Страница 10 из 49
— Прибежишь еще, попросишь вернуться, да поздно будет, — вопила Вика на всю квартиру.
— Угу, — буркнул Костя, плеснув себе еще коньяка.
— Да где бы ты был, если бы не я…
— Да-да. Да-да.
— Сделала из мудака человека, и вот здрасте.
— Кошмар, какая черная неблагодарность, — продолжал стебаться Костик, присев обратно за стол и закинув ноги на соседнюю табуретку.
— И даже не смей мне звонить, говна кусок, — рявкнула она, хлопая дверью.
Ушла.
Костя выглянул в окно, провожая глазами Вику и такси.
— Ночь обломов, — хмыкнул он.
Едва машина уехала со двора, Костя почувствовал, как у него гора с плеч свалилась. Он теперь отчетливо понимал, что не упустит такой удачный шанс отвязаться от Паниной с концами. Разумеется, он не будет звонить, да и на ее звонок больше не ответит. Хорош.
Костик прошел в прихожую, отметив, что ключей от квартиры Вика не оставила.
— Надо будет замки поменять, — решил он, а потом неожиданно для самого себя, подпрыгнул, вскинув руки вверх. — Йуху, свобода.
Он почувствовал непреодолимое желание скакать козлом от радости, танцевать, петь. Костя залез в кладовку и вытащил гитару. Вика ненавидела, когда он играл, просто не выносила. «Даже не начинай выть, Бирюков», — всегда говорила она, стоило Костику тронуть струны. Но теперь он мог выть сколько душе угодно. На луну, солнце, облака и просто так.
— Напишу-ка глупенькую песню для постылых якобы друзей, — затянул он любимого Чижа, смакуя мотив и приятное трение струн о пальцы.
Костя сбивался и в словах, и в музыке, но упрямо рылся в памяти, перебирая аккорды, склоняясь к грифу, качая в такт головой.
— Где моя прекрасная Ассоль? — допел он последние слова, поставил гитару на пол.
Упав в кровать, Бирюков еще долго не мог уснуть. Его мысли танцевали хороводом, и все больше вокруг маленького приключения с Мариной. Если уход Вики не особо тронул чувства Кости, то ураган по фамилии Иванова навел немалый шухер. Даже своими в настоящий момент изрядно пьяными мозгами Кос понимал, что их отношения с Мариной уже не будут прежними. Но даже несмотря на все сложности, он не жалел, что подошел к ней на танцполе, что ответил на хмельной поцелуй, что утащил ее, почти невменяемую от возбуждения, на диван. Вот ляпнул про имя он зря, ведь именно это привело девушку в чувства. Она почти мгновенно превратилась из расслабленной, стонущей богини обратно в чопорную бухгалтершу. А уж когда она начала ездить ему по ушам, уверяя, что ему все показалось…
— Показалось, ага, — хмыкнул Костик, облизнув губы.
Тот поцелуй, который он буквально силой заставил ее принять, был самым сладким и самым потрясающим из всех. Ее отчаянная борьба со своими желаниями заводила Костю сильнее расслабленных, томных нежностей на темном диване в клубе.
Задним умом Костя понимал, что Маринка загонится, что он обязательно постарается ее успокоить, заверить, что они смогут все забыть и работать дальше, как всегда. Но его подсознание упрямо не желало заморачиваться на этих унылых вещах, а подкидывало новые картинки, сюжеты, образы, где Марина была скудно одета, громко стонала, иногда даже отбивалась, но, в конце концов, сдавалась ему в безраздельное, безрассудное пользование.
С этими весёлыми мыслями Костя и заснул. В воскресенье он наслаждался легким похмельем, сигаретами, кофе, гитарой и одиночеством, по которому уже успел соскучиться. Он отдыхал, как любит это делать одинокий самодостаточный мужик. Вечером Костик врубил последний ЕПТ*, заказал пиццу и, хлебая пивко, наслаждался покерными баталиями. Лишь перед сном он разрешил себе вспомнить о Марине снова. В душе.
Понедельник, как известно, день тяжелый. Но это начало недели Косте определенно не было в тягость. Он привычным маршрутом проехал по своим магазинам, пересекся с одним важным человеком за кофе, заехал в банк и уже собирался сгонять в «ДТ» на обед, чтобы повидать Ирину, узнать новости о Митьке, когда ему позвонила Марина. С мобильного. Кос усмехнулся и снял трубку:
— Здравствуй, солнце мое, — залил он сладким медом мобильный эфир.
— Эээ, — немного растерялась она, но тут же собралась. — Костя… есть минутка? Удобно говорить?
— Ого! — хохотнул Бирюков. — Меня разжаловали до Кости? С ума сойти!
— Будешь издеваться? — обреченно спросила она.
— Не знаю, еще не решил, — продолжал быть уродом Бирюков.
— Кость, я звоню, чтобы извиниться, — призналась она. — Я… Ты… Мы… Тогда в клубе…
Марина запиналась, подбирая слова, но красноречие ей явно отказывало в услугах.
— Где ты? В офисе? — сменил гнев на милость Кос.
— Нет, в налоговую моталась. Но собираюсь в офис.
— Налоговая, которая на Ленина?
— Да.
— Стой там, сейчас подхвачу, — и скинул звонок.
Меньше, чем через пять минут он увидел ее, стоящую на крылечке.
— Прыгай, — кивнул Костя, перегнувшись через пассажирское сиденье и открыв дверь.
— Кость, не думаю, что стоит… — начала по привычке сопротивляться Марина, топчась у машины.
— Иванова, тут парковка только для сотрудников, так что не создавай мне проблем. Тем более с налоговой. Сама же заколебешься их разгребать, — балагурил Бирюков тоже по привычке.
— Ладно, — сдалась Марина, не в силах скрыть улыбку, и села в машину.
— Тебе обед полагается? Я как раз ехал перекусить, — сразу предложил Костя, выруливая на дорогу.
— Это как-то неудобно… — повела плечами девушка, явно не ожидая от Кости такого предложения.
— Неудобно, Мариночка, это когда стоишь на морозе ночью без пальто с жутким стояком и горящей от пощёчины мордой. А обедать в ресторане очень даже удобно, — мстительно заявил Бирюков.
— Кость… Я…
— Давай все на месте, — обрубил он, лавируя в полуденном трафике.
Косте доставляло удовольствие то, как ерзала Марина, как она откровенно нервничала, путалась в словах, поправляла волосы дрожащими пальцами. Он косился на нее, любуясь и злясь одновременно. Потому что она была такая правильная и красивая, порочная врушка с двойными стандартами, но все равно безумно милая, солнечная, притягательная и… не его. Если раньше Костю не волновало наличие у Марины мужа, то сейчас, избавившись от морального утяжеления в виде Вики, он очень явно осознал, что его бухгалтер — девушка несвободная. Конечно, препятствием были и профессиональные заморочки Усманова, но этот пункт Бирюков считал не таким важным.
«И чего я вообще так завелся? — недоумевал Костя, паркуясь у «ДТ». — Маринка, конечно, сладкий запретный плод, но на ней свет клином не сошелся. Главное сейчас — вернуться к нормальному общению. В койку эту святошу хрен затащишь».
Однако Бирюков не мог отказать себе в удовольствии смутить Марину, и пока она возилась с ремнем безопасности, он обогнул машину, открыл дверь и галантно предложил руку. Девушка проигнорировала его открытую ладонь, нахмурившись. Костя усмехнулся, подождал, пока она выкарабкается самостоятельно, щелкнул сигналкой и направился к салуну.
— Была здесь? — спросил Бирюков.
— Нет, — коротко ответила Марина и снова нахмурилась, когда он открыл дверь, пропуская ее вперед. — Прекрати это дерьмо, Бирюков.
— Солнце мое, это не дерьмо, а банальная вежливость, — продолжал глумиться Костя.
Иванова уже приготовилась наехать на него, но закрыла рот, увидев, что к ним из-за стойки хостесса спешит девушка.
— Кос, ты чего не позвонил, не предупредил? — защебетала миловидная шатенка, подставляя Бирюкову щеку для поцелуя.
«Вот бабник», — подумала Марина, закатывая глаза.
— Да чего звонить-то? — пожал плечами Костя, без стеснения обнимаясь с девушкой. — Ты же знаешь, Ирк, одна нога тут, другая там. Когда освободился, тогда и обед. Митяй звонил?
— Писал, — поморщилась Ирина.
— Возвращаться не собирается?
— Кто ж его разберет? — девушка сникла, но тут же взбодрилась, стрельнув глазами в Марину, которая уже сдала пальто в гардероб и поправляла волосы у зеркала. — А ты с подругой, смотрю, при свете дня гуляешь. Неужели комариха Панина наконец обожралась твоей кровищи и лопнула?