Только не ты + бонус

Иногда тебя осуждают без обвинений. За причастность. За то, что ты оказалась рядом. Не в том месте, не в то время.

Я хочу спросить Александра обо всем этом.

Но больше всего я хочу спросить, для чего он опустился на одно колено.

— Чем больше думаешь о чем-то, тем сложнее забыть, — говорит он. Смотрит мне в глаза. Светло-карий рисунок радужки гипнотизирует меня, как и тепло его рук.

Он прав.

Чем больше я о нем думаю, тем сложнее его забыть.

Александр имеет в виду случившееся, но мои мысли свернули в сторону. Я опускаю глаза, чтобы он не заметил порочность моего взгляда.

— Говорят, надо просто не думать, но это сложно, — добавляет он и придвигается ближе.

— Очень сложно, — соглашаюсь я, решаясь подхватить его взгляд. Мы сжимаем, переплетаем пальцы.

Сейчас я не могу думать о правилах, о морали и этике. Происходящее разбивает границы моей реальности. Я сделала Гранда своим кумиром, недостижимым и поэтому безопасным, а теперь…

Самый невероятный мужчина в мире опустился передо мной на одно колено, его второе колено касается моих, плотно сжатых. Его пальцы переплетены с моими, его сочувствие и понимание разлились в моей голове приятным опьянением.

— Невозможно сложно, — шепчет он.

Дыхание Гранда пахнет мятой и лимоном. Я часто дышу, от возбуждения и от желания впитать в себя как можно больше роскошного мужского тепла. И защиты. Особенно защиты.

Смущает только его изучающий взгляд на мне. Хотя нет, смущает и многое другое, ведь Александр по-прежнему незнакомец, но если его тянет ко мне так же сильно, как и меня к нему, то… скажем так: у нас будут проблемы с соблюдением корпоративных правил.

Стараюсь не смотреть на обтянутое джинсами мускулистое бедро, оно давит на мои колени, но я не должна отвлекаться. Еще чуть-чуть, еще минутку покормлюсь его силой и поддержкой и отстранюсь.

— Пожалуйста, поверьте мне, я не способна на предательство. Я бы никогда не причинила зла.

— Вообще никому или именно мне? — интересуется Александр, и я смотрю на его губы. Когда еще увижу их так близко?

— Вообще никому. — Александр отпускает мои руки и отстраняется. Я принимаю это за обиду и двигаюсь следом. — Особенно вам. Если бы я могла переиграть прошлое…

Лицо Александра стремительно приблизилось к моему. Он все еще на ковре, на одном колене.

— Что бы ты сделала? — спрашивает хрипло, его голос царапает между лопаток чувственной негой. Непроизвольно подаюсь ближе, взволнованная обещаниями, которые собираюсь дать…

— Я бы отказалась сниматься в передаче… или нет, тогда Джейк обманул бы другую стажерку или Нелли… я бы участвовала, но была настороже. Сама бы сделала кофе или проследила бы за Джейком… или спросила вас, хотите ли вы кофе. Ведь я видела, как вы удивились, когда я поставила перед вами кружку. Могла бы догадаться, что Джейк меня обманул…

Мыслями я застряла в злополучном дне, поэтому до меня не сразу дошли слова Александра.

— А что еще ты хочешь изменить в прошлом? Например, в тот день, когда мы ехали в лифте.

— За-а-ачем там что-то менять? — губы шептали сами по себе, пока я переваривала вопрос. И откровенный, жадный мужской взгляд, скользящий по моему лицу, по моим губам. Если Александра тянет ко мне, то фейерверк между нами осветит все окрестности. Нарушит взлет и посадку самолетов в Хитроу(5). — Я бы… я бы… — хочу сказать что-то про непальский мох и Урал-Байкал, но в мыслях туман. Я пришла просить прощения, но, возможно, получу нечто большее. Восхитительного мужчину, защиту, доверие…

— Ты бы… — говорит он мягко, призывая закончить фразу. Подается ближе, и я тоже. Мы делаем крохотные движения друг к другу, хотя куда уж ближе, мы и так лицом к лицу. Губы к губам.

Перед глазами вспыхивают искры, и я заставляю себя дышать.

— Да, я бы…

Слова без смысла, без содержания. Снова оказавшись с Александром в лифте, я бы ничего не сделала по-другому. Но мы связываем друг друга этими полуфразами, и становится жарко.

— Я бы тоже, — говорит он.

Я ощущаю тепло его губ в сантиметре от моих, от этого кружится голова.

— Если вам причинили зло, скажите, и я помогу вам, чем могу. Я все для вас сделаю! — обещаю вдруг. Трудно смотреть в глаза, когда он так близко, но я улавливаю его улыбку. Доверие в его взгляде. — Я поддержу вас, помогу…

Я замолкаю, потому что понятия не имею, как помочь директору английской компании, у которого (с моей помощью) украли что-то важное.

— Тебе очень страшно, Алена? — снова спрашивает Александр, впервые не искажая мое имя.

— Очень.

— Тебе одиноко?

Я резко вдыхаю. Этот вопрос царапает нутро очень близко к сердцу.

— Очень. А вам? — Он молчит. Конечно, мужчинам нелегко в таком признаваться. — Вы один отвечаете за всех и все. Наверное, это очень трудно.

Моя наивная фраза, вырвавшаяся на самом пике эмоций, получает прямой ответ.

— Да.

Это короткое слово взрывает что-то внутри меня, прежде невидимый, неощутимый резерв. Я, испуганная и загнанная в угол, вдруг чувствую силу и желание защитить прекрасного мужчину, показавшего мне свою слабость. Я касаюсь его губ. Я первая касаюсь его губ и замираю, не двигаясь. Он не целует меня, но и не отстраняется. Удерживает контакт. Мы силимся смотреть друг другу в глаза, но на таком расстоянии это невозможно.

Александр сжимает мою руку.

— Ты хочешь, чтобы тебе не было страшно? — спрашивает в мои губы.

— Да.

— Ты хочешь, чтобы тебе не было одиноко?

— Да.

Его вторая рука опускается на мои колени.

Задерживаю дыхание.

Знаменитое правило трех «да», известное всем дельцам: заставь человека дважды сказать «да», и тогда третий раз — твой. Бесплатный.

Кто из нас сделал первый шаг? Я прикоснулась к его губам, но он стал на одно колено и взял меня за руки… я не знаю… я не могу думать, да и не хочу.

Мне хорошо с ним, он дарит защиту и спокойствие и понимает меня, как никто другой.

Александр давит, а я поддаюсь. Внутри меня — слабость, недавно обнаруженная мягкость, и он ощупывает ее, довольно урчит и давит сильнее.

Я ответила ему двумя «да». Третье станет решающим.

— Да? — спрашивает Александр.

— Да.

Он гладит мои пальцы, проводит сомкнутыми губами по подбородку. Уверенной рукой разводит мои бедра. Каменная уверенность Александра купается в моей мягкости, во временной потерянности. Он застал меня в опасный момент, когда я остро нуждаюсь в защите и чужой силе, и он готов их дать. Он сильный мужчина, который не стесняется собственной слабости. Этого достаточно, чтобы я перестала сомневаться. Это не домогательства, ни в коем случае не плата за вердикт невиновности, а близость двух незнакомцев, познавших одиночество и страх.

Александр гладит мои бедра, его губы все еще рядом с моими. Это прикосновение, а не поцелуй.

— Тебе тепло? — спрашивает.

— Очень.

Он имеет в виду нечто большее, чем температуру в кабинете. Ладонь скользит под юбку, ногти царапают капрон колготок.

— Шире! — приказывает он, и я развожу колени, повинуясь его воле. Костяшки его пальцев потирают промежность, и мое тело тяжело оседает от похоти, как сырое тесто. Я не могу пошевелиться.

Александр с трудом контролирует дыхание, роняя на меня рваные полувздохи.

— Алена… — он басит. Опускает голову, проводит носом по моему бедру, и я плыву в чистой похоти. В принадлежности сильному мужчине, который решит все мои проблемы. Придаст смысл и направление моей жизни, пока я не приду в себя. Я горю от потребности раскрыться и впустить его силу, позволить вести меня вперед, за собой.

Александр ловит мое хныканье губами, но не целует. Дергает за бедра с такой силой, что я сползаю с кресла. Он на коленях, я в его руках. Раздевает меня с неожиданной ловкостью. Даже колготки, и те исчезают за несколько секунд, несмотря на то, что я сижу верхом на Александре.

Сам он остается одетым, только скидывает пиджак. Собирается раздеться и дальше, дергает за ворот футболки, но потом нетерпеливо фыркает и склоняется к моей груди.