Чужой: Холодная кузница

Блю передвигается обратно, стараясь не отходить от корпуса слишком далеко. И вдруг внутреннее стекло вздувается, словно пузырь, заполняя клетку масляным дымом, а затем извергается наружу. Ловец вырывается на золотую поверхность «Холодной кузницы». Это первый раз, когда Блю видит чудовище без какой-либо преграды, – и, кажется, оно не умирает!

– Вот дерьмо! – выдыхает Марсалис в переговорное устройство, повторяя эти слова снова и снова, будто молитву. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

– Спокойствие. Только спокойствие, дружище, – говорит Дик. – В мои планы не входило становиться жертвой. Знаешь, я читал о Французском Иностранном легионе.

Когда исчезают последние частицы воздуха, дым поднимается от существа, словно пар. Его челюсти выдвигаются, а когти сжимаются. Чужой готовится прыгнуть. Он не должен быть жив! Солнечная нагрузка на черный панцирь должна вскипятить его внутренности даже быстрее, чем кожу.

К ужасу Блю, в этот момент начинают открываться другие теплощиты. Они раскрываются медленно, словно листья папоротника под действием слабого ветра.

– Когда они оказываются в меньшинстве, – говорит Дик, перекрикивая ругательства Блю, – то примыкают штыки и стреляют.

– «Серебряная улыбка» контролирует теплозащиту! – сообщает Люси, но ее слова звучат слишком поздно: ловец взрывается, и желтая кислотная кровь разлетается во всех направлениях. Блю наблюдает за тем, как открываются другие теплозащитные экраны, и внезапно липкое сернистое желтое вещество ударяет по стеклу ее шлема, наполняя скафандр ядовитым зловонием. Пока Блю кричит, электрополяризованный пластик разрушается, покрывая стекло пузырями.

– Возвращайся в шлюз! – командует Дик, мгновенно забывая о своем нудном повествовании.

Марсалис хватает одной рукой свой шлем, очищая его от пузырей, и перчатка тут же прилипает к пластику, прожженная до ладони. Ничто на свете не обжигало ее так сильно. Блю этого не видит, но она начинает падать. Жар Кауфманна набрасывается на нее волнами.

– Блю… Блю! – кричит Дик. – Это все не по-настоящему! Ты не умираешь, но тебе нужно выбраться оттуда.

Марсалис пытается управлять «Черепахой», но скафандр не слушается. Она не может найти способ удержать равновесие. В правой части ее ранца находится кнопка, активирующая команду «вернуться домой», но до нее можно дотянуться только той рукой, которая плавится на ее шлеме. Блю вращается в открытом космосе и переживает о том, что другие ловцы взорвутся в любую секунду и обрушат на нее шквал кислотных брызг.

– Ладно, Блю, нажимай кнопку «домой», – спокойно и уверенно звучит голос Дика.

Предупреждения о низком давлении заполняют ее уши. Она теряет кислород, но не это важно. Маркусу не нужно дышать, но мысль о том, чтобы не заполнить свои легкие кислородом, вызывает панику. Ее солнцезащитный щиток работает плохо, так как кислота разрушает решетку поляризующих нанотрубок. Солнце обжигает лицо, и она не может общаться, потому что ее микрофон слился с полурасплавленным щитком.

– Черт возьми, черт, черт! – шепчет она, используя оставшийся воздух.

Левая рука не достает до контрольных кнопок на поверхности скафандра. Ее солнцезащитный щиток почернел посередине и стал болезненно ярким по краям. Она потеряет Маркуса. Он останется вращаться в этой бездне. Она не сможет снова работать над своим проектом, пока через шесть месяцев не будет обеспечена новая поставка… Но задолго до этого Садлер раскроет все ее секреты.

Эта ложная смерть станет началом гораздо более продолжительной настоящей смерти.

– Черт, черт, черт… черт побери.

Используя левую руку и стараясь не выпускать ремни безопасности, Блю отстегивается от ранца. Потом разворачивает его вверх ногами, останавливая краями сапог. Наклонившись изо всех сил и стараясь защитить лицо от жара, она смотрит сквозь край своего щитка. Рядом с левой рукой находится кнопка возврата. Марсалис нажимает ее.

Как только устройства включаются, ранец дергается, и Блю крепко хватается за ремни, которые когда-то держали ее пристегнутой. Она боится не удержаться, но руки Маркуса очень крепкие. Он не отпустит.

Радиоактивные частицы попадают на заднюю часть скафандра, обжигая тело. Однако она хотя бы продолжает вращаться, как мясо на вертеле, получая ровный поток жара, а не сгорает дотла с одной стороны.

Ранец со свистом проносится в открытом космосе, судорожно дергаясь, пытаясь компенсировать неустойчивость из-за веса Блю. Она замечает корпус станции, но сейчас тот больше похож на ливень кислотных капель и оторванных конечностей в рассеивающемся черном дыму.

Если она снова попадет под брызги кислоты, то уже не вернется.

– Блю! Блю, ты меня слышишь?

Марсалис не может ответить, так как микрофон больше не работает. Ее ноги раскачиваются, пока ранец скафандра доставляет ее тело к кораблю. Она едва может держаться.

– Давай, детка, – говорит Блю. – Еще немного, и…

Внезапно она врезается в корпус станции с такой силой, будто ее только что сбило транспортное средство, и тогда ранец вырывается у нее из рук. Он улетает прочь, но Блю не видит, куда. Единственное, что она знает – он устремился вверх.

– Нет!

Блю машет свободной рукой в поисках любой возможной точки опоры. Находит тонкий выступ и вцепляется в него пальцами, подтягивая тело ближе. Несмотря на работающую защиту скафандра, идущее от станции тепло обжигает ее руку и тело в местах соприкосновения.

Подтягиваясь, она видит затененное отверстие. Шлюз. Ранец, должно быть, ободрал корпус станции, пытаясь попасть внутрь. Ее нога находит опору, и Блю толкается, отчаянно желая найти углубление.

Она добирается до входа, находит ручку шлюза и подтягивает тело к безопасному месту. Прислонившись спиной к холодной стене, она вдавливает кнопку пуска, чтобы начать разгерметизацию.

Вернувшись в искусственную гравитацию, Блю опускается на колени, пытаясь отдышаться. Проклятая «вернувшаяся домой» «Черепаха» стоит у дальней стены.

Когда комната заполняется достаточным количеством воздуха, по громкоговорителю она слышит голос Дика, призывающего ее доложить о состоянии тела Маркуса. Но она не может говорить, не может даже перестать трястись. Марсалис поднимается, чтобы разблокировать свой шлем, и, несмотря на достаточное количество кислорода, она все еще не может дышать. Слышится далекий непрерывный звуковой сигнал.

Ее кулаки сжаты, а изображение перед глазами накренено. Должно быть, что-то случилось с гравитационным двигателем, потому что ее тянет к палубе. Она не распознает предупреждающие звуки, которые получает – они не похожи на коды ошибок, которые ей известны.

Когда Блю опускается на колени, она узнает предупреждающий сигнал, который слышала в те времена, когда лежала в больнице.

Это ее прикроватная сигнализация, сообщающая о низком содержании кислорода.

8. Правда восторжествует

– Как она?

Дориан одновременно и переживает, и нет. С одной стороны, Блю – самый интересный человек в этой мусорной куче, а с другой – она подвергла опасности жизнь всех своих образцов несколькими дилетантскими строками кода. Слишком много взрослых ловцов погибло в огне Кауфманна. С точки зрения науки каждое из существ было бесценным, но, судя по отчетам Компании, стоимость их доходила почти до миллиона долларов за штуку: закупка, обеспечение содержания, снабжение электроэнергией, логистика. После успешного окончания исследования Блю будет вынуждена компенсировать ущерб, или ее проект принесет одни лишь катастрофические убытки.

Марсалис могла попросить кого-то более квалифицированного помочь с написанием кода для системы безопасности, однако она этого не сделала. Но почему? Почему она настояла на том, чтобы делать все самой?

– Состояние стабильное. Она умирает, – говорит Энн, скрестив руки. – Ничего нового.

– Не шевелитесь, – просит Дориан.

Энн стоит в дверном проеме, прислонившись к косяку. После того как Маркус интубировал Блю, Энн пришла к Садлеру, чтобы предоставить ему свежую информацию. Дориан установил табурет и собирался изобразить просачивающийся в комнату звездный свет, но тут же потерял к нему всякий интерес. Когда зашла Энн, директор все еще сидел перед разложенной газетной бумагой, но вместо звездного света он начал рисовать ее.