Страница 24 из 25
Все дворяне королевства были включены в сложную паутину взаимных обязательств, больших и маленьких: через подарки поддерживались связи между ними на местном уровне, а также дарами мелкопоместные дворяне напоминали о себе своим высокопоставленным придворным патронам. У Мартина вообще нет обмена подарками между собой, по факту: никто ничего никому не посылает! А это противоречит реальной картине живого средневековья. Как не странно прозвучит, но на страницах средневековых бухгалтерских книг жизнь бьёт ключом, они полны таких деталей, которые нам и не придумать. И, к сожалению, все эти реальные детали и мелкие подробности отсутствуют в романах писателя.
Ладно, Бог с ними, с подарками и счетами, но ведь и с лошадьми тоже не всё так гладко. Когда читаешь книгу в оригинале, то постоянно режет ухо слово «garron». Это низкорослая мохнатая лошадка, похожая на пони. У Мартина на ней ездят все поголовно в Ночном Дозоре, а также на Севере – вассалы Неда Старка присоединяются к армии Станниса Баратеона верхом на этих низкорослых лошадях. Стоит напомнить, что Стена Мартина – увеличенная копия Адрианова вала, отделяющего Англию от Шотландии. В условиях средних веков легко можно представить население Шотландии, верхом на шотландских мохнатых пони, однако они были намного менее распространены по английскую сторону границы. Кроме того, в Ночном Дозоре Мартина служат изрядное количество представителей благородного сословия. Ни один благородный английский дворянин не мог позволить себе ездить на мохнатом шотландском пони, это опозорило бы его в глазах товарищей и сослуживцев. На самом деле, когда король Яков Первый переехал в 1603 году из Шотландии в Англию, после вступления на английский престол, он привёз с собой немало шотландских дворян: все они приехали на «нормальных» благородных лошадях, если кто-нибудь из них и ездил верхом на мохнатых низкорослых лошадках или шотландских пони, то это происходило исключительно внутри своего поместья, или в условиях, приближенных к пограничным схваткам в шотландских предгорьях. У Мартина же даже те члены Ночного дозора, которые не выезжают за стену, почему-то тоже разъезжают на низкорослых мохнатых лошадях по всей стране, если перед нами член Ночного Дозора, то он обязательно «восседает» на «гарроне». Реально, гарнизон в своих конюшнях должен был бы иметь примерно поровну нормальных лошадей и низкорослых мохнатых «гарронов». В саге мы встречаем в несколько раз больше «гарронов», чем «palfrey» (верховая лошадь) и «destrier» (тяжёлый боевой конь) вместе взятых. Русскоязычному читателю, может быть, немного проще, так как некоторые огрехи оригинального текста сглажены при переводе. Для специалиста же по истории средневековья чтение Мартина в оригинале превращается в изощрённую пытку.
Ещё одним примером такой пытки можно назвать постоянное употребление Мартином слова «trencher». На русский язык его одним словом и не переведёшь – это целый образ: толстый кусок подсохшего хлеба, использовавшийся в качестве тарелки. В «Песне…» мы сталкиваемся с ними как в замке Эддарда Старка, так и при дворе короля. Что уж тут говорить о придорожных харчевнях. Российские переводчики в половине случаев элегантно игнорируют слово и просто переводят его, как блюдо или тарелка. Проблема в том, что такой тип хлебной тарелки мог использоваться в средние века только в среде очень небогатых дворян и то не на главном столе (над солью), а на столе для прислуги (под солью). В богатых и знатных домах средневековья имелось предостаточно посуды из разных материалов: от глиняной до оловянной, от медной до деревянной, от серебряной до золотой. В период позднего средневековья стала появляться фаянсовая посуда из Европы. Серебряную и золотую посуду подавали на стол по случаю больших приёмов и пиров, но оловянной и деревянной вполне хватало на нужды повседневной жизни. Невозможно представить себе двор средневекового короля (или вельможи уровня Эддарда Старка), где по случаю большого пира гостям подали бы тарелки из чёрствого хлеба – хозяину дома осталось бы разве что покончить с собой от стыда и позора! А у Мартина рука не дрогнула всех заставить есть с таких тарелок! Интересно, что у Лэки на 46 книг о Вальдемаре приходится одно прямое упоминание тарелки из чёрствого хлеба, и сталкивается с ней герой в трактире на большой дороге, где такая тарелка вполне уместна и не нарушает канвы повествования.
Если уж говорить о хлебе, то несмотря на десятки псевдосред невековых блюд, придуманных Мартином для своих книг, он забыл о самом типичном и наиболее статусном для знати средневековом кушанье – очень дорогом крупитчатом пшеничном белом хлебе. У этого хлеба было особое название «manchette», его даже при королевском дворе подавали не каждый день; в поместье Генри Перси, 9-го графа Нортумберландского его ели граф, его жена и дети по скоромным дням. Этот хлеб пекли из дважды просеянной муки, доставляемой из определённых районов страны, туда могли добавлять розовую воду или корицу, этот хлеб считался верхом роскоши. Писатель при всё своём стремлении к аутентичности, похоже не знаком с таким типично средневековым блюдом.
У Мартина также весьма оригинальный взгляд на рыцарские турниры. Повторим слова писателя: «идеалы рыцарства воплощают одни из самых лучших идеалов, которые когда-либо придумало человечество».[134] Пожалуй, здесь необходимо сделать откровенное признание: будучи специалистом по истории средних веков, мне ни в одной книге профессионального историка не встречалась ситуация, где после проигранного турнира рыцарь должен был бы отдать свою боевую лошадь и доспехи победителю или выкупить их за полную стоимость. Такие условия турнира гарантировали бы быстрое уничтожение рыцарства как военного сословия: боевые кони были необычайно дороги, также как и доспехи профессионального рыцаря и боевого коня (у коня тоже были доспехи, иногда не менее дорогие, чем у рыцаря). Рыцарям было просто не по карману выложить такую сумму, не сходя с места. А если бы им это удалось сделать один раз, то их поместье было бы, наверняка, разорено, случись, повторить такой выкуп. Единственное место, где встречается такая ситуация, это роман Вальтера Скотта «Айвенго». Вот в этом литературном произведении оруженосцы проигравших рыцарей приводят Айвенго коней, навьюченных доспехами своих господ. И Айвенго отказался принимать снаряжение Бриана де Буагильбера, у остальных же взял только половину суммы за доспехи и лошадей. До появления книг Мартина, особенно сборника повестей о Дункане и Эгге «Рыцарь Семи королевств», такая практика была, почти неизвестна широкому читателю, кроме почитателей Вальтера Скотта. Еще один источник, где удалось обнаружить упоминание о подобной практике, это интернет-книга «Сражения и средневековые турниры».[135]Подобные условия турнира могли быть особо оговорены в исключительных случаях, но они НЕ ЯВЛЯЛИСЬ нормальными условиями рыцарского состязания. Такого количества живых свободных денег не было у рыцарского сословия в реальной средневековой Европе, впрочем, здесь уже упоминалось, что в Вестеросе наблюдается изрядный избыток драгоценных металлов,[136] который совершенно не характерен для нашего средневекового мира.
Невозможно не отметить, что если мы выйдем за пределы Вестероса, то проблемы с историческим реализмом, становятся ещё серьёзнее. С экономической точки зрения невозможно объяснить существование целых городов, «производящих» только рабов. Бывали города, славящиеся как центры торговли, в том числе рабами, как одним из видов товаров. Но никогда не было и не могло быть городов, специально подготавливающих боевых или постельных рабов. Такие города просто вымерли бы с голоду. Более того, реальным земным рабовладельцам не могло в голову прийти вооружить рабов, создать из них специальную боевую силу. В истории нашей планеты есть три «войны рабов», все в древнеримском государстве: первое сицилийское восстание 135–132 гг. до н. э., второе сицилийское восстание 104–100 гг. до н. э., восстание Спартака 74–71 гг. до н. э. Только последнее движение представляло серьёзную угрозу самому Риму, так как ядром там были бывшие гладиаторы – профессионально обученные сражаться вооружённые рабы; не надо забывать, что большая часть римских рабов были бывшие воины, попавшие в плен в результате побед римских легионов. Эта война очень наглядно показала, что произойдёт, если дать оружие в руки раба, умеющего им владеть. И отговорки, что Безупречные – евнухи, поэтому де сами по себе не восстанут против своих господ, не спасают.
134
https://www.sfsite.com/01a/gm95.htm «The ideals of knighthood embody some of the finest ideals the human race has ever come up with. The reality was somewhat less than that, and often horribly so. Of course, that is true in the Seven Kingdoms as well».
135
https://www.scribd.com/document/85789392/Jousting-and-the-Medieval-Tournament
136
Об этом поговорим чуть ниже.