Медиация

Наглядное представление о различиях технологических моделей медиации дают известные теоретические конструкции «Метамодель медиации Н. Александер» и «Сетка Л. Рискина» (см. рис. 8 и 9[266]).

На рис. 10 представлена трактовка технологических моделей медиации, характерная для американской школы медиации[267].

В данной классификации фасилитативная и оценочная медиация нацелены на выработку сторонами соглашения, в то время как трансформативная и диагностическая модели такой цели не ставят и более ориентированы на восстановление отношений (примирение) сторон. Фасилитативная медиация описывается как гибкая в отношении процедуры (стороны вправе рассматривать любые волнующие их вопросы), но фиксированная на результате (если одна из сторон уже обратилась в суд, иск должен быть отозван в связи с заключением сторонами медиативного соглашения). Оценочная медиация, в отличие от фасилитативной, имеет изначально узкий предмет, будучи нацеленной на урегулирование спора в рамках конкретного предмета и основания иска.

Трансформативной медиацией применительно к данной схеме (см. рис. 10) именуется медиация, применяемая для урегулирования споров, возникающих между потребителями и почтовой службой США. Она имеет довольно узкий предмет, преследуя цель урегулирования между сторонами конкретного спора о компенсации причиненного вреда.

Рисунок 8. Метамодель медиации Н. Александер

Рисунок 9. Сетка Л. Рискина

Рисунок 10. Виды медиации в версии Ф. Лэйни

В отличие от трансформативной медиации диагностическая[268] медиация не имеет конкретного предмета переговоров – он определяется только в процессе самой медиации и может в дальнейшем изменяться и расширяться. Данная технологическая модель медиации определяется формулой «открытый процесс и открытый результат».

1.2.7. Выбор технологической модели медиации. Критика оценочной (директивной) модели медиации

Выбор медиатором технологической модели медиации, которая станет основным инструментом его работы, зависит от личных предпочтений и направления специализации, поскольку, как указывалось выше, характер спорных правоотношений предопределяет методы работы медиатора и необходимый уровень его квалификации.

В то же время следует согласиться с Е.Н. Ивановой, что большое количество видов медиации вызывает обеспокоенность[269]. Учитывая, что с практической точки зрения каждый медиатор обладает собственным стилем, существует потребность определить пределы допустимых отклонений в поведении посредника, при которых его участие в урегулировании спора сторон будет отвечать критериям медиации.

В частности, для зарубежной и отечественной практики медиации актуальным является вопрос о неправомерности оценочной (директивной) модели медиации как наносящей вред самой концепции медиации как способа АРС.

Несмотря на то, что представители оценочного (директивного) направления оценивают свое поведение как гибкое, утверждая, что они предоставляют сторонам все возможности принятия решения и прибегают к прямым рекомендациям только в случае крайней необходимости (в безвыходных ситуациях застарелого спора, неконструктивной позиции сторон), данная технологическая модель медиации получает заслуженную критику со стороны специалистов. Основным аргументом при этом выступает нарушение в ходе реализации технологии оценочной (директивной) медиации принципов добровольности медиации, нейтральности медиатора, самоопределения сторон, переход, по сути, к форме скрытого третейского суда (арбитража)[270].

В литературе также констатируется, что для осуществления оценочной (директивной) медиации медиатору нет необходимости получать специальную подготовку в сфере коммуникации и организации переговоров, поскольку в данной модели медиации востребованы совершенно иные навыки посредника – он должен быть экспертом в области предмета спора[271].

С целью предотвращения развития данного направления медиации на международном и национальном уровнях вводятся кодексы этики медиатора, а также единые стандарты деятельности медиатора. Например, в Республике Беларусь мерой, направленной на предотвращение возможности развития оценочного (директивного) направления медиативной практики, является закрепление в Законе Республики Беларусь «О медиации» и Правилах этики медиатора[272] положения о том, что медиатор не вправе вносить сторонам свои предложения об урегулировании спора.

Дополнительным аргументом в пользу отказа медиатора от использования оценочной (директивной) и более жестких моделей медиации, принуждающих стороны к заключению медиативного соглашения, может служить анализ психологических взаимоотношений, которые складываются при этом между медиатором и сторонами, находящий свое выражение в известной теоретической модели психологического треугольника «жертва—спасатель—преследователь».

Выявленные психологические закономерности взаимоотношений, выстраиваемых по принципу описанного треугольника, свидетельствуют о том, что роли в нем постоянно меняются – тот, кто считался спасателем, со временем становится жертвой, жертва – преследователем, бывший преследователь – спасателем и т. д.

Если данную теоретическую модель применить к ситуации медиации, в которой медиатор допускает для себя возможность оценивать позиции сторон и предлагать наиболее справедливый (с его точки зрения) вариант соглашения, то распределение ролей между участниками медиации выглядит следующим образом: одна сторона – жертва, другая – преследователь, медиатор – спасатель. Поскольку причину конфликта каждый его участник видит не в себе, а в неправильных действиях другого, каждая из сторон будет считать себя жертвой по отношению к другой стороне. В данном случае действуют эффекты самооправдания, переписывания конфликтной истории, увязывания ее начала с неправомерными действиями другого, на которые последовал «справедливый» ответ с данной стороны. Реальное распределение ролей в треугольнике будет обусловлено тем, к какой из сторон присоединится медиатор – какую из них он посчитает жертвой, выступая для нее спасателем (предлагаемый медиатором вариант соглашения всегда будет соответствовать интересам более «слабой», с его точки зрения, стороны) (см. рис. 11).

Рисунок 11. Психологический треугольник «жертва—спасатель—преследователь»

Через некоторое время с большой степенью вероятности можно ожидать перераспределения ролей участников такой медиации:

исполнение навязанного стороне-преследователю соглашения будет ею блокироваться;

сторона-жертва, не получив ожидаемого эффекта от решения конфликта, навязанного или подсказанного медиатором, обвинит его в неквалифицированной работе;

медиатор-спасатель станет жертвой, защищаясь от претензий стороны-преследователя (бывшей жертвы), формой выражения которых может стать, например, жалоба в органы, осуществляющие контроль за действиями медиаторов, о некачественном оказании услуги, нарушениях со стороны медиатора и т. п.;

266

Автором видоизменены схемы, приведенные в источнике: Калашникова, С.И. Медиация в сфере гражданской юрисдикции / С.И. Калашникова. – М.: Инфотропик Медиа, 2011. – С. 65–67.

267

Классификация представляется по материалам тренинга «Семейно-финансовая медиация» судебного медиатора Апелляционного суда США по четвертому судебному округу, адъюнкт-профессора юридического факультета Университета Кэмпбелла (США) Ф Лэйни, (г. Минск, 2–4 апреля 2015).

268

По своему содержанию диагностическая модель медиации, выделяемая в американской школе, является аналогом трансформативной медиации в общепринятом смысле.

269

Иванова, Е.Н. Современные направления в медиации / Е.Н. Иванова // Третейский суд. – 2010. – № 3. – С. 147–158.

270

Там же;

271

Калашникова, С.И. Медиация в сфере гражданской юрисдикции / С.И. Калашникова. – М.: Инфотропик Медиа, 2011. – С. 69.

272

Об утверждении правил этики медиатора: Постановление Министерства юстиции Респ. Беларусь, 17 янв. 2014 г., № 15 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология ПРОФ [Электронный ресурс]. – ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информации Респ. Беларусь. – Минск, 2013.