Страница 16 из 17
Гуманистический идеал передовые мыслители всех времен и народов всегда видели в целостности и всесторонности развития духовных и физических сил человека, преодолении «частичности» реализации человеческих способностей в труде, науке, общественной и профессиональной деятельности, достижении гармонии личного и общественного. Отрыв от корней отечественной культуры, забвение традиций, сковавшие развитие творческой индивидуальности, явились в последние десятилетия противодействием развития главного содержания эстетического воспитания – самореализации личности как наследника и субъекта культуры.
В этой связи по-новому должна быть переосмыслена проблема народности как важнейшая эстетическая категория и важнейшая составляющая программ эстетического воспитания, которые определяют социальную базу программ. Всенародный характер эстетического воспитания заключается и в том, что оно создает не «члена элиты», «знатока-профессионала», но активного участника и творца своей истории и культуры. На практике нередко принадлежность к художественной элите осознавалась как символ духовной утонченности или средство общения «посвященных». При таком подходе «мир эстетического» вычленяется из всенародной жизни, поскольку дифференцируется на мозаичные субкультуры, имеющие свой особый язык и даже ритуалы. Представляется, что именно в этой атомизированной культуре заключается причина того, что проблемы эстетического воспитания свелись сегодня к проблемам коммуникации и поиску «общего языка» раздробленных культурных сообществ.
Эстетическое воспитание – не «патент на благородство», выдаваемый особой касте привилегированных групп населения, объединенных профессиональным знанием культуры и искусства. В истории известны социальные эксперименты воспитания «новой породы» людей (1, с. 150). Они основывались на идеях изоляции человека от «порочной социальной среды» (проекты Екатерины II и И. Бецкого). История, как известно, может повторяться. Проект И. Бецкого о создании «Питомника» (Генеральный план воспитательного дома) [1, с. 152–160] имеет вполне современные аналоги. Созданные в 60-е годы XX века школы-интернаты брали на себя заботы о воспитании подрастающего поколения. Подчинив педагогические задачи ложно понятым социальным целям – воспитанию абстрактного «идеального гражданина», расширению социальных преимуществ для труда и отдыха родителей, интернатские «питомники» обезличили процесс воспитания. Воспитание как гуманитарная деятельность в контексте социализации должна иметь в качестве приоритетов воспитание «личности гражданина», что реализуется не «лабораторным», не «элитарным способом», а на основе широкой социальной базы, обеспечивающей важнейший принцип общегосударственных программ социализации и самореализации личности. В этом контексте снимаются противоречия элитарной и массовой культуры, и «всеобщую доходчивость» обретают разные культурные уровни: неравенство их «потенциалов» стирается не за счет нивелирования вкусов, подтягивания «отстающих» групп населения до уровня «опережающих трендов», а за счет целенаправленной организации социокультурного воспитательного процесса, в котором различные культурные уровни рассматриваются в контексте общечеловеческой культуры.
Именно поэтому эстетическое воспитание не должно стоять «вровень с потребителем», но должно обеспечивать динамику культурного восхождения, ведь ни один из самых совершенных «опережающих образцов» не обладает конечным смыслом, но составляет лишь исторически конкретную ступень социокультурного процесса. Эстетическое воспитание – это такая сторона социализации личности, которая во всем совокупном социально-историческом опыте человечества наследует объективированные в продуктах культуры способы эстетических отношений. В этом смысле эстетическое вое-питание можно назвать «оформляющим принципом» индивидуации личности.
Этот социализирующий аспект комплексности и общегосударственной значимости программ эстетического воспитания разрабатывался Министерством культуры еще в 1990-е годы, но, к сожалению, был приостановлен с началом реформ 1990-х годов [4].
Общегосударственная значимость программ эстетического воспитания состоит в том, что они формируют человека-гражданина, способствуют включению его в социокультурную жизнь, гармонизируют (упорядочивают, организуют) пространство человеческой жизнедеятельности.
1. Антология педагогической мысли России XYIII в./сост. И.А. Соловков. – М.: Педагогика, 1985. – 480 с.
2. В.фон Гумбольдт. Язык и философия культуры. – М.: Прогресс, 1985. – 452 с.
3. Психология личности. Тексты. – М.: Изд-во МГУ, 1982. – 288 с.
4. Селезнева Е.Н. Теоретико-методологические предпосылки разработки комплексной программы эстетического воспитания //Комплексная программа эстетического воспитания населения: пути разработки и реализации / науч. редактор Е.Н. Селезнева. – М., 1990. – 246 с.(Сб. науч. тр. НИИ культуры).
5. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании//История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. – М.: Искусство, 1967. Т. 3. – 1006 с.
2.4. Социально-эстетические функции памятников истории и культуры в проектах создания историко-культурной среды как «среды воспитания и развития»
Проектирование многомерного пространства культурной жизнедеятельности человека немыслимо без определения социально-эстетических функций памятников истории и культуры, выполняющих особую роль воспроизводства эстетических отношений в составе культурной среды. Репрезентируя культурные ценности в качестве нормы или образца, они демонстрируют способы самоактуализации человека как культурного и эстетического субъекта и тем самым выполняют воспитательные функции.
В этом ракурсе культурная среда не может восприниматься как только физическое, телесное, вещное пространство. Это пространство одухотворенно-личностное (т. е. не объективное, а субъективное). Следовательно, памятник истории и культуры – не просто физический объект или историческая реликвия, но носитель особой социально-культурной ценности, воспроизводящей эстетические смыслы предметных отношений, формирующих личность.
Понятие «памятник культуры» недостаточно ассоциировать с понятием «память» или даже «историческая память». Памятник культуры – не просто факт истории какого-либо явления, события, происшествия и т. д. Как известно, память может сохранять массу случайного, ненужного, не опосредованного жизненно необходимыми связями с текущими событиями. И особенно ответствен тот смысл, который мы вкладываем в понятие «культурная память». Последняя подразумевает социально значимые явления и события. В этом отношении «памятник» хотя и является свидетельством исторических событий, но свидетельством не равнодушным, не пассивным, поскольку существует не вне, а внутри пространства какого-то культурно-исторического целого, составляя его часть. Поэтому он выступает как активный и действующий персонаж культурной истории. Эта созидательная активность памятника, имевшая смысл и значение в культурном пространстве той или иной эпохи, отражается в его современном культурном значении.
Иначе говоря, культурный памятник – это не просто объективация исторического времени, повествовательного по своей природе, длящаяся бесконечность которого может быть прервана в любой точке и репрезентирована в сегодняшнем бытии как культурная составляющая исторического континуума. Эта объективация имеет свое содержание, особую выраженность, зримость и образность (т. е. дана в каком-то своем оформлении). Поскольку мы имеем в виду прежде всего памятники культуры и искусства, речь в большей степени будет идти об изобразительных образах. А это, в свою очередь, ставит вопрос об эстетической оформленности как способе организации исторического времени и культурного пространства. Данный вопрос может быть переформулирован так: «история и образ».
Каким образом можно представить эстетические функции памятника и его воспитательную роль? Очевидно, в категориях эстетики и искусства. Однако искусствоведческие принципы здесь явно недостаточны, так как можно предположить, что теорий эстетического воспитания будет столько, сколько жанрово-видовых различий обнаружит исследователь в изучаемом культурном объекте. Отсутствие единых методологических принципов проектирования «обучающей» культурной среды порождает весьма много разночтений, связанных с художественно-образной структурой памятника культуры. Иначе говоря, адаптированными могут быть не столько воспитательные, сколько искусствоведческие проблемы. Задача же в данном случае заключается не столько в разработке искусствоведческой морфологии памятника истории и культуры, сколько в определении способов выразительности памятника как носителя эстетических норм. Решение данной задачи осуществимо в двух направлениях: во-первых, в плане институционализации культурно-эстетического наследия (введение памятника в современный культурный контекст) и, во-вторых, в определении его как предмета эстетической культуры.