Верь

— Как? — спрашивает Ренат, но по мне видит ответ и тяжело вздыхает. — Что будешь делать?

— Искать, — отвечаю ему очевидный ответ. — Михаил обо всем договорился?

— Да, сын Григория уехал подписывать документы, грузчики приедут через час, в квартире только женщина, — докладывает один из его стаи, а затем подает мне билеты на самолет. — Вот билеты, самолет через несколько часов.

— Ясно, — киваю, и нехотя вспоминаю настоящую причину, почему я здесь.

— Со стороны все выглядит так, словно ты ей так мстишь, пряча ее родителей там, где она не найдет, — издевается Ренат с улыбкой на лице.

Игнорирую его вопрос, мне нет дела, как это выглядит со стороны. Поднимаюсь на нужный этаж, дохожу до самой двери и останавливаюсь уже под новенькой металлической дверью. Чувствую дежавю, боль, которую дарят воспоминания. Вспоминаю, как ее билось за дверью ее сердце, все те звуки и сам тот страх, что испытал, понимая, что ещё немного и я бы потерял ее навсегда. В этот момент, ещё не понимал, что чувствую, но знал, что делать, тогда почему гораздо позже перестал понимать, что делаю? Почему вообще оставил ее там, понадеявшись на кудрявого? Почему оставил ее раньше, почему не остановил ещё в доме, когда она пришла ко мне со своим молчаливым протестом. Думал, что у нас ещё есть время, но как же я чёрт подери, ошибался!

— Молодой человек, а вы кто? — задают вопрос, и только тогда я обращаю внимание на то что дверь уже открыта.

Женщина в цветочном халате, платке и больших старомодных очках смотрит на меня с интересом. Она больше напоминает бабушку, чем мать Даши, добродушная улыбка подкупает, как и некая наивность во взгляде.

— Вы Любовь Петрова? — слегка растерянно спрашиваю.

— Да, — утвердительно кивает женщина и поворачивается в сторону кухни, ее что-то отвлекает от разговора со мной. — Вам что-то нужно?

— Я Кай, — начинаю говорить, но женщина перебывает меня.

— Парень Даши? — ее глаза на мгновение проходятся по мне осмысленным оценивающим взглядом, а затем она снова оглядывается назад. — Проходи, проходи, меня как раз молоко кипит, попьешь с булочками.

Женщина разворачивается и быстро уходит на кухню, оставив дверь на распашку. Что-то совсем не этого я ожидал от этой женщины, она точно больна? Скорее уж наивна и простодушна, почти такая, какой я ее помню. Вхожу в квартиру, здесь ремонт, Михаил постарался на славу, даже стену восстановил, которую снес. В комнате уже стоит несколько коробок, но не похоже, что они особенно пытались собираться. На кухонном столе уже стоит еда, булочки, пирожки, даже торт, в дополнении с чаем и большой кружкой молока.

— Садись, покушай, а то такой худой, что смотреть страшно, — улыбается женщина, вытирая руки полотенцем.

Послушно присаживаюсь на небольшую табуретку, я действительно давно не ел, но количество подготовленной еды меня слегка удивляет.

— Может тебе борща налить? Или пельмени сварить? Я сама приготовила, заморозила заранее. Очень вкусные, Ваня их обожает.

Женщина все вещала, улыбаясь, но вопросы задавала явно просто так. Ей не нужен собеседник, она уже греет кастрюлю с борщом и достает пельмени с морозилки. Она вообще знает, что они сегодня уезжают? Михаил и этого им не сказал? Решаю слегка понаблюдать за ней, пока набиваю живот едой, а то и правда не помню, когда в последний раз ел. После первого же укуса булочки сразу же понял, что кулинарный талант Даши явно достался не от матери. Не успел избавиться от злосчастного пирожка, как перед мной ставят тарелку с борщом с такой улыбкой, что становится понятно — отказ не прокатит.

— Как там Ваня? Вы же его там не обижаете? — садится она тоже за стол, пока я оттягиваю момент дегустации борща. — Он у меня такой ранимый мальчик, всегда много болел.

Мои глаза чуть с орбит не вылезли, это Ваня то ранимый мальчик? Двухметровый остолоп? Отвожу ложку от рта и слегка прихожу в себя. Когда я зашел в эту квартиру, сразу же почувствовал себя словно в гостях в своей бабушки. Внешний вид, манера речи, да и добродушная улыбка женщины, на роду с моей усталостью сыграли со мной шутку, я почти забыл, что эти люди сделали на самом деле.

— А вы не хотите спросить где ваша дочь? — интересуюсь у нее, чувствуя, что разозлился.

— Даша? Учится, наверное, а что она не приглядывает за Ваней? — со святой наивностью интересуется женщина.

Кажется, я понимаю почему Ванька вырос эгоистом, а Даша с больным чувством справедливости. Когда тебя вот так с раннего детства пригнетают, считает второсортным, сложно хотя бы не мечтать о справедливости.

— Две недели назад ваша дочь приехала к вам. Судя по тому, что я слышал от вашего мужа по телефону, что-то случилось, после чего он отвез ее к зданию университета. Ваш такой драгоценный сын рассказал вам что случилось потом с его нянькой?

— Нянькой? — она моргнула несколько раз, реагируя то ли на мою манеру речи, то ли на слова и даже поднялась на ноги. — Даша не нянька, она…

— А кто? Пожизненная вторая мамочка? — не скрываю иронии и своего раздражения.

Меня просто бесит их отношение к ней, всегда бесило, но сейчас почему-то особенно.

— Молодой человек вы пришли что бы хамить мне? — встала в защиту женщина, не понимая, что это все бессмысленно.

Даже не пытается оправдаться или раскаяться, такие люди меня бесят.

— Нет, я должен убедится, что вы уедите из страны, — слегка улыбаюсь, понимая, что мне уже не рады здесь.

— В смысле уехать? Куда? Зачем? Муж сказал собрать вещи, но о том, что мы переедем в другую страну, не говорил ни слова.

— За то я вам говорю, — теряю терпение из-за ее болтовни.

— Как так? — расстроенно спрашивает она, разводя руками, а затем задает другой вопрос. — А Ваня с нами поедет?

Мне стало обидно за Дашку, за то как она жила все это время с такой матерью, да и отец ничем не лучше. В тот момент мне хотелось пристыдить, заставить жалеть о каждой фразе, что застудила Дашу страдать, сделала ей больно. Я захотел, чтобы кто-то испытывал ту же боль и вину, что и я.

— Ваша дочь пропала две недели назад, все ее ищут, кроме вас, ее родителей, — не скрываю своего призрения, не до конца понимая почему так сильно на нее злюсь. — За эти две недели вы хоть раз задали себе хоть один из тех вопросов? Как там Даша? Ее не обижают там? Она хоть жива?

Наш разговор и мой срыв предотвращает звук открывающей двери. Я узнаю запах человека, который заходит в квартиру, это старший Петров. Он останавливается ещё в коридоре, его сердце надрывно бьется внутри от испуга, и я понимаю, что это не только страх, но и злость. Я помню поведение этого человека, помню его любовь к рукоприкладству и понимаю, что эти двое приняли сторону совсем несвоей дочери. Не встаю, даже не поверстаюсь к мужчине, он не достоин моего внимания, не достоин даже смерти от моей руки. Даша глупая, она всегда всем прощает, всегда и всем, но не мне. Я очень надеюсь, что мне она не простит, что вернется и просто как раньше будет ненавидеть.

— Та женщина, — начинаю говорить медленно, показывая им какой на самом деле монстр, — чьи мозги под штукатуркой на потолке, хотела ее убить. Как думаете, что я сделаю с тем, кто поднимал на нее руку? Что я хочу сделать с вами?

— Зачем вы пришли? — мужчина напуган, его старое сердце шумно качает кровь выдавая его с потрохами. — Даши здесь нет, мы уедим, как и вы хотели, только, пожалуйста, не трогайте нас, не убивайте.

— Он сказал, Даша пропала! — вскрикивает резко женщина, прижимая трясущиеся руки к груди, по ее щекам градом текут слёзы. — Это правда?

— Люба, это не то что ты подумала, с Дашей все хорошо, она просто…

— Просто чуть не погибла от рук маньяка, — заканчиваю за него с холодным расчётом, бесстрастно наблюдая, как с каждым словом все больше дрожит женщина. — Он долго ее бил, собирался закопать в лесу, как и предыдущих своих жертв. Ах, да, он ещё и чуть не убил вашу племянницу, за это мы и разорвали его на кусочки. Напомните мне, почему вы отправили двух волчиц прямо в логово волков? Не жалко было их?