Будешь моей Вэнди?

— Ногу надо осмотреть.

Мужчина довел меня до огромного валуна и, легко приподняв, посадил на него. Камень был ужасно холодным, а в зад тут же уперся острый угол, но это не могло заставить забыть о той острой боли, которая прожигала конечность от щиколотки до колена. Так сильно ногу подвернула я впервые, хотя неуклюжесть и неловкость мои постоянные спутники. Я спотыкаюсь на пустом месте из-за слишком большой «рельефности пыли».

— Я постараюсь осторожнее, но сама понимаешь, я не доктор, — Стэн опустился на колени передо мной и принялся развязывать шнурки на кроссовке. Это напоминало бы милую сцену, если не было так больно.

— Доктор кто*? — не смешно пошутила я и сама истерично засмеялась. На глаза выступили слезы, когда Себастьян стащил с ноги обувь.

— Она уже начинает опухать, — покачал головой он, осматривая щиколотку и вдруг резко дернув. Я завопила, вырываясь из сильных рук. — Сирена. Если я оглохну, на твоей совести будет. Сиди спокойно, я попытаюсь вправить.

— Ты таким Макаром мне ногу оторвешь, а не вправишь! — взвыла я. — А она мне дорога хотя бы как память. Мы двадцать лет вместе!

Мне не ответили. Марк с Соней стояли в сторонке и не пытались оттащить этого горе-хирурга от бедняжки Полины. Изверги. Не прощу!

— Спасите! — заорала я. Нога снова хрустнула, отчего стало еще больнее. — Садист! Убивают! Насилуют! Измываются!

— Лина, перестань орать, — прикрикнул на меня мужчина, наконец-то отпуская мою ногу. Пошевелить ей казалось чем-то невозможным. — Немного посидишь и отправимся в больницу.

В больницу? И отказаться от похода, о котором мы с Софией грезили столько времени?! Ну уж нет! Не ради себя, но ради подруги, «болеющей» Румынией уже долгие годы. Я ведь и поехала сюда из-за неё, потому что или вместе, или никак. Уверена, что и она бы, не задумывалась, отправилась со мной на берега Великобритании.

Сжав зубы, я, опершись на руки, неловко сползла с камня и встала на здоровую ногу. Меня пошатнуло, и я вцепилась в плечо Себастьяна.

— Пойдем дальше, — я через силу улыбнулась, неуверенно делая шаг и стараясь не опираться на подвернутую конечность. — Всё в порядке.

— Полин, — с угрозой в голосе произнесла подруга, пригвождая меня взглядом.

— Ой, ты же знаешь, я вечно преувеличиваю! — хмыкнула я, махнув рукой. — Я всего лишь подвернула ногу. Знаешь, что было бы хуже?

— Что? — недоверчиво переспросила она, складывая руки на груди.

— Если б я джинсы подвернула! — выдала я очередную тупую шутку, вызвавшую у друзей нервный смех. — Не волнуйтесь. Сонь, иди с Марком, мы с Себом потопаем за вами. А то уже сильно отстали от остальных.

Первый час я уверенно ковыляла, держась за Себастьяна. Ритм остальной группы выдерживать было не сложно, хоть мы и плелись в самом конце на большом расстоянии. Соня периодически одаряла меня беспокойным взглядом и приостанавливала Марка. Я на это кисло улыбалась и продолжала твердить, что все хорошо.

Еще два часа новый друг буквально тащил меня на себе. Погода стремительно портилась: поднялся свистящий холодный ветер, а небо окончательно скрылось за тучами.

Спустя еще какое-то время идти стало тяжелее. Тропа петляла все интереснее, а подвернутая конечность ныла сильнее. Мы перестали пытаться догнать группу и просто медленно ползли, все чаще останавливаясь, чтобы я могла отдохнуть. С трудом, но мы с парнями уговорили Соню идти вперед и не обращать внимания на меня. Девушка вздохнула, дала Стэну несколько ценных указаний, обняла меня и последовала за Марком. Я чувствовала себя обузой и с тоской смотрела вслед быстро удаляющимся друзьям.

— Вечно я все порчу, — пробормотала я, прислоняясь спиной к сосне. — Человек-катастрофа.

— Не раскисай, — ободрил меня мужчина и поднял глаза к небу. — Будет дождь. Давай ставить палатку?

— Ты же говорил, что мы отправимся в больницу? — наклонив голову на бок и внимательно смотря на него, спросила я.

— Такими темпами мы дойдем до отеля к ночи, а в больницу тогда приедем под утро. Мы можем заночевать здесь, а завтра утром встретиться с остальными. Как раз твоя нога отдохнет.

— Ладно, — кивнула я. — Чем тебе помочь? — я оторвалась от дерева, кусочки сухой коры которого остались на толстовке и запутались в волосах. Шаг. Еще один. Нога подкосилась и я позорно рухнула на землю. Себастьян рванул помогать мне подняться, но я предупредительно выставила вперед руку. — Я сама! Ты и так тащил меня на себе черт знает сколько.

Я попробовала подняться, но противная конечность вновь не захотела держать меня с положении стоя. Задница встретилась с холодной почвой. Я сдержанно рыкнула и глубоко вздохнула, прикрывая глаза. Спокойно, Полина. Не теряй самоконтроля…

Какая же ты жалкая. Даже со своим телом совладать не можешь! Ты обуза для всех. И Себастьян с тобой возится из жалости, Алова. Стал бы он терять свое время с тобой. Просто чистит свою карму, помогая сирым и убогим.

Я всхлипнула, опуская голову.

— Эй, ты чего? — обеспокоился Себастьян, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Сильно больно?

Только из жалости. Он помогает из жалости. Разве может взрослый мужчина заинтересоваться дружбой с какой-то шмакодявкой? Скучной, неинтересной, среднестатистической девчонкой.

— Лина, — он снова озабоченно позвал меня по имени. Слеза прокатилась по щеке и сорвалась вниз, разбиваясь на джинсовой ткани.

— Не надо жалеть меня, — тихо проговорила я. — Я знаю, что, кроме жалости, ко мне нечего испытывать.

— Что ты там бухтишь? — мужчина бесцеремонно ухватился пальцами за мой подбородок и заставил поднять голову. — Повтори-ка. Я не расслышал.

— Всё ты слышал, — раздраженно сказала я, силясь вырваться.

— Я даю тебе шанс изменить свои слова, — пояснил Себастьян, строго и серьезно скользя по моему лицу серыми глазами. В них, словно молнии в грозовом небе, сверкали голубые искорки. Он, как говорил був из мультфильма «Дом», был злогрустным. — Я тебя жалею, потому что действительно беспокоюсь, глупая девчонка. Я знаю тебя меньше суток, но ты уже стала мне дорога. Так что переставай рефлектировать. Нам еще выживать целую ночь в диких условиях.

Этот добрый насмешливый тон заставил меня улыбнуться и крепко обнять мужчину, утыкаясь носом ему в шею.

— Фу, мокрый сопливый нос, — смеясь, выдал он, прижимая меня к себе. — Ты совсем еще ребенок, моя Вэнди… А сидеть на сырой земле вредно.

— Еще минуточку, — попросила я.

— Тогда не души меня.

— Хорошо.

По прошествии какого-то мы уже достаточно обжились. Пока Себастьян мучился с палаткой, чертыхался и ругался сразу на двух языках, я собирала веточки, скача на одной ножке, и разводила костер. Сырые дрова сильно дымили, но я все же добилась появления огня. Спасибо папе, таскавшего меня в лихие годы отрочества на рыбалку и учившего меня добывать огонь.

И вот, сидя на моем спальнике, мы лопали зефирки. Я уютно устроилась под боком мужчины и выпрямила ноги. Было тепло и так, как выразилась бы одна моя знакомая, лампово. Мы словно перенеслись в какой-то старый добрый американский фильм.

Где-то вдали гремел гром и вспыхивали молнии. Я посмотрела на часы на руке Стэна, лежащей на моих плечах. Почти семь вечера. А я и не заметила, как пролетело время. Интересно, как там Соня? Надеюсь, с ней все хорошо.

Мне на нос упала первая капля дождя. Я скосила на нее глаза и громко чихнула. По листьям деревьев застучали все новые и новые дождинки. Костер с шипением погас.

Мы не совещаясь ринулись в палатку, таща за собой спальники и рюкзаки.

— Как бы на всю ночь не зарядил, — поделилась беспокойством я.

— Как ты относишься к страшилкам?

— Ты серьезно?

— У нас впереди целый вечер, а то и ночь сидения в палатке посреди леса в дождь. У тебя есть другие предложения?

Я предложила поиграть в слова. С полчаса мы лениво перебрасывались словами, потом названиями городов и стран. Разгорелся спор, когда я начала называть русские города. Стэн не мог поверить, что у нас есть такие города, как например, Гусь-Хрустальный. Дошло до того, что я нашла свой мобильный, кое-как открыла Гугл-карты и ткнула актера носом в название. Он обиделся. Игру мы забросили.