Власть любопытства

—Есть ли у Вас и Вашей матери клеймо Лорда на руке? — спросил тогда Поттер совершенно бесчувственным голосом, хотя точно знал ответ.

—Нет, — сквозь зубы ответил Драко, униженно отрекаясь от своей гордости и метки, означающей признание и уважение величайшего волшебника.

С тех пор он ненавидел Поттера за его сухой официальный тон, ненавидел Грейнджер за тяжелый внимательный взгляд. Ненавидел он и Дамблдора за то, что он не смог удержать в руках свою игрушку, ненавидел Темного Лорда, потому что тот не смог выиграть в этой чертовой войне, которая даже не успела начаться. Но больше всего Драко ненавидел себя за глупость и унижения, через которые ему пришлось пройти.

Однако, когда в гостиной Малфой-мэнора, разграбленного и потерявшего былое величие, появился Снейп и сказал, что его вызывает Темный Лорд, Драко не смог отказать. Ему хотелось, чтобы от него просто отстали, но Темная метка на руке, не приходящий в себя отец, беззащитная сломленная мать и почти иссякший источник магии не оставляли ему выбора. Говорили, что Гарри Поттер мог блокировать самые неприятные свойства метки, но так ли это, Драко не знал, да и предложить за услугу ему было нечего.

Только придя в себя после перемещения порталом и увидев Темного Лорда и Дамблдора вместе, Малфой понял, что попал в очередную шахматную партию, ставкой в которой будет его жизнь. Бросив яростный взгляд на крестного, он выслушал, что от него хотят. От плана за версту разило отчаянием и безнадежностью, но Малфой быстро сообразил, что у него есть возможность в очередной раз сменить сторону на победителей. Надеясь, что его окклюментные щиты и родовые артефакты выдержат взгляд двух искусных легиллиментов, он просчитывал свои действия, а они даже не пытались влезть в его голову.

Целую неделю его не выпускали из Хогвартса и проводили дотошный инструктаж, заставляя заучивать легенду, обсуждали, что можно и нельзя делать при Поттере. В итоге ему даже не понадобились местоположения мэноров некоторых нераскрытых Пожирателей, которыми решением Темного Лорда можно было пожертвовать. Пришлось только перетерпеть приступ брезгливости от того, что в официальном пункте записи в Легион было множество не понятно откуда взявшихся маглов и он уже Легионер. Как выяснилось, на первую ступень принимают абсолютно всех, достаточно только изъявить желание.

Теперь Драко мог присутствовать на закрытых собраниях ячейки Легиона, к которой был приписан. Но как подобраться к Поттеру? Даже издали увидеть его среди Легионеров считалось величайшей, почти недостижимой честью. Драко уже настроился на долгую и целенаправленную работу с Рыцарем, возглавляющем его ячейку, но на металлической пластинке, средстве связи, выданном вместе со значком Легиона, появилось сообщение об аудиенции с Инсанелем, Великим и Благочестивым. Назначена она была почему-то в главном соборе вечером, но Драко был вне себя от счастья. Только спустя минуту он опомнился и задумался о том, что значит приглашение.

И вот он, Драко Малфой, в точно назначенное время стоит около огромных врат из красного дерева высотой около десяти метров, облицованных золотыми пластинами с выгравированными на них сценами из жизни Поттера. Над ними были стилизованно выбиты в камне девиз Легиона «За Справедливость!» и «Инсанель, Великий и Благочестивый!»

Малфой никак не мог решиться сделать следующий шаг, переминаясь с ноги на ногу, и рассматривал искусную гравировку сцены в Визенгамоте. Как следовало из надписи, на золотой пластинке был изображен момент, когда Инсанель принес мир и справедливость в магическую Британию. Неожиданно заскрипев, врата медленно открылись, Драко глубоко вздохнул, собрал волю в кулак и сделал шаг вперед.

Подавляюще большое снаружи, внутри здание казалось просто титаническим. Высокие стены из необработанного камня упирались в куполообразный свод, поддерживаемый толстыми монументальными колоннами. Высокие стрельчатые окна, забранные витражами, делали освещение зала рассеянным и мягким. Оставляя множество теней в изгибах стен, многочисленных альковах и боковых коридорах.

Драко знал, что это здание чаще всего используется для совместной молитвы большого количества верующих. Где-то здесь должен быть орган, утробный звук которого наполняет сердца и души верующих трепетом, смирением и почитанием. Поттер редко посещал массовые молебны, известно лишь пять случаев, когда он появился , насыщая толпу религиозным экстазом, на одном из множества маленьких балкончиков на высоте примерно третьего этажа. Этого оказалось волне достаточно, чтобы каждый день долгие месяцы после этого события весь зал был набит до отказу.

Драко шел, с интересом разглядывая красивое в своей напускной грубости убранство зала, на каждый шаг, отдававшийся эхом в глухой тишине, выбивал из него остатки воли. Отступать было некуда, поэтому он упрямо продолжал идти по покрытому каменными плитами полу. На противоположной от входа стороне зала на возвышении находился массивный деревянный трон. Подходя, Драко увидел его на фоне витражей в полтора десятка метров высотой, изображающих три самых знаменитых подвига Гарри Поттера: защиту философского камня, победу над василиском и укрощение сотни дементоров. Завороженный величием и монументальностью окружения Драко не сразу обратил внимание на трон.

Он не был верующим ни секунды своей жизни, но почувствовал острую неуместность открывшейся сцены. На троне сидел Гарри Поттер в простой магловской одежде, а на его коленях восседала грязнокровка Грейнджер и жадно целовала его. Короткая юбка не прикрывала длинных ног девушки, бесстыдно перекинутых через подлокотник трона. Одна рука Поттера самым неприличным образом обнимала Грейнджер, а вторая находилась под ее тонкой футболкой. Наслаждаясь друг другом, они совершенно не замечали Драко, неспособного отвести взгляд от непристойного зрелища. Ужасно захотелось, чтобы еретическое представление прекратилось, чтобы Божественный огонь и ярость покарали виновных в осквернении святого места.

Когда Драко подумал, что самое время достать палочку и закончить все это, Гермиона прервала поцелуй и откинула назад, бесстыдно оголив плоский живот. Гарри слегка подался в сторону Малфоя, застывшему у подножия трона, и посмотрел ему в глаза.

Драко заворожено смотрел в глубину огромных черных зрачков, не в силах даже моргнуть. Ему казалось, что он падает вперед навстречу тьме и неизвестности. Его будто разобрали на части, словно конструктор, вывернули наизнанку и внимательно по секунде рассмотрели всю его жизнь. Все чувства, мысли и страхи вылезли наружу, и Драко ужаснулся своему естеству, так далекому до идеала в его сознании. Если бы мог, он сейчас зарыдал, упав на колеи, но это было невозможно. Он почувствовал на себе взгляд, затем еще один и еще. Бездна отрешенно и безучастно разглядывала его миллионами и миллиардами глаз, похожих на холодное сияние далеких звезд.

========== Глава 64. Летопись откровений ==========

Прошло одно мгновение или целая вечность Драко Малфой не знал, но осознал он себя стоящим на коленях, уперев взгляд в вырезанную из камня ступень лестницы, ведущей к трону. По его лицу текли горькие непрошенные слезы, Драко чувствовал себя полностью опустошенным и бессмысленным. Он прикоснулся к необъятной Истине, но не способен был осознать даже мельчайшей ее части. В исступлении нахлынувших чувств он с трудом поднял голову, посмотрев на человека, сидящего на троне. Только один вопрос волновал его сейчас, все остальное казалось совершенно мелким и нелепым.

—Кто ты? — прошептал Драко охрипшим от волнения голосом так тихо, что сам еле услышал себя.

—Мои люди называют меня Инсанель, — мягко проговорил голос. — Дамблдор зовет Гарри. Ты можешь называть меня так, как тебе удобно, я никогда не страдал нелюбовью к любым именам.

—Но кто же ты? — также хрипло прошептал Драко, но его уже никто не слушал.

—Что нам теперь с ним делать? — обратился Гарри к своей подруге.