Чужой: Холодная кузница

– Я знаю, чего вы хотите, – девушка обхватывает пальцами галстук и осторожно расслабляет узел. – Это же очевидно. К тому же, мы, вероятно, никогда не увидимся снова.

Лгунья развязывает галстук. Она не видит кулаков Дориана. Она забрала его власть… или, по крайней мере, попыталась.

– Я могу покурить и позже, – говорит Джена, приближаясь, чтобы поцеловать Садлера.

Когда их губы почти соприкасаются, он бросает на нее высокомерный взгляд.

– Вы неправильно поняли ситуацию, доктор, – объясняет Дориан. – Я хотел только поговорить с другом. Ваше поведение совершенно неуместно.

От унижения лицо Джены ярко вспыхивает. На нем появляется замешательство, как у человека, который только что лишился всех своих козырей. В эту секунду Дориан ощущает сильное желание переспать с ней. Но тогда она подумает, что он был неискренен в отношении своего намерения «поговорить». Нет, он не может испортить этот момент триумфа.

Джена что-то невнятно бормочет, а затем отворачивается. Сейчас Дориану очень сложно не улыбнуться.

– Я верю, что в сложившейся ситуации вы поведете себя как настоящий профессионал, – говорит Садлер. – Знаете, всем свойственно ошибаться.

– Да, конечно, – говорит она. – Конечно.

– Через час я буду в криокапсуле, и вы забудете об этом досадном инциденте.

Может быть, Джена и правда сможет забыть. Может, на несколько дней он останется небольшим источником смущения, а затем полностью исчезнет из ее памяти. А через две недели руководитель завода вызовет доктора в офис и спокойно сообщит, что она уволена.

Джена выходит, и Дориан добавляет к причине увольнения попытку склонения к интимной близости, что абсолютно неуместно для медика. В увольнительном письме Садлер сообщает, что она не должна пользоваться страховкой по случаю безработицы, иначе он обвинит ее в сексуальном домогательстве. Прибыль «Вейланд-Ютани» увеличится на ничтожную часть процентного пункта.

Дориан проверяет свой маршрут. Его следующая остановка – RB-232. Прибытие через год, начиная с сегодня. Каким бы ни был конечный пункт, он засекречен, и инструктаж пройдет уже на месте. Причина проверки – «низкая эффективность работы». Садлер читает дальше и улыбается.

На RB-232 проблемы, а это стоит миллиарды долларов.

Закрыв глаза, он глубоко вздыхает, успокаивая сердце. Увольнять ученых – веселое занятие. Они думают, что слишком умные и что никто не станет ими жертвовать. Садлер в мгновение ока разгонит их всех.

Шимпанзе снова кричит и не хочет приближаться к яйцу.

Блю Марсалис не понимает, откуда примат знает, что внутри яйца его поджидает смерть. Ее лаборанты приняли все необходимые меры, чтобы животные не видели, как оплодотворяются их сородичи. Она нетерпеливо следит за зверем, стоя по другую сторону закаленного стекла. Существует график, и его нужно придерживаться.

Она бы усмирила шимпанзе, обезболила бы его, но ранее полученные в результате таких манипуляций эмбрионы были совсем не впечатляющими. Блю вспоминает рассказы мясников о том, что испуганная овца дает кислое мясо. Именно такое предпочитают лицехваты, так же как и ловцы, которые из них получаются.

– Иди уже, кусок дерьма, – ругается Кембили Окоро, ее постоянный лаборант.

Кембили проводит грубой рукой по поросшей щетиной темной коже, – нервная привычка.

– Держи себя в руках, – отвечает Блю мужским голосом.

Это тело ей не принадлежит.

– Мы не можем упустить момент, – объясняет она.

– Почему бы тебе просто не собраться с силами, не пойти туда и не подтолкнуть этих ублюдков друг к другу? – спрашивает Окоро. – Эти твари обычно не трогают андроидов.

Блю встает и одаривает его злым взглядом. Это уже четвертый раз на неделе, когда лаборант советует ей собраться с силами. Кембили стал серьезной проблемой с тех пор, как оказался на «Холодной кузнице» – во многом потому, что его нельзя заменить. У «Вейланд-Ютани» есть всего несколько генетиков, обладающих полномочиями для работы на секретном объекте, но даже если бы их было больше, очередная ротация экипажа состоится только в следующем году. Блю от него никуда не денется, и Кембили это знает.

– Это неуравновешенный шимпанзе, – объясняет Блю. – Он без труда может пустить в ход шестьсот килограммов разрывной силы.

Кембили пожимает плечами, все еще наблюдая через окно за коллекцией образцов:

– Ты тоже можешь.

– Тебе когда-нибудь отрывали руки?

– Очевидно, нет, – отвечает Кембили, жуя жвачку.

– Тело Маркуса полностью оснащено болевыми рецепторами. Если ему причинят вред, я тоже это почувствую.

– Тогда не дай этому случиться, – предлагает Окоро.

Блю поднимает голову и морщит нос:

– Если я поврежу тело, то не смогу перемещаться по станции. Не похоже, чтобы нам каждый день поставляли запасных андроидов.

Сделав паузу, она добавляет:

– Я была бы признательна, если бы ты прекратил разговоры о том, что я должна «собраться с силами». Я не выбирала это тело. Мне его предоставила Компания.

– Но, похоже, тебе оно нравится, – бормочет Кембили.

– Что ты сказал? – спрашивает Блю, хотя прекрасно его слышала – ее слух улавливает даже самые легкие вибрации.

Она ненавидит Окоро за то, что он прав.

Лаборант бросает на нее взгляд, обращая внимание на светлый цвет лица, выдающийся подбородок и мужскую комплекцию. Блю уверена, что в данный момент Кембили оценивает тело Маркуса и размышляет о том, как его можно использовать. Он не имеет права так на нее смотреть. Марсалис замечала этот взгляд и у других сотрудников станции, и поэтому ненавидит их.

На лице Кембили появляется усмешка, а затем он начинает громко смеяться.

Крик шимпанзе останавливается.

Они пропустили раскрытие яйца.

Примат бьется об землю, но лицехват уже доставляет в него свою смертельную ДНК. Шимпанзе обхватывает лапой свернувшийся вокруг шеи пожелтевший хвост, тянет его с нечеловеческой силой, но не может сдвинуть с места. Пока существо душит животное, сопротивление шимпанзе ослабевает, он ударяется о стену и падает на живот.

Все происходит очень быстро – за какие-то три вздоха.

– Черт! – кричит Кембили. – Давай!

Он ударяет по пусковой кнопке, чтобы мгновенно заморозить комнату с приматом. Струи ледяного жидкого азота заполняют пространство, мгновенно понижая температуру, а в это время Блю мчится к консоли, чтобы добраться до телехирургических систем. Она опускает руки в механические стремена, и с потолка спускается пара серебристых манипуляторов.

Используя роботизированные хирургические руки, Блю переворачивает шимпанзе на спину. Его шерсть уже покрылась кристаллами льда. Ловко переключая режимы, Кембили достает хирургический лазер и скользит горячей точкой вниз по животу, разрезая кожу. Еще две смены режима, и появляется медицинская пила.

– Время?! – выкрикивает она.

– Двенадцать секунд, – отвечает Кембили.

Она располагает пилу напротив вскрытой грудины шимпанзе, но внезапно изображение в глазах кренится на одну сторону и застывает на месте. Сначала Блю думает, что ее телехирургическая система подвисла, так как это не первый раз, когда станция переживает отказ оборудования в середине важного эксперимента.

Но потом она испытывает тошнотворное ощущение падения, и ее голова начинает поворачиваться против ее воли. Блю сжимает руки, и в ответ пила пронзает злополучного примата, выпуская струю крови и желчи. Прежде чем замерзнуть, брызги разлетаются по металлической палубе.

– Что… за… черт?! – слышится бессвязный заикающийся крик Кембили.

Изображение перед глазами продолжает вращаться. Блю падает на колени, но пол под ней не дает ощущения направления. Гравитация все еще действует – все стилусы и планшеты остаются прочно прикрепленными к лабораторным столам, но вращение мира ускоряется.

– Дууууууу-маю… это… – начинает говорить Марсалис, но это все, на что она сейчас способна.

Один ее глаз поднимается к потолку, а другой остается на своем месте.