Страница 50 из 52
Три года прожила Мария Маркеловна в Уфе и окончила там семь классов. Учение здесь давалось ей не так легко, как в Бугуруслане, с математикой дело обстояло прекрасно, а вот с русским языком было хуже. Мария Маркеловна не имела возможности много читать художественной литературы, в сочинениях у нее хромали и орфография, и стиль. Весной по окончании экзаменов она получила письмо от брата, который устроился в Красноярске и звал ее к себе учиться в восьмой класс. Мария Маркеловна согласилась и поехала.
Иван Маркелович жил с женой в отдельной квартире, он теперь прилично зарабатывал. Жена его, Анастасия, была взбалмошная, но добрая женщина, она хорошо относилась к Марии Маркеловне. Жизнь в Красноярске в то время была суровая, вечером выходить из дому было опасно, из тайги выходили беглые и ссыльные уголовники и нападали на прохожих. В домах окна закрывались ставнями, двери запирались тяжелыми запорами. Ивану Маркеловичу иногда приходилось проводить ночи на работе, тогда невестка Марии Маркеловны брала к себе в спальню заряженное ружье. Во дворе на ночь спускали собак.
Кроме уже упомянутых выше подруг, Конды и Кати, вместе с Марией Маркеловной училась еще Валя Попова, вышедшая впоследствии замуж за активного эсера Колосова. Одно время они жили в Петербурге, Мария Маркеловна бывала у них, помогала им деньгами, так как они постоянно нуждались. У них в то время был сынишка лет трех, ему подарили деревянное ружье, он целился из него и говорил: «Пуф, пуф, Столыпин». В конце концов они эмигрировали и вернулись в Россию уже после революции, но и здесь после Октября они остались не у дел, были арестованы, и больше о них Мария Маркеловна ничего не знала. Весной красноярская молодежь, в том числе и Мария Маркеловна, отправлялась на берег Енисея, где возвышались известные своей красотой «столбы». Кроме песен и шуток во время прогулки велись и серьезные разговоры о том, что будут делать после окончания гимназии, кто куда поедет учиться. Мария Маркеловна стремилась к высшему образованию, особенно ее привлекала математика, по которой у нее всегда были круглые пятерки. В аттестате у нее все же была одна тройка— по русскому языку. Осенью подруги отправились в Петербург. Мария Маркеловна поступила на курсы П.Ф. Лесгафта[210]. Курсы Лесгафта не были институтом физкультуры, как теперь, там проходили математику, механику, естественные науки. Марии Маркеловне нравился живой энергичный Петр Францевич. Мария Маркеловна с гордостью вспоминала, как профессор математики сказал ей после одного из экзаменов: «Да, видно, что вы умеете держать мел в руках!» Два года проучилась Мария Маркеловна на курсах Лесгафта и убедилась, что не нашла здесь того, что искала. Тогда она решила поступить на Высшие женские курсы, на физико-математический факультет, и подала туда свои бумаги. На ВЖК принимали без экзамена, но по конкурсу аттестатов, главным образом медалисток. Тройка по русскому языку испортила все дело, ей отказали.
Но Мария Маркеловна на сдалась, пошла на прием к директору, которым был тогда профессор Раев[211]. Посмотрев ее аттестат, Раев сказал: «Что же вы хотите, ведь у вас тройка в аттестате». – «Да, но у меня тройка по русскому языку, я же поступаю на математическое отделение, а по математикам у меня одни пятерки», – ответила она. Мария Маркеловна всегда удивлялась, что подействовало на Раева: понравилась ли ему настойчивость, с которой девушка стремилась к знанию, или сама она ему приглянулась, только он повернулся к сидевшему в этой же комнате секретарю Скрибе и сказал: «Дайте сюда бумаги Домбровой». Когда Скриба подал ему бумаги, он написал сверху: «Принять. Раев». Этими двумя словами решилась вся дальнейшая судьба Марии Маркеловны.
Несмотря на всю свою любовь к математике и безусловные к ней способности, Мария Маркеловна проучилась на математическом отделении недолго, всего два года. Во главе этого отделения стояла профессор Вера Иосифовна Шифф[212], не обладавшая особыми математическими талантами. Она была окружена группой своих любимиц, которых и выдвигала, на которых обращала внимание, с которыми занималась, остальные ее мало интересовали. В число этих любимиц Мария Маркеловна не попала и не имела желания попасть, надежды получить здесь глубокое, математическое образование не было, и она решила уйти с математического отделения на химическое. Подруги ее пришли в ужас от такого решения: «Ты с ума сошла, четыре года проучилась и опять все сначала!». Но Марию Маркеловну не испугала перспектива еще четыре года учиться и жить в трудных материальных условиях. А жилось ей действительно нелегко: брат посылал ей каждый месяц пятнадцать рублей. От платы за учение она была освобождена, но жить на такую сумму было нелегко: значительную часть денег приходилось платить за комнату (шесть-семь рублей). Каждую осень на окнах многих зданий на линиях Васильевского острова и на многих улицах, примыкавших к другим высшим учебным заведениям Петербурга, появлялись белые билетики – знак, что здесь сдается комната. На ВЖК, в свою очередь, на доске объявлений появлялись объявления: «Ищу сожительницу», «Сниму вдвоем комнату» и подобные. Мария Маркеловна почти никогда не жила одна в комнате, всегда вдвоем, что, конечно, было очень неудобно. Часто жившие вместе девушки не подходили друг другу и по своим привычкам и образу жизни. Так, один год Мария Маркеловна жила вместе с болгаркой Крестовой; она была неплохая девушка, но ложилась поздно спать и долго читала в постели, а утром долго спала. Мария Маркеловна же вставала рано и вечером должна была ложиться при свете. Несколько лет она жила вместе с Марией Александровной Крыловской, с которой познакомилась у Конды. Мария Александровна училась на фельдшерских курсах, помещавшихся где-то на Песках (теперешние Советские улицы), а Мария Маркеловна – на ВЖК на 10-й линии. И вот они жили один год на Васильевском острове, как было удобно Марии Маркеловне, а другой год – на Песках, чтобы было удобно Марии Александровне. Конечно, кому-нибудь одному приходилось тратить много времени на дорогу. Мария Александровна была несколько старше Марии Маркеловны, отец ее был священником в городе Новгород-Северском, Черниговской губернии. К Рождеству и к Пасхе она всегда получала из дома праздничные посылки и делилась с ними с Марией Маркеловной. До конца жизни у них сохранились хорошие отношения. Пока Мария Маркеловна училась на курсах, она все время получала дешевые обеды в столовой курсов: какой-нибудь суп и каждый день котлеты. Такие обеды стоили, мне помнится, четыре или пять рублей в месяц. Таким образом, на все остальные расходы, на еду утром и вечером, на дороги и так далее оставалось четыре-пять рублей. А ведь надо было одеваться. Мария Маркеловна поправляла свои финансовые дела тем, что каждое лето ездила в Самару, в земство, и работала там статистиком. По дороге она заезжала в Бугуруслан к родителям, где мать старалась несколько дней кормить ее вкусной домашней едой. Заработанных денег ей хватало на самые скромные туалеты, на одну юбку и несколько ситцевых кофточек, которые Мария Маркеловна шила себе сама. Когда Мария Маркеловна училась уже на химическом отделении и перешла со второго курса на третий, она провела лето в Орехове, в Донской области, где в то время жил и работал ее брат. Невестка мечтала выдать Марию Маркеловну замуж и приглашала к себе многочисленное общество инженеров, работавших вместе с Иваном Маркеловичем. Лето было прекрасное, местечко Орехово было расположено в красивой живописной местности, каждый день собирались, играли в крокет, устраивали прогулки, пикники. Один из инженеров серьезно ухаживал за Марией Маркеловной; время летело незаметно, настал август, и тут Мария Маркеловна спохватилась, что у нее отложен на осень экзамен по органической химии, которую читал Алексей Евграфович. Уезжая к брату, Мария Маркеловна собиралась там готовиться к экзамену, но при таком образе жизни, какой она там вела, это было невозможно. Как ни уговаривала ее невестка, она осталась тверда и уехала в Петербург готовиться к экзамену. Времени и так уже оставалось немного, а Алексей Евграфович спрашивал строго, он был «строг, но справедлив», как про него говорили студенты.
210
Лесгафт П. Ф. (1837–1909) – педагог, анатом, врач, приват-доцент Петербургского университета. Основоположник научной системы физической культуры в России.
211
Раев Н. П. (1855–1919) – работник в области народного образования, ранее служивший в качестве директора народных училищ в Вологодской и Курской губерниях. Действительный статский советник. Стал директором ВЖК осенью 1894 г. Последний обер-прокурор Святейшего Синода Российской империи.
212
Шифф-Равич В. И. (1860–1919) – профессор математики.