Власть любопытства

В практическом плане мы научились не только увеличивать локальный магический потенциал, но и уменьшать его почти до нуля. Это означало, что по крайней мере с помощью рун можно создать область пространства, в которой невозможно будет применять магию. Проверка на человеке подтвердила наши выводы и показала, что маги при долгом нахождении в такой области испытывают сильные головные боли и общую слабость. Однако длительный эксперимент показал, что жизни человека ничего не угрожает.

Сама возможность управления магическим полем была очень перспективной, но помимо этого Гермиона вспомнила, что похожие побочные эффекты были и у нас при использовании зелья Очищения. Дальнейшие исследования показали, что зелье перекрывает всякую возможность организма взаимодействовать с магическим полем. Подопытный при этом не мог колдовать, но и следы воздействия прошлого магического воздействия исчезали. Именно так, вероятно, оно и снимает следящие заклятья. Человек, находящийся под его воздействием, при применении на нем магии испытывает сильные боли во многих случаях со смертельным исходом. Некоторым подопытным становилось плохо даже от воздействия магического фона, при его искусственном занижении они чаще всего приходили в норму.

После нескольких серий опытов я выдвинул теорию о том, что человеческий организм имеет врожденную способность сопротивляться воздействию магии, связанную с возможностью взаимодействовать с магическим полем. Зелье уменьшает эту способность, что и приводит к сильным недомоганиям. Этот условный барьер, вероятно, является естественным излучением организма, входящего в антирезонанс с магическим полем. При нахождении в областях с пониженным магическим фоном это не подавляемое излучение также отрицательно влияет на организм, хотя из-за меньшей интенсивности не так разрушительно. Полностью подтвердить или опровергнуть теорию было сложно, так что мы приняли ее за рабочую гипотезу. /*прим.авт. здесь аналогия с газовым и жидкостным давлением организма, которое находится в балансе с атмосферным. Соответственно описанные опыты аналогичны повышению и понижению атмосферного давления, понижению внутреннего давления (тут немного сложнее, но принцип похож). Понятно, что нарушение баланса не происходит бесследно для организма.*/

Увидев разную реакцию на зелье у разных людей, мы пришли к выводу, что оно уменьшает способности организма взаимодействовать с магическим полем не полностью, а только на какую-то величину. Отсюда сразу был сделан вывод, что естественное сопротивление наших организмов достаточно велико, раз мы, в свое время, смогли выдержать несколько прыжков с Добби и отделались только головными болями и слабостью. Последующие эксперименты, в которых участвовали только мы сами, показали, что организм под воздействием зелья не способен взаимодействовать ни с какой магией, даже с источником. То есть в конечном итоге зелье уменьшает «внутреннее магическое давление», что не блокирует возможность организма как-либо влиять на мир с помощью магии, в том числе и поддерживать любые заклинания, расходующие ресурсы организма, например, паразитные следящие.

Побочным выводом стала сама механика взаимодействия волшебника и мира. Маг изменяет свое естественное излучение или излучение артефакта, например палочки-резонатора, с помощью своих воли и желания, а это в свою очередь каким-то образом изменяет окружающее магическое поле нужным образом. Таким образом, стала понятна зависимость дальности применения магии от интенсивности естественного излучения, которая определяется развитием мага или свойствами конкретной палочки.

Разобравшись с заинтересовавшими нас обоих вопросами мы опять разделили исследования. Я с переменным успехом пытался воспроизвести эффект от ослабляющих и усиливающих магическое поле рунных цепочек и зелья Очищения с помощью воли, желания и понимания, то есть пытался создать соответствующее заклинание. Проблема же заключалась в том, что я слишком четко представлял абстрактную реальность с магическим излучением, которая, естественно, не соответствовала реальной физической картине мира. Пришло время понять, что человеческий разум способен порождать бесконечное количество абстракций, чтобы описать мир, и научиться не воспринимать их всерьез. Мое «я», которым является мой разум, может получить только сугубо субъективные данные о мире. Откуда я знаю, что вода мокрая, а красный цвет именно красный? Надеюсь, медиации помогут мне принять собственное несовершенство. Как иначе я смогу воздействовать на мир?

Пока я занимался самоконтролем и пробовал понять свое место во вселенной, Гермиона, окрыленная успехом, углубилась в практическое зельеварение. Движимая пользой для дела, она начала разрабатывать вещества, расширяющие возможности сознания обычного человека, а так же влияющие на его психический, эмоциональный и гормональный баланс. Первым ее успехом стало зелье, позволяющее воспринимать эмоции других людей, а свои собственные ощущать острее. Такое состояние было грубым аналогом того, как мы воспринимали друг друга. Однако, у зелья имелся побочный эффект — оно вызывало сильнейшее привыкание и последующую ломку сразу после первой дозы из-за большого количества токсичных элементов. Гермионе удалось подавить этот эффект, но психологического привыкания избежать было нельзя. Так же ей удалось добиться того же эффекта для распыляемых соединений. Это был однозначный успех, который открывал простор для дальнейших исследований.

========== Глава 58 ==========

Меньше суток оставалось до открытого собрания, которое по нашей задумке должно было запустить определенные социальные механизмы. Я сидел в своем любимом кресле и умилялся талантам отечественных журналистов, просматривая подшивки изданий за последнюю неделю.

Не прошло и пары дней после публикации небольшого объявления об открытом собрании Легиона в «Пророке», как появилась статья Скитер в специальном, хорошо хоть не экстренном, выпуске. В ней Рита, прежде всего, уделила внимание размаху моей скромной персоны и ее значимости для волшебного мира. Не забыла она напечатать и мою программную речь о ценностях Легиона и мое приглашение на собрание, за этим мы проследили в первую очередь. Магическое сообщество, судя по опубликованным письмам читателей, съело мои идеологемы, не подавилось и ударилось в уже привычную истерию. Абсолютно все газеты и журналы каким-нибудь образом упомянули наше собрание. Несмотря на полувоенное положение женские журналы обсуждали фасоны платьев, наиболее удачные для соблазнения меня. Желтая пресса несколько раз перемыла косточки каждому известному Легионеру, с остервенением стараясь взять интервью у Паладинов, Старших Рыцарей или Магистров, но были довольны словами и простых Рыцарей. Началась такая активная спекуляция некими билетами на мероприятие, что нам пришлось еще несколько раз объявить, что мы ждем каждого и не требуем платы. Кто-то называл предстоящее собрание главным общественным светским событием года, кто-то — пиром во время чумы, но равнодушных почти не осталось. Только высшие аристократические семьи хранили гордое молчание, что было вполне ожидаемо. Общество страдало от предвкушения, но даже не задумывалось, к чему это может привести.

Последние дни были наполнены хлопотами. Приходилось обращаться с министерскими чиновниками и аврорами, отстаивая свою точку зрения, что не приносило душевного спокойствия. Мне требовалось отвлечься и поговорить с кем-нибудь об отстраненных вещах. К сожалению, посещение доктора Лектера, учитывая возможные акты агрессии со стороны недальновидных родственников наших пленных, было слишком опасным в данный момент. Однако, я смог уговорить его зайти к нам в гости и ждал с минуты на минуту.

В гостиную вошла нахмурившаяся Гермиона. Она не доверяла Ганнибалу и частично ревновала меня к нему, но видела, что сейчас разговор с Лектером будет очень полезен. Неопределенно проведя рукой, Гермиона села в соседнее кресло, на маленьком столике перед нами появилось три бокала красного вина. Я рассеянно взял один из них и немного отпил рубиновой жидкости с насыщенным вкусом. Раздался негромкий хлопок и посреди комнаты появился, как всегда, безукоризненный доктор Лектер и Кричер. Домовик низко поклонился и исчез, а Ганнибал медленно оглядел комнату, ни на чем не задерживая взгляда, и сел в приготовленное для него кресло.