Верь

— О чём ты говоришь? Какую ещё племянницу? — Петров старший подбегает и хватает свою жену под локоть, усаживает на табуретку и смотрит на меня с ненавистью. — Люба, что с тобой?

— Ту, которой вы каким-то способом кроме крови передали и зверя Даши, — делаю вид что мне эта информация безразлична, но на самом деле только ради ответов на вопросы сюда и приехал. — И как вам не было жалко обеих девочек? Они же должны были умереть, но чудом остались живы. За что вы так с ними? Хотя дайте угадать, кроме Вани вас никто и не волнует?

Мои слова приносят желаемый эффект женщина оседает в руках мужа и остается без сознания. Мне бы позлорадствовать, но даже это не приносит мне удовлетворения, как и глупая попытка мужчины разбудить жену. Это позже узнал, что в этот момент у нее случился сильный шок от которого она впала в кому. Из-за этого пришлось задержаться в городе несколько дней. Сколько бы Петров старший не сверлил меня взглядом, это не заставило меня почувствовать хоть каплю вины, за то, что случилось с этой женщиной.

Пришлось надавить на врача, заказать самолет, да и решить все снова с Ренатом что бы они наконец улетели. За это время я ни разу не смог закрыть глаза, да и просто отдохнуть. Только в аэропорту, когда под медицинским наблюдением мать Даши поместили в самолет, почувствовал некое облегчение. Ее снова поставят на ноги, за такие деньги, что Михаил заплатит врачам в частной клинике можно сделать абсолютно все.

Только тогда, слегка надавив на Петрова, я получил детальный ответ на все нужные мне вопросы, всю непростую историю жизни Любовь Петровой и ее детей. В молодости женщина пережила какой-то жуткий инцидент, после которого попала в больницу в первый раз с тяжелым нервным срывом. О том, что этот инцидент был связан с оборотнями ее муж узнал только когда Григорий, после рождения внучки, осчастливил родителей новостью что она будущая волчица. Именно тогда семья чуть не развалилась, Любовь забрала маленькую дочь и уехала к родителям почти на год, когда же вернулась уже и была беременна сыном. То есть Ваня не внук Григория, но почему-то тоже оборотень. В эту тайну Петров старший не захотел меня посвящать, потому принялся рассказывать о том, что меня больше волнует. Время шло и с каждым годом Петрова становилась все более одержимой желанием защитить своих детей, вылечить их. Именно для этого она и подалась к ведьме, которую мужчина просто называл бабушкой. Именно в тот момент наши с Дашей судьбы пересеклись в первый раз, сама того не желая, женщина повязала свою дочь с миром оборотней. Ведьма, по словам мужчины, сказала, что мальчик скорее всего не перейдет, зверь слишком слабый, он не должен пробиться наружу. Но вот с Дашей все было по-другому, только один запах говорил о том, что она будет волчицей, причем сильной волчицей, возможно даже альфой. Ее судьба была решена, но мать решила ее изменить. О плане со срывом ритуала Григорий узнал в последнюю очередь от самой Любы, о том, что девочки могут пострадать, да и вообще Даша лишится своего зверя никто не знал и не мог такого ожидать. Все это было затеяно для того что бы стая Рената не могла претендовать на нее, после перехода. Старый альфа Григорий чувствовал вину перед внучкой и хотел дать ей хотя бы право выбора, но на самом деле девочек чуть не убили.

После того, как самолёт с Петровыми улетел, я снова испытал что-то похожее на облегчение, жаль только оно было временным. Прежде чем вернутся домой и наконец снова продолжить поиски пришлось проследить что бы все вещи с квартиры Петровых упаковали в коробки. Ее вещи я заставил сложить в отдельные коробки, находил их по запаху. Куклы, мягкие игрушки, даже плюшевый медведь нашелся. Казалось бы, уже ребёнок, но ее запах есть на этих вещах, на некоторых книгах, на безвкусной одежде — везде, словно она отлучилась только на мгновение и скоро вернется. Когда беру эти вещи в руки мне кажется, что она рядом, и не знаю, что чувствую в это мгновение: злость, раскаянье или бездонную тоску? Мой зверь тоскует по ней, чувствую его боль и мне даже становится гадко, потому что она такая же, как моя, только в несколько раз слабее.

***

Физическая боль давно отступила на задний план, куда тяжелее сейчас понимать ее слова. Это не та Даша, которую знаю, не та правильная девочка, что не может даже постоять за себя. Мне на мгновение кажется, что это абсолютно другой человек, пока мы не встречаемся взглядом и тогда все стает на свои места. Все ее чувства на лице, как и следы от побоев, куча шрамов, которых раньше не было. Их главный приобнимет ее, словно свою, и она не сопротивляется, потому что смотрит только на меня. Взгляд охотника сначала направлен на нее, чувствую запах, слышу, как учащается его сердцебиение и понимаю, что эта тварь ее хочет. Кандалы слегка мешают вспороть ему глотку, но от полной ненависти взгляда не могу удержаться, вот только он достается не по назначению. Даша вырывается от этого придурка и убегает, игнорируя его приказ остаться. Она всегда поступает импульсивно, не умеет продумывать до конца. Интересно, она сама пришла к охотникам? Как-то не выглядит со стороны что она одна из них, скорее уж похоже, что они насильно ее удерживают здесь. Ну, не может моя пышка быть вместе с этими тварями, как бы сильно она не любила оборотней, как бы сильно ненавидела меня. Я просто знаю, об этом мне сказали ее испуганные глаза. Их главный отморозок дает команду, и отморозки бьют меня, прекрасно зная, не будь я связан и серьёзно ранен, от них бы уже ничего не осталось. От ублюдка больше всего хочется избавиться, потому что она боится, и уже потом из-за того, что он здесь главная тварь. Правда всего через несколько мгновений оказывается, что есть шишка побольше, старая женщина, с каким-то знакомым запахом. Пока она во второй раз не приказывает снять меня, не понимаю, что она ведьма. Ещё одна ведьма, что-то я такое слышал то ли от Михаила, то ли от Рената. Мою тюрьму меняют с одного подвала на другой, только виды пыток меняются, теперь это какая-то странная жижа желтого цвета. Газ на том корабле был куда гуманней, сразу же все внутри словно сорвалось от боли, каждая клеточка тела словно горит огнем, я даже не могу глаза открыть, тело совсем не слушается. Только зубы сжимаю, чтобы не кричать от боли, слишком унизительно. Мои подозрения оправдываются, со слов ведьмы становится понятно, что Даша здесь не по своей воле, а ещё что я ей дорог, раз меня используют, как рычаг давления. Даже если это только сочувствие, ее глупая правильность и идеализм, мне плевать, ведь я счастлив. От того что она хотя бы жива, от того как незаметно сжимает мою руку, как глупо хочет меня защитить. Обещаю себе, что это я ее защищу, вытащу, чего бы это не стоило. Дашу прогоняют, и старая ведьма приказывает всем уйти.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — слышу ее холодный голос совсем близко. — Жизнь так часто выбирает для нас самые жестокие наказания, но почему-то оборотни редко получают по заслугам.

Моего лица касаются ее руки, затем заставляют открыть глаза, чтобы в плохом освещении увидеть карие глаза. Боль отступает на задний план, я вижу неприкрытую ненависть и начинаю вспоминать то, чего не хочется. Их взгляды слишком похожи, вот только мать никогда на меня так не смотрела.

— Ты для меня одна огромная дилемма, — вздыхает женщина с раздражением. — С одной стороны, ты убил мою единственную дочь, с другой, ты все ещё мой внук, ее плоть и кровь. Вот что я тобой должна сделать? Я не могу тебя простить, но и убить не хочу.

Она цокает языком неодобрительно, и я невольно вспоминаю картинку детства. Как-то раз мы с мамой пошли гулять в парк и там нам встретилась жуткая цыганка, что чем-то довела мать до слёз. Мама тогда чуть не в первый раз на меня накричала, потому что я не хотел уходить с детской площадки. Мы можно сказать сбежали оттуда и больше в тот парк не приходили, а следом вообще переехали с квартиры в загородный дом. Я всегда считал, что мои бабушки и дедушки умерли раньше родителей, но похоже я ошибался.

— Моя дочь, обычная девочка, добрая и наивная, решила пойти своим путем, вышла замуж за бывшего охотника и уехала далеко от дома. Спустя время у нее рождается ребёнок, но доченька не показывает его единственной бабушке. Скрывает что родился не младенец, а будущая тварь! Если бы я узнала раньше, ты бы подох ещё в ее утробе! Но доченька решила скрыть от меня свою беременность, привязалась, и даже зная кто ты такой, не захотела избавляться от тебя. Она всегда была слишком доброй и жалела бестолковых зверушек, слишком походила на своего проклятого отца.