Страница 46 из 51
Хогвартс стал похож на жужжащий растревоженный улей. Родители, встретившие своих детей, расползались по замку и занимали неиспользуемые классы, кое-как переделывая их под жилые помещения. К счастью, для обеспечения простейших бытовых условий хватало посредственного знания трансфигурации и чар.
Гарри пришлось пережить долгий и неприятный разговор с Макгонагалл. Когда она, наконец, выплеснула на него свое раздражение и начала мысли более конструктивно, ее удалось пристроить к организации проживания беженцев и авроров. Объяснять ей что-либо конкретное Гарри не собирался и очень сильно удивился, что профессор спокойно это приняла. Очевидно, долгий опыт работы с Дамблдором давал о себе знать.
Гермиона тенью следовала за ним под мантией-невидимкой и периодически поправляла его или останавливала от излишне рискованных и необдуманных действий. Только когда они оставались наедине в кабинете Дамблдора, где Гарри обнаружил небольшую спальню, скрытую за фальшивой стенной панелью, она позволяла себе снять мантию. В эти редкие моменты она обнимала его, долго целовала и успокаивающе говорила:
— Делай то, что должен, а я сделаю все остальное.
Гарри только прикрывал глаза и думал, не ошибся ли в тот день, когда в его жизни произошёл крутой поворот, возможно, стоило тогда послушаться Гермиону и просто уехать.
Гарри развернулся и целенаправленно пошел по к винтовой лестнице, Гермиона не отставала от него ни на шаг. Дверь в кабинет директора все еще была открыта, и Дамблдор, увидев его на пороге, мягко произнес:
— Я знал, что не ошибся в тебе.
Гарри молча прошел и сел в кресло, сложив руки на груди. Гермиона осталась стоять у двери.
— Я знал, что ты поймешь меня, Гарри, — глаза Дамблдора возбужденно засверкали. — Знал, что тебе понравится это чувство, когда люди подчиняются твоей воле, когда именно от твоего решения зависит, случится что-либо или нет, именно ты решаешь, кто достоин, а кто нет. Истинный вкус власти. А одной из ее фундаментальных основ является то, что мир должен продолжать существовать, чтобы над ним можно было властвовать. Только так и никак иначе, или зачем тогда нужен этот мир?
— Мир должен продолжать существовать, — как эхом прошептал Гарри. Перед глазами стояло побледневшее лицо Сириуса, он поднял яростный взгляд на директора.
— Я могу быть неприятен тебе, — спокойно продолжил Дамблдор, будто говорил прописную истину. — Ты можешь ненавидеть меня, не понимать или не одобрять моих поступков. Но это абсолютно не важно, ведь власть — это поиск выгоды. Здесь нет места ничему личному, только бизнес. И сейчас тебе выгодно выслушать меня, и ты это знаешь.
Гарри опустил руки на подлокотники и с силой сжал их.
Во время долгих и нудных почти ежедневных совещаний, одним ухом слушая доклады, Гермиона, активно пользуясь книгами, обнаруженными в одном из шкафов, пыталась разобраться в рунических конструкциях, которыми был испещрен кабинет директора Хогвартса. Спустя несколько дней, когда авроры разошлись, чтобы продолжить возводить магические укрепления и усиливать щиты, она скинула мантию и раздраженно сказала:
— Этот кабинет — произведение искусства, он практически неприступен и, кажется, является центром управления всего замка.
— Замечательно! — улыбнулся Гарри. — И как он работает?
— В том-то и дело: управлять им может только директор Хогвартса, прошедший некий ритуал единения с замком.
— И как это сделать?
— Это единение связывает человека и замок пожизненно, — кисло ответила Гермиона. — Ты уверен, что готов к этому? К тому же, чтобы разобраться во всех тонкостях, нужно еще время.
— Которого у нас нет, — закончил за нее Гарри. — Как ты думаешь, когда Риддл выступит в открытую?
Гермиона пожала плечами и ответила:
— Ему нужно собрать силы в один кулак, ты лучше меня знаешь, сколько на это надо времени. Могу только сказать, что он не будет зря медлить: вряд ли у него есть ресурсы, чтобы содержать такую огромную армию оборотней. Когда они постепенно захватывали дома волшебников, то были по сути на самообеспечении, а теперь…
— Значит, еще максимум неделю, — задумчиво протянул Гарри. — Это хорошо, мы тоже не можем вечно кормить нашу толпу. Уже пришлось урезать питание для взрослых беженцев. Хорошо еще, что домовики — запасливые создания и еще не все пути поставки продовольствия перекрыты.
— Тебе нужно действовать на опережение, — твердо сказала Гермиона. — Выступи перед людьми, успокой и приободри. Иначе может возникнуть паника.
Гарри с силой помассировал виски, публичные выступления были далеко не его стихией, максимум, перед кем он в своей жизни выступал, был его небольшой отряд, но там он всех знал как облупленных, да и требовалось только поставить цель и огласить план. Вот только Гермиона была права, и Гарри это знал. Вскоре нужно будет пройти по тонкому лезвию, и паника — последнее, что нужно в данный момент.
—Ты справишься, а я буду рядом, — мягко улыбнулась она, взяв его за руку. Гарри почувствовал, как напряжение медленно уходит.
— Хорошо, — обреченно произнес Гарри. — Все-таки ты бесстыдно пользуешься тем, что я не могу тебе отказать.
— И вообще, ты же помнишь первое правило жизни: «Всегда права только я», — тонко улыбнулась Гермиона, и они оба одинаково ухмыльнулись.
— Да-да, я помню, — насмешливо ответил Гарри.
— Ох, давай уже, поцелуй меня, — закатила глаза Гермиона.
Напряжение, не отпускавшее Гарри с момента поединка с Дамблдором, ушло окончательно.
Собрание в Большом зале, очищенном и отремонтированном, Гарри назначил на следующий день. Присутствовали все профессора Хогвартса, авроры, не находящиеся на дежурстве, и многие взрослые беженцы, как минимум по одному представителю от каждой из стихийно образовавшихся общин. Хотя зал был дополнительно расширен с помощью магии, народу было столько, что яблоку было негде упасть.
Гарри встал на место директора и оглядел людей, выделяя знакомые лица. Авроры выглядели собранными и профессиональными, преподаватели, скорее, уставшими и раздраженными, а беженцы — потерянными и даже испуганными. Перед глазами вновь встал кабинет директора Хогвартса.
Дамблдор слегка улыбнулся, его холодные голубые глаза внимательно следили за лицом собеседника
— Власть нельзя украсть, купить или завоевать. Ее можно только получить у того, у кого она уже есть. Именно ее я тебе и предлагаю.
— Но как же революции? — подала голос Гермиона, Гарри еле заметно вздрогнул, будто забыл, что она стоит за его спиной.
— Власть не формальная должность или возможность издавать официальные указы, а совокупное желание людей подчиняться, возможность заставить их делать то, что нужно тебе, то, что ты считаешь правильным, — Дамблдор улыбнулся одними губами. — Революция — всего лишь одна из форм передачи власти в другие руки, притом далеко не самая лучшая и безопасная.
Гарри понимал, что люди нуждались в надежде, нуждались в том, чтобы кто-то указал им правильный путь и сказал, что делать. Сейчас было не время проявлять слабость, он твердой рукой направил палочку на горло:
— Сонорус, — Гарри скупо улыбнулся, услышав едва заметный шелест мантии за спиной, Гермиона была рядом.
— Старый враг вновь поднял голову, — начал он усиленным голосом, который отдавался гулким эхом в дальнем конце зала. — Как и больше двадцати лет назад, он пытается сломить, ударив по самому больному — нашим друзьям, нашим близким, нашим семьям. Мы уже познали горечь потерь, но я верю, что это не сломит нашу волю! Мы не станем легкой добычей и остановим этих ублюдков! Если они осмелятся прийти на земли Хогвартса, то узнают истинную силу Британии!
Последние слова Гарри почти прокричал, переводя взгляд с одного возбужденного лица на другое, в их глазах читался не страх, а готовность идти до конца. Он перевел дух, мысленно кивнул своим мыслям и тише продолжил, добавив в голос металла:
— Враг силен, не стоит его недооценивать. Многие из нас помнят, какими были Пожиратели в прошлую войну, и они не стали слабее с тех пор! Нам не известно, кто их лидер, но мы не дадим этой заразе захватить нашу страну! Пусть это будет хоть Волдеморт, хоть сам дьявол, ему не захватить Хогвартс! Только в наших с вами руках будущее, именно мы напишем эту историю своей отвагой и мужеством! Да здравствует Британия! Победа будет за нами!