Игра в поддавки

После оглашения завещания абсолютно всем было очевидно, что Гарри является основным наследником и скорее всего получит невеликое состояние — старый дом на площади Гриммо и значительно опустевший сейф в Гринготтсе. Однако, несмотря на четкую и должным образом оформленную волю покойного, оставалось много противников такого решения: прецендент о передаче последнего имущества когда-то сильного чистокровного рода полукровке пусть и из другого не менее уважаемого рода, как о нем выражались за глаза, был опасен.

Председательствовала в небольшом скромно обставленном зале Амбридж, пытаясь давить авторитетом Министра и выдавая все новые аргументы, чтобы имущество Сириуса перешло под контроль Визенгамота. Гарри лениво отбивался, пытаясь по лицу присутствующего здесь же Люциуса Малфоя догадаться, о чем он думает. Наконец, после очередного абсурдного предложения Гарри не выдержал:

— Мадам Амбридж, неужели вы хотите сказать, что теперь слова завещания и право на частную собственность для вас ничего не значат?

— Нет, конечно, но, возможно, было бы разумнее…

— Тогда заканчивайте этот цирк, — устало произнес Гарри. — Или вы хотите, чтобы я решил, что вы намеренно отвлекаете старшего аврора от обеспечения безопасности важнейшего заседания Визенгамота?

— Я не… — осеклась Амбридж.

— В таком случае мы можем продолжить разговор в моем кабинете, — шелковым голос сказал Гарри. — Возможно, так у вас возникнут более разумные предложения.

— Да, вы правы, — растянула она губы в фальшивой улыбке после секундной заминки. — Продолжим в следующий раз, сейчас у нас всех есть куда более важные дела.

Гарри только кивнул и стал пробираться к двери. По большому счету ему было плевать на наследство, он мог бы со спокойной совестью передать его кому-нибудь, но сама мысль, что дом, где они с Сириусом провели множество счастливых вечеров вместе, будет принадлежать какому-нибудь чистокровному снобу, выводила его из себя. И пусть фамильный особняк Блэков не стал уютным и ухоженным, он превратился в настоящую холостяцкую берлогу, которой Сириус очень гордился.

Короткий разговор с Гермионой придал дополнительную порцию сил. Ему было больно видеть, как она переживает за него. Эти страхи к тому же были вполне обоснованными, но Гарри не мог поступить иначе — он чувствовал, что нашел свое место в жизни, и не мог просто так отступить.

Поднявшись в аврорат, Гарри первым делом нашел Рона.

— Ты почему еще не на дежурстве? — рыкнул он, как только его увидел. — Ты должен был приступить к обязанностям пятнадцать минут назад!

— Да иду я уже, иду, — недовольно проворчал Рон, натягивая форменную мантию. — Опоздал немного, какая трагедия, ты прям как моя мама.

— Я притворюсь, что не слышал последнего, — процедил сквозь зубы Гарри. — И не думай, что наше знакомство как-то поможет тебе на следующей аттестации.

— Тогда может сразу уволишь меня? — огрызнулся Рон. — Глупому рыжему неудачнику не место в аврорате? Так ты считаешь?

— Ладно, хватит, ты знаешь, что я так не думаю, — смягчился Гарри. — Не строй из себя обиженную девочку в период созревания и вали уже на дежурство.

Рон что-то пробурчал себе под нос и пошел на выход. Гарри меланхолично подумал, что у Рона все просто: дом, работа, случайные женщины, которые не задерживаются рядом, и мама, которая всегда знает, как правильно. Скоро он наверняка перебесится, найдет себе простую и добрую жену, обзаведется брюшком и спокойно поплывет по течению дальше. Может, оно и к лучшему.

Стряхнув с себя неуместное уныние, Гарри забежал к себе в кабинет и отправился в большой зал, где уже начал собираться Визенгамот. Боунс и Муди уже были тут, Гарри подошел к ним.

— Все хорошо, — негромко сказал он. — Дежурства заполнены, остальные стоят на своих местах.

— Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, Поттер, — хлопнул его по плечу Муди, вращая волшебным глазом на все триста шестьдесят градусов. — Хорошая встряска — это как раз то, что нам всем сейчас не помешает.

Гарри пробежал глазами по залу, высматривая своих людей. Они стояли как положено — четко наверху каждой лестницы похожего на амфитеатр зала — и контролировали все выходы.

— А этому что еще надо? — скривился в ухмылке, больше похожей на оскал, Муди, кивнув в сторону подходящего к ним Дамблдора. — Неужели решил вынуть голову из своей стариковской задницы и все-таки обратил на нас внимание?

— Спокойнее, Аластор, — Боунс мягко улыбнулась. — Думаю, Альбус просто хочет поздороваться.

— Как бы кто ни поздоровался с ним в ответ, — проворчал Муди, его магический глаз перестал вращаться и теперь неотрывно следил за Дамблдором.

Гарри скривился и отвернулся от директора Хогвартса, на него нахлынули недавние воспоминания.

— Это из-за меня казнили Сириуса. Я раскрыл информацию о его местоположении и приказал вынудить его сделать признание, — спокойно сказал Дамблдор, его голубые глаза за очками-половинками смотрели на него с абсолютным пониманием и какой-то жалостью.

Не в состоянии больше стоять спокойно, Гарри взревел и кинулся вперед, желая только разорвать старика на маленькие кусочки. Сделав только шаг, он почувствовал, что больше не владеет своим телом. Мышцы свело судорогой, глаза вылезли из орбит, кровь, казалось, закипела от вырывающейся магии, но Гарри так и не смог сдвинуться с места.

— Отпустите меня, — сквозь зубы яростно выдавил он.

— Гарри, ты должен понять, что… — начал директор.

— Я сказал, отпустите меня, — уже холодно кинул Гарри. — Мне нет дела до ваших сказок, Дамблдор. Я и так вижу, что вы готовы пойти по головам, сломать чью-то жизнь ради своих высоких целей, которых не понять нам, простым смертным. Я никому ничего не должен, тем более вам. Вы мне омерзительны.

Директор Хогвартса молча взмахнул палочкой, и Гарри почувствовал, что вновь может двигаться. Не говоря больше ни слова, он развернулся и стремительно, почти бегом вышел из кабинета, хлопнув дверью, и, не глядя, пошел по безлюдному коридору.

Спустя несколько минут он, тяжело дыша, остановился и с силой ударил по стене, ободрав кулак о необработанный камень. Ударив еще раз, Гарри прислонился лбом к холодной шершавой поверхности и закрыл глаза.

Запыхавшаяся Гермиона аккуратно провела рукой по его волосам и приобняла за плечи.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — мягко произнесла она. — Мы уедем, и все закончится.

— Нет, — решительно сказал Гарри, сжав кулаки и посмотрев в окно на собственное едва различимое отражение. — У нас осталось одно незавершенное дело.

Заседание началось, но Гарри почти не следил за выступающими: все внимание было поглощено контролем позиций его людей и поведением присутствующих в зале. Когда Боунс объявила военное положение, он напрягся и был готов условным знаком приказать сразу же подавить любой очаг неповиновения. Однако этого не понадобилось.

Конечно, многие члены Визенгамота повскакивали, выражая свое недовольство столь радикальными мерами, но дальше словесной перепалки дело не пошло. Уже через полчаса Боунс была утверждена как верховный главнокомандующий абсолютным большинством голосов. Все прошло гладко, даже слишком гладко. Это нервировало и настораживало. Тонкие улыбки Малфоя и Нотта, хладнокровие Дамблдора также не приносили Гарри спокойствия.

Весь оставшийся день Боунс была занята, да и у Гарри, пытавшегося заставить хоть как-то работать аппарат Министерства, парализованный резкой сменой руководства, дел было невпроворот. Так что поговорить со своей начальницей он смог только на следующий день.

Он зашел к ней уже под вечер, дверь захлопнулась за ним с тихим щелчком. Боунс бросила на него только один взгляд и начала плавно водить палочкой, бормоча только ей известную последовательность заклинаний, отсекая кабинет от внешнего мира.

— Хорошо бы здесь был еще и Аластор, но поговорим для начала вдвоем, — хмуро сказала она.

Гарри молча кивнул, сел в кресло для посетителей и протянул ей пухлую папку, которую принес с собой.