Страница 8 из 11
Ложь в СМИ часто называют геббельсовской пропагандой, хотя она существовала задолго до Геббельса и не является отличительной чертой исключительно фашистских информационных технологий. В письме от 17 мая 1521 г. Макиавелли заметил: «Долгое время не говорил я того, во что верю, никогда не верю я и в то, что говорю, и если иногда случается так, что я и в самом деле говорю правду, я окутываю ее такой ложью, что ее трудно обнаружить». Строится прием по принципу: чем невероятнее ложь и чаще она повторяется, тем в неё быстрее поверят. Артур Кёстлер в «Автобиографии» описывает противостояние двух пропагандистских машин (коммунистической и фашистской) во времена испанской войны (1936 г.); примечательно, что обе базировались на лжи.
Журналистов-международников из СССР (были среди них и достойные люди) называли, как они сами в том признавались, помоечниками. И это закономерно – они должны были сообщать только негативную информацию и лгать. Об этом с иронией в книге «Американа» вспоминают П. Вайль, А. Генис, описывая разрушающееся здание в Нью-Йорке: «Это один из тех домов, которые охотно фотографировали советские журналисты, снабжая снимки зловещими подписями: «А всего в нескольких кварталах отсюда – богатые особняки пятой авеню…». Благодаря работе таких журналистов вся наша страна считала, что в Америке образование и медицинское обслуживание платные, негры бесправные, безработные умирают с голоду и т. д. Следует отметить, что для эффективной реализации этого приема необходима тотальная изоляция социума и абсолютная монополия государства на СМИ, то есть господство того, что Д. Андреев называл монокультурой, а А. Галич характеризовал строчками «И даже в области балета мы впереди планеты всей». А.Д. Сахаров в воспоминаниях констатирует: «Десятилетиями советским гражданам внушается, что наш строй, наша экономическая система, уровень жизни, социальная структура, система образования и здравоохранения и т. д. – несравненно превосходит то, что существует в мире капитализма».
Западные журналисты не оставались в долгу и отвечали встречной ложью: навязывали стереотип восприятия СССР в качестве страны вечно покрытой снегом, где по улицам бродят медведи, а единственной обувью граждан являются валенки, или как Верхней Вольты с ядерной боеголовкой. Ложная информацию распространяется повсеместно.
Соратник Гитлера А. Шпеер в своем последнем слове на Нюрнбергском процессе признал: «С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление». В упоминавшемся романе В. Войновича редактор районной газеты выходит на улицу и оказывается среди совершенно незнакомого ему мира: «На страницах его газеты жизнь рисовалась совершенно иной. Это была жизнь общества веселых и краснощеких людей, которые только и думают о том, как собрать небывалые урожаи, сварить побольше стали и чугуна, покорить тайгу, и поют при этом радостные песни о своей баснословно счастливой жизни. // Люди, которых видел Ермолкин сейчас, слишком уж оторвались от изображаемой в газете прекрасной действительности. Они не были краснощеки и не пели веселых песен. Худые, калечные, рваные, с голодным и вороватым блеском в глазах, они торговали чем попало: табаком, хлебом, кругами жмыха, собаками, кошками, старыми кальсонами, ржавыми гвоздями, курами, пшенной кашей в деревянных мисках и всяческой ерундой.»
Ложь применяется для оправдания определенных политических шагов руководства страны. Ложь может настолько прочно укореняться в общественном сознании, что приобретает характер исторического символа. Например, выстрел крейсера «Аврора», воспринимавшийся как сигнал к штурму Зимнего дворца и «начало новой эры». Обсуждение природы таких символов в глазах власти становится вопросом не семиотики, истории или культурологии, а предметом идеологии. Попытки адекватно описать прототип символа воспринимаются в качестве покушения на существующие идеологические устои.
Для распространения ложной информации используются самые разные каналы. Например, во времена СССР каждому оказавшемуся за рубежом гражданину вменялось в обязанность создавать максимально положительный образ страны. Распространяется ложная информация и при помощи слухов. Для распространения лжи организуют «утечки информации». Ложь активно используется и там, где нет монополии на СМИ.
Между прямой ложью и замалчиванием определенных фактов подчас сложно провести четкую границу. В ряде случаев также сложно провести четкую границу между ложью и ошибкой. Выше было указано, что они отличаются друг от друга преднамеренным – непреднамеренным характером. И теоретически это однозначный и четкий критерий разграничения. Но на практике степень преднамеренности может быть неясной, то есть известной только источнику информации.
Примечательно, что в российском обществе представление о том, что СМИ, реклама и представители высших государственных структур лгут, стало одним из устойчивых стереотипов массового сознания.
В повседневной коммуникации, если речь идёт об общении с близкими людьми, распознание лжи часто не представляет сложности, потому что общий контекст взаимодействия и знание особенностей поведения собеседника сигнализируют о случаях, когда он лукавит. Гораздо сложнее распознать ложь, продуцируемую незнакомым человеком. Тут нет общих рекомендаций. Не поможет даже внимательное знакомство с сериалом «Обмани меня» («Lie to me»). Общие рекомендации представлены далее.
1.2.5. Ложная аргументация
Ложная аргументация может считаться одной из разновидностей лжи. Ложная аргументация – противоположность истинной аргументации. Последняя характеризуется тем, что при её использовании связь между посылкой и выводом не просто декларируется, а обоснованно доказывается при помощи логической цепи, в которой факты выстраиваются в причинно-следственные отношения.
Прототипом ложной аргументации в разговорной речи являются случаи, когда связь между посылкой и выводом просто констатируется без каких-либо доказательств, априори воспринимаясь в качестве очевидного факта, который в таковых не нуждается, то есть – реализуется известный принцип ответа на вопрос “почему?”: потому, что заканчивается на «у». В этих (и подобных им) случаях логическая цепь редуцирована до предела, логику здесь заменяют сила и авторитет.
В идеологическом контексте ложная аргументация приобретает более изощренные формы, по сути своей сводимые к воспроизведенному выше принципу. Она осуществляется посредством того, что якобы наличествующая (а на самом деле отсутствующая) связь между посылкой и выводом в определенном рассуждении доказывается при помощи ложной логической цепи. При этом декларируется факт присутствия причинно-следственных отношений между явлениями, которые в действительности между собой никак не связаны. А само навязывание приёмнику мысли об этой взаимосвязи служит выполнению определенной идеологической задачи.
Ложная аргументация всегда базируется на закрытой системе представлений, предполагающей наличие ряда аксиоматических постулатов. Поэтому для её продуктивного использования необходимо, чтобы приемник находился в рамках этой системы и принимал аксиомы, на которых она строится. В противном случае, источнику информации необходимо предварительно затратить усилия на то, чтобы вовлечь приемника в рамки этой системы.
Ложная аргументация может базироваться на ложной аналогии. В этом случае правомерность одного факта доказывается (утверждается) посредством сравнения его с другим фактом, который с первым связан исключительно внешними (формальными) признаками, либо так же, как и первый, сам нуждается в отдельных доказательствах своей правомерности.
А.Д. Сахаров в воспоминаниях фиксирует такой случай: «Из рассказов родных Джемилева о суде <Омск, 1976 год>. Судья заявил: // – Вот Джемилев утверждает, что крымских татар не прописывают в Крыму. Ну и что? Меня вот не пропишут в Москве – и я не жалуюсь на это. // Такова логика противоправного государства, где представитель закона одно беззаконие оправдывает другим».