Страница 32 из 40
Можно предположить, что мнение Е. Н. Водовозовой не было единственным. Однако ее взгляд – это взгляд «студентки поневоле», взгляд девушки, не решавшейся пойти против общественного настроения. Сохранились, однако, свидетельства гораздо более серьезного отношения женщин к распространению и преподаванию естествознания в указанный период времени. В 1860 году журнал «Русский педагогический вестник» в двух номерах подряд опубликовал две обширные и очень серьезные статьи Анастасии Ивановны Дювуар (?–1884)426, озаглавленные: «Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных»427. А. И. Дювуар, в отличие от Е. Н. Водовозовой, считала распространение естествознания в России совершенно недостаточным. Хотя она также обратила внимание на вновь возникший в обществе интерес к данному предмету, что, собственно, и вызвало написание статей. Дювуар отмечала: «Только еще недавно русское образование приняло новое направление, для него пробудились новые цели, ожили новые вопросы, одним словом, для умственной деятельности России настал новый фазис. Во всех уголках нашей Руси зазвучал живой говор о новом направлении и вот под звуки этого говора сложились новые ученые общества, и новые издания. Как и следовало ожидать, особенно сильно проявилось стремление нашего общества к изучению окружающей его природы, оно высказалось образованием новых ученых обществ по разным отраслям естествознания (комитетов акклиматизации, общества садоводства в С.‐Петербурге и Киеве, русского энтомологического общества), реформою старых обществ (садоводства, сельского хозяйства и естествоиспытателей в Москве) и наконец введением естествоведения в состав образования». Дювуар, однако, была гораздо менее оптимистична в отношении результатов всех этих новшеств и нововведений: «Но правильно ли сложились новые общества, к чему поведет реформа старых, какие плоды принесет введение естествоведения в состав образования, наконец не ограничится ли оно одним школьным бессознательным изучением его? – вот те вопросы, которые заставляют нас глубоко задуматься и спросить: что нужно для того, чтобы результат этого стремления, этого кризиса был благодетелен? Чтобы ответить на эти вопросы, мы взглянем ближе на состояние и значение у нас естествоведения»428.
А. И. Дювуар видела причину недостаточного распространения естествознания в России в порочном отношении к высшему университетскому образованию в стране. Она писала об этом: «Еще до сих пор большая часть наших молодых людей училась и учится, начиная от гимназической скамьи до университетской аудитории, или для того, чтобы сказать: я был в университете, я человек образованный, или превращают науку в ремесло, смотрят на нее, как на средство добыть кусок хлеба; я извиню последних, но никогда не прощу первому; понятно, что в том или другом случае нельзя ожидать больших успехов; те из них, которые ищут в науке только наружного лоска, наберутся верхушек, научатся всему понемногу и ничему основательно и выйдут из университета всезнайками; другие ученые ремесленники выберут для себя предмет не по душе, а по тем материальным выгодам, которые могут они извлечь из его изучения; часто упорно руководимые корыстными целями заглушают они голос призвания к тому или другому предмету, идут наперекор ему, одаренные хорошею памятью, оканчивают курс медиками, законоведами, или филологами и делаются учеными педантами»429. Именно из этого двоякого отношения к изучению естественных наук – либо поверхностного, либо чересчур утилитарного – выводила Дювуар причину малого распространения этих последних в России: «Понятно, что при всех этих условиях естествоведение не могло распространиться значительно, потому что им труднее щегольнуть в обществе, чем знанием трех, четырех языков; потому что из него труднее извлечь те материальные выгоды, как, например, из медицины, – писала она. – А то, что оно развивает умственные способности, открывает человеку новый дотоле неведомый ему мир и не смотря на то мир близкий, тесно связанный с его бытием – это сознают весьма немногие; стремятся они заставить сознать это и общество; и вот результатом их попыток являются два, три ученых общества. Но не много встречают они сочувствия и живут только по форме, заявляя свое существование бедными выставками, да ежемесячными съездами – все тем и ограничивается. Вот от чего зависит недостаточное распространение у нас в России естествоведения»430.
Далее А. И. Дювуар очень внимательно рассматривала преподавание естественных наук в России, сравнивала положение дел с другими европейскими странами, указывала на очевидные недостатки и на возможные пути их устранения. Любопытно, что большая часть обеих статей, посвященных именно вопросам правильной постановки преподавания естественных наук, касалась исключительно мужских средних учебных заведений и университетов. Хотя слово «мужских» не упоминается, и можно предположить, что по крайней мере в отношении средних учебных заведений речь идет о школах и для мальчиков, и для девочек. Но неожиданно ближе к окончанию второй статьи Дювуар вдруг специально останавливается на необходимости естественного образования женщин и становится понятным, что все предыдущее касалось исключительно мальчиков и мужчин. Говоря о желательности создания публичных школ для подготовки к университетам, она пишет: «Действительно, устройство школ естествоведения, на тех же основаниях, как и воскресные школы, принесло бы большую пользу. Мало дать средства для первоначального образования, надо также позаботиться и о тех, которые уже знают кое-что и хотят идти далее; мало ли найдется у нас людей, которые желали бы вступить в университет, а средств заплатить учителю за приготовление нет; подобные школы были бы для них истинным благодеянием, – и продолжает далее: – Но особенную пользу принесли бы они женскому полу, можно сказать наперед, что число посетительниц было бы обильно, что они занимались бы наукою с любовию и благодаря им, мы получили бы воспитательниц, знакомых с естественными науками, а это чрезвычайно важно уже потому, что у нас первоначальное воспитание находится большею частию в руках женщин»431.
И далее А. И. Дювуар высказывает, вполне вероятно впервые в нашей истории, мысль, пожелание, которое всего через несколько лет превратится в настоятельную потребность и на осуществление которого у имперского правительства уйдет ровно пятьдесят один год: «Дайте женщинам право держать экзамен на получение ученых степеней. И кто знает, не явилось бы между ними личностей, которые вместе с Себиллою де-Мериан (написавшей Métamorphose des insects de Surinam, in folio, 1805 г.), по справедливости могли бы стать выше многих докторов естественных наук»432.
Общественный энтузиазм по поводу занятий естественными науками в начале 60-х годов XIX века не мог не оказать влияние в том числе и на молодых женщин из образованных слоев населения. Так же как вполне возможно, что на них оказало влияние признание научных заслуг их предшественниц. И не все молодые женщины готовы были довольствоваться случайными публичными лекциями профессоров и наставлениями студентов. Уже в 1859 году Петербургский, Киевский и Харьковский университеты впервые в российской истории открыли свои двери перед женщинами, желавшими не просто посетить несколько лекций, а получить систематическое высшее образование, в том числе и в естественных науках433. Л. Ф. Пантелеев, поступивший в С.‐Петербургский университет в 1858 году, следующим образом описал в своих воспоминаниях появление первой женщины на лекции в осенний семестр 1860 года: «…входит Кавелин, – писал Л. Ф. Пантелеев, – но к крайнему нашему удивлению вслед за ним показалась фигура ректора П. А. Плетнева, ведшего под руку молодую миловидную барышню. Петр Александрович любезно усадил барышню в кресло, уселся сам, а Кавелин, как ни в чем не бывало, прочел свою лекцию. <…> То же повторилось и на следующей лекции; затем Кавелин сам несколько раз вводил барышню, а потом она стала появляться в аудиторию одна, принося с собой тетрадь для записывания лекций, и в ожидании профессора усаживалась за одним из общих столов. Барышня имела резко выраженный итальянский тип, небольшого роста, всегда одета в черное шерстяное, простого фасона платье; волосы у нее были несколько подстрижены и собраны в сетку. То была Наталья Иеронимовна Корсини…»434 Н. И. Корсини посещала лекции профессоров-юристов, однако вскоре вслед за ней в университете появились и женщины, заинтересованные в изучении естественных наук: «Н. И. Корсини (впоследствии замужем за Н. Утиным, ныне вдова) недолго оставалась единственною слушательницею; вскоре рядом с ней мы увидали Антониду Петровну Блюммер (вдова Кравцова), затем Марью Арсеньевну Богданову (вдова Быкова). М. А. Богданова предпочтительно слушала лекции по естественному факультету, – вспоминал Л. Ф. Пантелеев. – Потом встречал в аудиториях Екат[ерину] Иер[онимовну] Корсини (ныне Висковатова), Надежду Прокопьевну Суслову, Марью Александровну Бокову (ныне Сеченова). Во втором семестре стало все более и более являться женщин; в числе их была и М. М. Коркунова, впоследствии г[оспо]жа Манассеина, известная своими писаниями по всем отраслям. Под конец второго семестра 1860/61 г. сделалось совсем обычным явлением, что на лекциях некоторых профессоров дам бывало чуть ли не столько же, сколько студентов»435. Здесь, конечно, идет речь не только о девушках, интересовавшихся естествознанием, но и о желавших получить любое высшее образование, в том числе гуманитарное.
426
Дювуар Анастасия Ивановна (?–1884) – публицист, автор азбук для детей.
427
Дювуар А. И. Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных. 1860. № 11. С. 154–161; Она же. Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных. Статья вторая // Русский педагогический вестник. Журнал для воспитателей и родителей. 1861. № 1. С. 5–14.
428
Дювуар А. И. Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных… 1860. № 11. С. 154–155.
429
Дювуар А. И. Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных… 1860. № 11. С. 155.
430
Там же.
431
Дювуар А. И. Несколько слов о значении естественных наук и преподавании оных… Статья вторая. 1861. № 1. С. 14.
432
Там же.
433
Тишкин Г. А. Женский вопрос и правительственная политика 60–70-х годов XIX в. // Вопросы истории России XIX – начала ХХ века: Межвузовский сборник. Л., 1983. С. 161.
434
Пантелеев Л. Ф. Женщины в Петербургском университете // Пантелеев Л. Ф. Из воспоминаний прошлого. Кн. 1. СПБ.: Тип. М. Меркушева, 1905. С. 133–134.
435
Там же. С. 135.