Страница 24 из 40
Итак, в 1835 году в Петербурге Е. И. Голицына опубликовала книгу под названием «De l’analyse de la force» («Анализ силы»)326. Это было первое, насколько известно на сегодняшний день, научное, математическое сочинение российской женщины. По форме книга представляла собой изложение бесед, которые автор на протяжении некоторого времени вела с генералом Базеном, академиком Остроградским и профессором Брашманом. Предметом исследования являлись «Закон или Сила как начало созданного закона»; язык книги не был математическим, о чем сама автор писала: «Мой язык не математический, но он выражает идею математическую, и, как я уверена, столь определенно, что могу отдать отчет в каждой моей фразе. Может быть, то, что мне кажется очень ясным, не будет ясно для тех, которые не знают предшествующего. Но после полного развития сочинения все увидят, как строги условия моих выводов»327. Вторая часть работы была опубликована уже через два года, в 1837‐м328.
Рис. 8. Титульный лист книги Е. И. Голицыной «Анализ силы» (Galitsina E. De l’analyse de la force / 1-ère partie du 1-er livre. St.-Petersburg, 1835)
Рис. 9. Страница из книги Е. И. Голицыной «Анализ силы» (СПб., 1835. С. 59) с правкой. Из собрания Российской государственной библиотеки
Книга Е. И. Голицыной не прошла незамеченной. Рецензия на нее, содержащая пространные выписки из самого сочинения, появилась на страницах «Библиотеки для чтения». В целом она носила вполне благожелательный характер. После достаточно подробного изложения содержания работы (лишенного признаков иронии или язвительности, которые мы встретили у Вяземского) рецензент писал: «Весьма приятно и лестно для всех соотечественников сочинительницы видеть Русскую даму, которая говорит столь высоким философским языком. Только самая черная зависть может клеветать на нас, будто бы не любим философии: когда философия так умна, и вместе с тем так любезна, мы – первые ее поклонники, и как скоро выйдет окончание “Анализа Силы”, непременно передадим нашим читателям вполне и con amore329 сущность этого замечательного подвига мысления»330.
В течение нескольких лет книга являлась предметом обсуждения в литературных салонах, во всяком случае в присутствии самой княгини. Подробное описание одной из таких бесед, имевшей место в 1843 году в Москве, было опубликовано тогда же в журнале «Москвитянин» известным литератором Федором Николаевичем Глинкой (1786–1880). Прежде чем приступить непосредственно к описанию ученой беседы, автор счел нужным сказать несколько слов о самой Е. И. Голицыной, которые нам кажется уместным привести здесь: «Занимаясь с давнего времени и с редким постоянством, трудом обширным и важным, – писал он, – любознательная соотечественница наша охотно беседует везде, где может, с людьми, имеющими значение в ученом мире. В С.‐Петербурге любимым собеседником ее бывал г. Остроградский, человек гениальный, высоко-стоящий между всеми учеными знаменитостями Европы. И здесь, в Москве, не раз приглашала она к себе людей, занимающихся науками (преимущественно Математикою в высшем ее значении), мышлением, словесностью. В один вечер застал я у нее некоторых московских ученых и литераторов, и был свидетелем разговора, во многих отношениях замечательного. В этот раз княгиня обнаружила такой, собственно ей принадлежащий, взгляд на вещи, который не может не показаться чрезвычайно новым и вместе с тем справедливым по глубокомысленным выводам, которыми она старалась и умела оправдывать свои умозрительные положения»331. Начав изложение беседы с краткого содержания самой книги, Ф. Глинка далее писал: «Княгиня А. И. Голицына, в сочинении своем, занимается раскрытием и определением сил и начал. Расчерпывая природу на самой глубине ее, сочинительница желает высмотреть тайну сил, действующих в составе мирового здания»332. Все изложение научного разговора сиятельных собеседников выдержано не просто в серьезном или одобрительном тоне, а скорее даже в подобострастном. Однако можно предположить, что истоки этой подобострастности кроются в высоком общественном положении и значительном состоянии княгини, а не в научной значимости ее работы.
Но, похоже, княгиню не очень интересовало мнение светского общества. Ей хотелось получить оценку профессионалов. И, надо отметить, Императорская академия наук откликнулась на ее просьбу. Протоколы собраний Академической конференции 1835 года свидетельствуют о том, что письмо княгини от 14 августа 1835 года, с цитаты из которого мы начали настоящую главу, было получено и обсуждалось на заседаниях Академической конференции. В § 372 «Протоколов Конференции Академии наук» сообщается следующее: «…автор в своем первом письме сообщает о трех новых методах вычислений, на открытие которых она претендует, и что профессор Брашман подтвердил письмом, что он с легкостью решил проблему теплоты в сфероиде при соблюдении жестких условий этих вычислений. Г-жа княгиня просит Академию воспользоваться пребыванием г-на Брашмана в столице, чтобы подтвердить приложения, которые он, как ему кажется, с успехом сделал из ее открытия. Не считая себя вправе требовать от иностранного ученого мнения об этих работах прежде, чем он сам сочтет уместным его обнародовать, узнав, с другой стороны, из работы мадам Голицыной (которая, в сущности, состоит из протоколов ее 6-ти бесед с тремя представителями Академии, назначенными, чтобы изучить ее открытие), что г-н Остроградский вошел в их число, Академия постановляет: просить этого академика в соответствии с выдержкой протокола сообщить о природе новых вычислений г-жи кн[ягини] Голицыной и об их приложении, которое сделал г-н Брашман, если этот последний согласится принять в этом участие. Секретарь уполномочен информировать г-жу княгиню о положении дел»333.
Видимо, ответ академика Фуса не удовлетворил княгиню, потому что уже 3 сентября 1835 года она вновь писала в Академию, предположительно М. В. Остроградскому: «Я получила письмо от г-на Фусса в ответ на мое письмо. В нем он сообщил, что в Академии получен экземпляр “Анализа силы” и что господа академики поручили вам изучить “приложения” и высказать им ваше мнение. Но ваше мнение уже высказано. Вы заметили, что эти вычисления заслуживают глубокого анализа, а затем вы добавили, что вы их поняли и считаете их новыми». И продолжала, пытаясь как можно точнее объяснить свои пожелания: «Должна заметить господам академикам, что я просила помощи геометров, только для того, чтобы облегчить истолкование этих вычислений. Назначили людей, которых я знаю. Я далека от того, чтобы претендовать на открытие. Я имела целью анализ и считаю его точным, поскольку не позволяю увлечь себя гипотезами. Тот, кто не занимался этим, может не знать, но невозможно, чтобы Академия не осознавала серьезности вопросов, толкуемых в этих беседах. Отослав этот экземпляр в Академию, я не просила об изучении всего тома, а только приложений. Если же хотят заняться другими вопросами, содержащимися в этой 1-ой части, было бы желательно, чтобы это не было поверхностно, чтобы их обсудили в строгой записке и позаботились бы о том, чтобы отказ был мотивирован и чтобы было объяснено, почему их не приняли к [рассмотрению]»334.
Как следует из протоколов академической конференции (§ 415 за 1835 год), М. В. Остроградский ознакомил коллег с этим письмом Е. И. Голицыной, заметив далее: «Поскольку г-жа княгиня заявила в своем письме, что просит у Академии только анализа приложений, он счел себя свободным от доклада, который от него потребовала Академия, полагая провести рабочую конференцию по вопросу г-на Брашмана»335. Княгиня, однако, была настойчива. Она еще дважды писала академику Фусу, пытаясь добиться желаемого ответа. Наконец, на очередном собрании академической конференции было решено следующее: «Секретарь прочел письмо, в котором г-жа княгиня Голицына просит подвергнуть суждению Академии определение, данное ею дифференциальному анализу на стр. 10–13 ее небольшого сочинения “Анализ силы”, – отмечено в § 434 «Протоколов Конференции Академии наук. 1835 г.». – Она желает знать, предпочтет ли или нет Академия это определение тому, что принято. После того как секретарь прочитал цитированные страницы, Академия приняла решение ответить г-же княгине, что не находит никакой необходимости изменить определение дифференциального исчисления в том общем виде, в каком оно получено. Кроме того, было отмечено, что на цитированных страницах она [Академия] не нашла ничего такого, что могло бы сойти за определение, в том смысле как это принято в математике и логике»336. Можно предположить, что это был не совсем тот ответ, на который надеялась княгиня.
326
Galitsina E. De l’analyse de la force / 1-ère partied u 1-er livre. St.-Petersburg, 1835.
327
Цит. по: L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine // Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1837. Т. 25. [№ 11–12.] С. 72.
328
Galitsina E. De l’analyse de la force / 2-de partie. St.-Petersburg, 1837.
329
С любовью (итал.).
330
L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine, née Izmaïloff. St.-Petersbourg, chez Hintze, 1837, 8-vo., pp. VI et 12 // Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1837. Т. 25. [№ 11–12]. С. 74.
331
Глинка Ф. Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве // Москвитянин. 1843. Ч. VI. № 12. С. 538. Следует отметить, что И. Г. Зенкевич в работе «Судьба таланта. (Очерки о женщинах-математиках)» ошибочно приписывает приведенные здесь нами слова Ф. Глинки академику М. В. Остроградскому, не ссылаясь при этом на источник своей информации. См.: Зенкевич И. Г. Судьба таланта. (Очерки о женщинах-математиках). Брянск, 1968. С. 24.
332
Глинка Ф. Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве // Москвитянин. 1843. Ч. VI. № 12. С. 538.
333
Протоколы Конференции Академии наук. 1835 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 1. Оп. 1а. Д. 52. Л. 90.
334
Голицына Е. И. Письмо [М. В. Остроградскому]. 3 сентября 1835 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 1. Оп. 3. Д. 81. Л. 245, 246, 246 об.
335
Протоколы Конференции Академии наук. 1835 г. // С.‐Петербургский филиал Архива РАН. Ф. 1. Оп. 1а. Д. 52. Л. 99 об., 100.
336
Протоколы Конференции Академии наук. 1835 г. … Ф. 1. Оп. 1а. Д. 52. Л. 101.