Страница 2 из 7
Он решил начать с выяснения того, кто же убил его отца, посмел поднять руку на короля. И он выяснил. Мама старалась скрыть это от него, но Визерис подслушал разговоры слуг и узнал, что напасть на короля посмел один из его гвардейцев. Сир Джейме Ланнистер, сын Тайвина Ланнистера. Узнав о том, кто убил отца, Визерис сперва не поверил, думал, слуги врут, ведь гвардеец не мог поднять руку на своего короля. Он даже хотел приказать наказать болтливых служанок, но решил всё же сначала проверить. Он спросил у мамы про смерть отца и про его убийцу. Она не ответила почти ничего, но того, что она сказала, оказалось достаточно, чтобы понять — слуги не врали. Отца действительно убил один из тех, кто клялся защищать его ценой своей жизни. В тот же день Визерис поклялся, что однажды убийца и предатель сполна заплатит за всё совершённое.
Вот только день этот вовсе не торопился приходить. Ни одна армия не пришла на помощь Таргариенам, напротив, все дома присягнули узурпатору, занявшему его, Визериса трон. Потом оказалось, что у него вскоре родится брат или сестра, но Визерис даже не знал, радоваться этому или огорчаться. Было бы здорово, если бы рядом был ещё один Таргариен, кто-то, на кого можно было бы положиться, но с другой стороны этого ребёнка ещё надо было вырастить и воспитать из него настоящего дракона, но Визерис был королём и был слишком занят, чтобы заниматься чьим-то воспитанием, а мама, как бы он её ни любил, и сама не была настоящим драконом. Дракон должен был быть сильным решительным жестоким, а мама была для дракона слишком тихой вежливой и нежной. Он так и не смог решить, хочет ли он, чтобы ребёнок рождался, когда случился тот жуткий шторм.
Он помнил, как грохотали волны, как сверкали молнии, как дождь колотил в окна замка, а каменные скульптуры, сорванные волнами, со страшным шумом рушились вниз и разбивались о камни. А ещё он помнил, как кричала мама. Он хотел к ней, требовал, чтобы его пропустили, но охранявшие её покои стражи так и не позволили войти, не обратив внимания ни на просьбы, ни на королевские приказы. Его пустили лишь, когда мама перестала кричать. Она лежала на постели такая бледная и измученная, что-то говорила ему, вроде, просила беречь себя и присматривать за сестрой, но он никак не мог понять, что же происходит, почему мама такая бледная, почему говорит так, будто прощается с ним, почему плачут люди вокруг. А потом мама затихла и перестала отвечать, и Визериса, который так и не смог ничего понять, вывели из комнаты.
А спустя несколько дней Виллем Дарри посреди ночи влетел в его комнату, схватил за руку и выволок в ночь, не дав ничего взять, одеться и даже времени, чтобы проснуться. Чёрный корабль с чёрными парусами летел сквозь ночь, уносил Визериса от мира, который он знал и которому привык, от дома… и от мамы. Было так трудно поверить, что мамы больше не было, что вместо неё остался лишь комочек одеялец, всегда такой тихий, что порой даже не верилось, что ребёнок внутри живой.
Корабль унёс его, унёс сюда, к берегам Браавоса, где никто, кроме старого сира Виллема, да немногочисленных слуг не воспринимал его как короля, где нужно было постоянно скрывать свою личность, чтобы его не нашли убийцы узурпатора и где нужно было терпеть младшую сестру. Визерису она не нравилась. Слишком уж маленькой и тихой была, даже не плакала почти, казалось, от дракона в ней совсем ничего не было. А ещё она убила маму. Последнюю, кто у него оставался. Визерис и вовсе считал, что стоило бы забыть о девочке и начать собирать армию для уничтожения узурпатора, но сир Виллем почему-то не торопился. Дни проходили за днями, и Визерису всё больше и больше казалось, что все его мечты и стремления тают и растворяются. У него не было армии, с которой он мог бы уничтожить узурпатора и вернуть себе свой трон, не было возможности отомстить убийце отца, даже возможности вырастить из сестры кого-то, хоть отдалённо напоминающего дракона. Весь мир жил, не обращая внимания на Визериса. Но так не должно было быть, так никогда не было, всегда был, просто обязан был быть тот, кто считал за великое счастье исполнить любое его желание. Всегда кто-то был, должен был быть и сейчас. Возможно, стоило поискать такого человека, но сир Виллем не отпускал Визериса одного в город, кроме того, он не знал как найти нужного человека, раньше люди возникали сами и Визерис совершенно не представлял с чего стоит начать поиски, больше всего ему хотелось, что бы человек вновь возник сам собой, будто из ниоткуда. Что бы дал армию, ободрил, не дал погаснуть уверенности в том, что в Вестеросе помнят своего законного короля, помнят, ждут и всей душой желают свергнуть узурпатора.
Ветер шевельнул одну из ветвей лимонного дерева, под которым сидел Визерис, на секунду закрыв вид на канал. Жаль, что от запаха так легко было не избавиться. Весь Браавос пропах рыбой, сыростью и какими-то неведомыми приправами. Грязная вода его каналов, вечно серое небо и грязные стены домов были отвратительны Визерису, он бы хотел никогда не видеть их, но сидеть в своей комнате было ещё более тошно. Здесь, во дворике он хоть в какой-то мере мог чувствовать себя свободным, там же стены смыкались вокруг, будто клетка, хотелось броситься куда угодно, только бы подальше от этого дома, который удерживал его, как капкан.
Ветвь дерева вернулась на место, вновь открыв вид на канал, по водам которого сегодня скользили слабые лучи столь редкого в этом городе солнца. По той стороне канала ходили люди, серая неинтересная толпа, Визерис не обращал на них обычно внимания, не обратил бы и сегодня, не отразись солнечные лучи от доспехов мужчины, замершего напротив их дома. Доспехи мужчины блестели в солнечных лучах и отражались в канале, золотом в свете солнца отливали его волосы и, несмотря на расстояние, черты его лица показались Визерису смутно знакомыми. Но мужчина не стал дожидаться, пока Визерис вспомнит, легко качнул головой, может, кивнул самому себе, а может, отогнал что-то летающее, развернулся и, влившись в толпу, пошёл прочь. Визерис ещё мог бы попытаться вспомнить кого же напомнил ему незнакомец, но думать о подобном было слишком не по-королевски и не по-драконьи. Визерис тряхнул головой и нахмурился. Как же всё же хотелось, чтобы рядом был кто-то, способный решить все его проблемы.
========== Пересечение путей ==========
— Поговаривают, двое Таргариенов выжили и теперь где-то в Браавосе скрываются. — Такими были слова, что смогли внести сумятицу в его жизнь.
За последний год Джейме смог наладить её, хотя, когда он взошёл на борт корабля, шедшего в Лис, казалось, что в ней уже никогда ничего не будет. Он потерял все — юношеские идеалы, веру в самого себя, семью, любимую женщину. Не осталось ничего, впереди маячила только смерть. Но вопреки всему, умирать не хотелось. Он не боялся смерти, нет, и всё же никогда ему так сильно не хотелось не просто выжить, но и жить: назло отцу, считающему, что Джейме не справится в одиночку, безумному королю, никогда не считавшемуся с ним, королевству, считающему его убийцей без чести и даже, совсем немного, но назло Серсее, уверенной, что он не сможет жить без неё. Но самое главное — назло себе, самому себе доказать, что способен справляться с проблемами и бедами без поддержки отца, что способен на большее, чем роль истукана у трона, что у него есть честь и что он сможет жить даже без самого дорогого человека!
И он смог. Доказал самому себе, а когда сделал это, стало уже не важным, знают ли другие. Главное, что знал он сам. С его навыками мечника найти себе дело вовсе не составляло труда, напротив, пришлось выбирать. Его не прочь были видеть в своих рядах наёмники, городская стража и гильдия купцов Лиса, не купцом, разумеется, лишь охранником. Последних он и выбрал. Войны ему, пусть он и не участвовал ни в одном из сражений восстания Баратеона, хватило если и не на всю жизнь, то очень надолго. Служба же в страже для него — сына лорда, к тому же достаточно долго прожившего в столице и знавшего, кто такие Золотые Плащи, казалась невероятно унизительной.