Возмездие

– Вот именно: вертолет. А обещали самолет, – подметил Скрябушев, – как же они нас к себе на вертолете повезут?

– Как дрова! – рассмеялся Жуловский.

Собравшиеся начали возмущаться и галдеть – но с площадки никто уходить не желал и тут, Неумов предложил всеобщему вниманию вполне убедительное объяснение.

– А может вертолет нас только сфотографирует, опустится к нам, оттуда выйдет представитель и все разъяснит.

В эту минуту вертолет завис над площадкой, внезапно сверху стал накрапывать мелкий дождь, потом оттуда появился дым и …

Когда же дым рассеялся, то случайные очевидцы этого феномена видели, что все стоявшие ранее на площадке люди внезапно исчезли. Вскоре к месту странного происшествия стали подтягиваться новые прохожие, привлекаемые громкими дискуссиями о случившемся.

–Я все видела! – кричала громче всех пожилая женщина, – В небе завис вертолет, а потом он напустил на них столб дыма, и они стали невидимками. А может, и вовсе исчезли!

– Да никуда они не исчезли и не испарились – их засосало в асфальт, – предположил коренастый мужчина. Я слышал о зыбучих песках, так вот это то же самое – только зыбучий асфальт, видимо.

– А может это «Бермудский треугольник»? – предположил кто-то из-за спины высокого мужчины, – Но только наш, собственный! – с гордостью добавил все тот же голос.

– Да, прям мистика какая-то, – вздохнула женщина с коляской.

Внезапно, будто по зову плоти, на месте происшествия возникли журналисты, газетчики, вооруженные специальным оборудованием до зубов. С их появлением возобновились бурные дискуссии, расспросы очевидцев.

На следующий день многие городские газеты пестрели заголовками: «Таинственное исчезновение», «Явление зыбучего асфальта», «Таинственное похищение депутатов – кто за этим стоит?».

Всю неделю город будоражили слухи. Один мужчина в баре рассказывал якобы самую достоверную версию, ударяя себя в грудь кулаком и клянясь мамой, что породила его на свет.

– Я, – говорит, – в тот день мимо шел. Смотрю – люди какие-то тесно так в кучку встали, и все в небо смотрят, пристально так. Ну и я притормозил, думаю, дай и сам на небо посмотрю. А там в ту минуту вертолет какой-то над ними кружил. А потом: БАЦ! И ливанул на них сверху чем-то, но не сильно, а так, словно оросил. Думаю: вещество, какое, было, может и отравляющее.

– Ну, ты уж загнул, – перебил его сосед по стойке, – если бы отравляющее – померли бы все, а не исчезли.

– Да ты не перебивай, дальше слушай, что было. Вдруг на этой площадке что-то лязгнуло и все… Ни людей, ни дыма!

Были и другие версии произошедшего: якобы тот столб дыма засосал их всех во вражеский вертолет и унес. Только для чего? Это оставалось неясным.

Скептики предполагали, что все это вымысел – никуда люди не делись, просто разбежались, когда повалил дым. Скорее всего, это была просто дымовая шашка – обычный мелкий теракт, заказанный завистниками.

Но как бы там ни было, а депутаты из партии «Лицом к народу» словно в воду канули. Никто из них дома не объявлялся и на работу не выходил.

-Ты знаешь, Неллечка, – произнес Семен Семенович, прочитывая сводку последних новостей в прессе, – странные вещи стали твориться в нашем городе, мне сперва казалось, что нечто непонятное происходит только со мной, а выходит, нет.

Нелли и Грач находились в уютной, но немного одинокой комнате секретарши. Квартирка была у нее двухкомнатная, особой шикарностью не блистала, так – скромно, холостяцки. Но все же какой-то уют был создан.

Посередине комнаты был накрыт стол, горело несколько свечей, придающих романтизм и очарование ужину. Семен Семенович вышел из-за стола и теперь, усевшись в мягкое кресло, пролистывал газеты. Нелли же суетилась на кухне, куда запретила входить Семену. С самого утра она готовилась к этому вечеру в квартире: создавала деликатесные блюда, пекла свой фирменный торт с взбитыми сливками, в квартире наводила блеск, а на своей голове – «шик». Ей хотелось быть неотразимой и чувствовать себя единственной и желанной. Их отношения не носили характер прочной связи, но кое-какая симпатия и привязанность появились давно – некое влечение сближало их.

– Что ты сказал, Семен? – переспросила Нелли, выйдя из кухни, – Что там с тобой творится?

– Да так, черт знает что, я и сам не пойму. Мне тут все об этом случае с депутатами думается. Читаю о них в газете, а вспоминаю свои злоключения.

– Как интересно, а ты ничего об этом не рассказывал.

Нелли подошла ближе и уселась на спинку кресла, небрежно распахнув разрез платья.

– И рассказывать-то нечего, так, какой-то ненормальный звонил мне недавно в кафе, предупреждал, чтоб я не занимал поста главного инженера.

– А я бы была очень счастлива, если б ты занял такой пост, но к сожаленью это невозможно – Плешивцев на этом посту засел крепко и уходить никуда не собирается.

– И я не поверил, а он мне на это знаешь что сказал?

– И что же? Это уже становится интереснее.

– А он мне следующее выложил, не поморщившись: «Умрет скоро ваш Плешивцев – вот и место освободиться».

– Ну и шутник! Только шутки его невеселые. А ты не бери в голову, Семен, и думаться не будет.

– Нет, в голову не буду, а вот в руки кое-что возьму!

Он обхватил Нелли за талию и притянул к себе в кресло.

– Ну что ты, Семен, – кокетливо произнесла она, – еще ведь сладкое!

– Мое сладкое уже со мной.

Семен Семенович плотнее прижал к себе Нелли и начал осыпать ее лицо божественными, как казалось Нелли, поцелуями. Ей это было очень приятно, и она совсем не желала сопротивляться, подставляя для поцелуев шею, губы, уши.

Рука Семен Семенович скользнула вниз по платью, к линии разреза – он был так близко и открывал пару очаровательных ножек. Грач гладил бархатистую кожу, испытывая при этом немалое удовольствие. Затем, медленно, как бы случайно, его рука задела за нижнюю пуговицу и та, словно ожидая сигнала, неслышно распахнулась.

– А может, все-таки сладкое? – еле слышно пошептала Нелли.

По ее телу пробежала мелкая дрожь, сердце учащенно забилось. Она чувствовала, что начинает краснеть. Такое с ней не впервой, но кажется, что это и есть самое настоящее, охватывающее целиком, парализующее мозг, мышцы.

Чувство телесности покидает тебя, словно измученная душа вырывается на волю.

– Ты словно цветок, – шепнул Семен ей на ухо, – мой цветок.

– Какой цветок? – плохо соображая, спросила Нелли.

– Такая нежная маленькая ромашка, состоящая из мягкого тельца, облаченного в нежные лепестки, которые так легко открываются.

Грач произносил эти слова мягко, вкрадчиво, одновременно расстегивая одну пуговицу за другой.

– На лепестках можно гадать, – то ли предположила, то ли вспомнила, ушедшая куда-то в свои мысли, Нелли.

– Мы так и сделаем – пусть первый лепесток будет любовью, – предложил он, выведя ее из размышлений, и при этом ненавязчиво стянул с нее платье, отбросив его в сторону.

Улыбнувшись легко навязанной игре, Нелли сняла с шеи Семена галстук со словами:

–А этот лепесток пусть будет надеждой…

Прежняя небольшая натянутость и стесненность, благодаря наивной, но все-таки романтичной игре, исчезла. И вот уже Семен Семенович держал у себя на коленях нежное, ласковое создание. Ему сейчас так хотелось ласки близкого друга, женщины. Ведь с тех пор, как его грубо предала жена – Нелли явилась чем-то вроде спасательного круга, который он смог заметить в течение проплывающих лет. Она смогла его увлечь, зародить в нем нежность и хоть малые, но все же романтические чувства.

Нелли и не заметила, как очутилась в своей кровати. Она не могла, да и не хотела в эти минуты мысленно рассуждать: «А правильно ли она поступает?». В ее душе был рай, и никаких враждебно настроенных мыслей она туда не пускала. Все то, что прекрасно – должно оставаться таким, чтобы оставить самый яркий оттиск в воспоминаниях на будущее.

– А я и не заметила, как попала в спальню, – удивилась Нелли.