставлю твой кофе. Хотя он был готов давным-давно, и его выпила твоя очередная вертихвостка, — отбрила его Нестерова.
Бирюков только застонал. Он очень надеялся, что Маринка убежала раньше, чем Сашка проснулась, и девочки не пересеклись. Но зря. Зря.
— Ты отдала ей мой кофе, систер? Это жестоко, — опять забухтел Костя, оттягивая разговор о Марине, который, он жопой чуял, не принесет ему хороших новостей.
— Жестоко вопить среди ночи, как банши. Ладно, я привыкла к стонам твоих баб, но ты сам-то чего разверещался, Бирюков? Я уж думала, она тебя там убивает.
— Саш, я тут живу вообще-то, — психанул Костик. — Хочу ору, хочу танцую.
Девушка замерла на миг, за который Костя понял, что зря повысил тон.
— Черт, прости, — он подошел к девушке, положил руку ей на плечо.
— Ты меня прости. Я перегибаю иногда. Это от зависти, наверное. Сто лет не трахалась. А уж с такими звуковыми эффектами вообще никогда. Правда, была у меня соседка. Светка, помнишь ее?
— Смутно, — пожал плечами Костя.
— Ой, да и фиг с ней, — махнула рукой Сашка.
— Везет тебе на горластых соседей, — хохотнул Бирюков, воруя чищенную морковку, которая готовилась быть искромсанной вслед за луком.
— Не говори, — Сашка вырвала морковь у него изо рта, едва не утащив с собой и зубы, которые Костя успел вонзить в овощ. — Мне кажется или ты изо всех сил стараешься не спросить меня о Марине?
— Не кажется, — снова насупился Бирюков. — Вы даже познакомиться успели?
— Ага. Она, конечно, была этому не особо рада, но я решила представиться. Надеюсь, ты взял ее телефон, потому что в этот раз твой выбор впечатляет. Не истеричка, не дура, нервы крепкие, вежливая, не малолетка. И похоже просто богиня секса. И симпатичная, конечно. Я сама ее немного хочу.
— Облезешь, — фыркнул Бирюков, потянувшись к турке самолично.
Сашка треснула его по руке.
— Я же сказала, сейчас сварю. Сядь. Только ведь мешаться будем друг другу.
Костик повиновался. Девушка сбросила в кастрюлю нашинкованные лук с морковкой, засыпала кофе в турку, залила водой, включила газ. Бирюков достал сигарету из валявшейся на столе пачки, но не прикуривал, крутя ее между пальцами.
— Она — мой бухгалтер, Сашк, — проговорил он, пялясь на сигарету. — Маринка — мой бухгалтер. Так что телефон ее имеется.
— Ого, — вздернула брови Сашка. — Ты вроде зарекался смешивать дела и койку?
— Угу, — кивнул Бирюков. — Зарекалась свинья не хрюкать.
— Костик, — Саша присела рядышком, забрала у него сигарету. — Мне кажется, или ты сейчас переживаешь, что она сделала неправильные выводы?
— Я пока не знаю.
— Как так?
— Понимаешь, Сашк… Она замужем.
— Пфф, — фыркнула Нестерова. — Я тоже замужем, и что с того?
— А то, что она живет с мужем, а не с его двоюродным братом, в отличие от некоторых.
Сашка снова напряглась, но в этот раз быстро взяла себя в руки, и Костя не заметил, что опять зацепил ее.
— Если б у нее с мужем все хорошо было, она б к тебе в койку не прыгнула.
— Почем ты знаешь?
Саша пожала плечами.
— Не такая она. Не сука.
— Это точно, — согласился Кос.
Девушка встала, налила им обоим кофе. Они синхронно отхлебнули, синхронно прикурили.
— Она подумала, что ты моя девушка? — наконец спросил Бирюков.
— Полагаю, что да, — кивнула Сашка.
— Дерьмоооово, — протянул Костя.
Они долго молча курили под кофе. Потом Сашка встала, выключила суп, накрыла кастрюлю крышкой и, резко развернувшись к Косте, сказала:
— Наверное, мне пора съезжать.
— Сань, — тут же поднял голову Бирюков. — Ну не дури.
— Я тебе мешаю, Кость. Ладно, когда твои девочки пугались и драпали со всех ног, едва меня увидев, но вот сейчас-то я реально всю малину тебе испортила.
— Ничего ты не портила. Да и не было никакой малины.
— Неважно. Я все равно уеду. Хорош уже. Загостилась.
Костя встал, подошел к Сашке, обнял.
— Ну куда ты поедешь, дурочка? На съемную? Перед новым годом? Не сходи с ума.
— К маме, — предположила Саша неуверенно.
— Оно тебе надо?
— Не очень.
— Обещаю, после нового года я сам тебя выгоню, а пока прекрати загоняться.
Костя разжал руки, погладил девчонку по спине. У нее был тяжелый период: развод, переезд из Москвы, дерьмовая работа, которую она ненавидела всей душой, да еще какой-то сомнительный проект на пару с одногруппником. Бирюков чувствовал свою ответственность за косяки Дениса, за свое молчание о его изменах, да и сама по себе Сашка была ему дорога. Поэтому он просто не мог допустить, чтобы сейчас она скиталась по съемкам, проматывая свои небольшие сбережения.
— Давай я ей позвоню, объясню все, — предложила Саша, чувствуя свою вину за Маринино поспешное бегство.
— Я сам позвоню, — решил Бирюков.
Только вот он не решил когда. И не решил, что должен сказать. Спасибо? Так они уже поблагодарили друг друга ночью. Прости? Вроде все было по обоюдному согласию, и Костя не жалел ни об одной минуте рядом с Мариной. А еще Бирюков был уверен, что после встречи с Сашей, его бухгалтер не захочет повторения. Да и сам он не был уверен, что нуждается в этом. Физически — да, безусловно, он был бы не против, очень даже за. Но влипать в сомнительную интрижку со своим замужним бухгалтером, навлекая на себя не только гнев ее мужа, но и Усманова. Компрометируя этой связью саму Марину. Нет, Костя предпочел бы все оставить, как есть.
— Вот и позвони. Тебе надо бабу нормальную, Кос. А Марина нормальная. Если не включишь мудака, то все у вас сложится, — напророчила Нестерова.
— Ой, чего ты несешь? Какое сложится? Я только от Паниной немного отошел.
— Вот и отойди еще дальше. С Мариной.
— Привязалась, блин. Пиявка, — Костик ткнул Сашку в бок, стараясь отделаться от скользкой темы. — Чего там в кастрюле-то? Щи? Пахнет классно.
— Они самые, — кивнула Саша и полезла за тарелкой, зная, что на утро после бурной ночи у Кости прорезается зверский аппетит. — Эх, Бирюков, жениться тебе пора. Тогда будут и щи, и борщ, и котлеты с картошкой.