Тот самый одноклассник

Он улыбнулся и кивнул, оставляя ощущение, что я только что согласилась на нечто большее, чем и так полностью захватившие меня отношения.

Магазин стал нейтральной территорией, куда я захожу, когда скучаю и хочу повидаться в течение дня. Я научилась разбираться в музыкальных инструментах, и меня иногда принимают за продавщицу. Один из друзей Данилы распустил слух, что я продала молодой семье очень дорогой рояль. Не думаю, что это правда, но я действительно помогла им советом. Скорее всего, неправильным.

Можно сказать, что я нашла своё место в мире Данилы.

— Тебе не обязательно любить мою музыку, но, пожалуйста, люби меня, — сказал он в самом начале наших отношений. Я не знала, что слово «любовь» произносят так быстро, но Данила любил меня с десятого класса. — Люби меня сильно, Ника. Ладно?

Можно ли любить музыканта, если ты не в восторге от его музыки? Оказалось, что можно.

Я нашла своё место в мире Данилы, а он вобрал в себя весь мой мир. Он стал моим миром.

Можно ли любить художницу, от которой ушло вдохновение? Получается, что да.

Мы погрузились друг в друга настолько, что я не ощущала потерь, только влечение. Такой жизни завидуют повсеместно, её снимают в фильмах. Творческие люди — интересные любовники. Никаких тебе трепыханий и потных рук под одеялом. Данила любит меня с красивой нежностью, а потом садится у окна и пишет музыку. Он не посвящает её мне, не будем настолько примитивны, но я чувствую себя в ней, во внезапных лирических аккордах и в каждой кульминации.

Данила черпает вдохновение из нашей близости. Он дарит мне море нежности, а в ответ получает творческие силы.

Глядя на пылящиеся в углу холсты, я мечтаю научиться тому же.

А пока…

Лежу, запутавшись в простынях, и улыбаюсь своей новой роли.

Я — муза Данилы Резника. Я удивляюсь этому. Как может свет наших отношений порождать тьму его творчества?

Но всё равно, я счастлива.

«Если вы переживёте успех друг друга, значит, вы переживёте и все остальное», — сказал Арк Молой.

К нам эти слова не имеют никакого отношения. Во-первых, моего успеха не предвидится. Во-вторых, муза не может расстраиваться по поводу успеха мужчины, которого она вдохновляет. Успех Данилы делает меня счастливой.

Пусть всё остаётся без изменений, и тогда моё вдохновение не заставит себя ждать. Я найду способ перенести на холст то, что чувствую. То, как изменилась моя жизнь рядом с Данилой Резником.

— Я хочу, чтобы ты написала мой портрет, — попросил Данила однажды.

— Я не пишу обычные портреты.

— Тогда сделай, слепи, выкрои. Всё, что хочешь.

— Я не могу вот так, на заказ. Твоё отражение есть в каждой моей работе, которую я сделала за последние два месяца.

— Покажи.

Этих работ всего две, да и те слабые, поэтому я очень надеялась, что Данила не станет их разглядывать.

— Такие вещи невозможно показать, Данила, ты и сам понимаешь. Это всё равно, что пытаться услышать меня в твоей музыке…

— Покажи.

— Ты и так их видел.

— Прошу тебя, покажи.

Осознавая, что балансирую на краю, что нащупала нечто важное и опасное в наших отношениях, я достала последнюю работу. Эксперимент с рельефом и текстурой, всего лишь проба.

— Почему слева так мало деталей?

— Я не могу этого объяснить.

Данила провёл пальцами по рельефу, как по моему лицу, и я прижалась к его руке в надежде успокоить его непонятно откуда взявшуюся ревность.

— Ты во всём, что я делаю, Дань.

Нахмурившись, он повернулся ко мне.

— Я этого не вижу.

— Ты слишком прямолинеен.

— Я хочу быть в твоих картинах.

— Так же, как я хочу быть в твоей музыке.

Он кивнул. Понял.

— Ты в каждой ноте и в каждом слове, — сказал тихо. Синие глаза потемнели от эмоций настолько глубоких, что я задержала дыхание.

Неужели я когда-то думала, что наша связь продлится всего несколько дней? Ведь ещё во время школьного спектакля я догадывалась о глубине его чувств.

— Скажи правду, Ника, ты меня любишь?

— Даня, как тебя можно не любить?!

— Я могу тебе доверять?

— Конечно!

— Я хочу быть твоей жизнью. На меньшее я не согласен.

— Я знаю. Меньшего я и не предложу.

Всего два месяца отношений, а у меня почти не осталось ничего своего, я всё делю с ним. Но Данила не верит, и иногда кажется, что я балансирую на невидимой и непонятной нити над пропастью его недоверия.

— Тогда напиши мой портрет.

Я стараюсь не лгать Даниле или лгать как можно реже. Но в этот раз я солгала, и моя ложь не была безобидной. В ответ на его слова, искренние, как детские слёзы, я предложила халтуру. Абстрактную картину, нарисованную из страха обидеть любимого мужчину.

Синие глаза, черты лица, скрытые рукой. Я не изобразила Данилу, а спрятала его за неровными мазками красок.

Абстракционизм — сложный жанр, на любителя. А ещё за ним можно спрятать чувства и страхи, незаметные другим.

Внимательно осмотрев портрет, Данила повесил его на стену (9). Мне кажется, он знал, что я солгала, что подарила ему пустышку. Хотя картина висела над обеденным столом, он никогда на неё не смотрел. По крайней мере, при мне.

«Секрет» так и лежал среди старых работ, и, если бы захотел, Данила смог бы его найти. Он и был его настоящим портретом.

В ту ночь я проснулась от того, что Данилы не было рядом. Он сидел у окна, сложив руки на подоконнике.

— Данила, что случилось?

Он молчал, не поворачиваясь ко мне. Словно уснул сидя или впал в транс.

Прошлёпала босиком по холодному полу и села к нему на колени.

— Дань, не пугай меня. Ты в порядке?

— Скажи, Ника, ты меня любишь?

— Даня, мне страшно, что с тобой? Что ты надумал?

Я с трудом балансировала на его коленях. Он позволил мне устроиться удобней, но не удерживал, опустив руки по бокам.

— Я написал песню…

— Какую?

— Я только что написал песню, которая меня определяет. Понимаешь? Она определяет всю мою жизнь.

— Как ты её назвал?

— «Душа на ладони».

— Красиво. Споёшь?

Данила отрицательно покачал головой. Лунный свет отразился в синих глазах и в мягкой улыбке.

— Не сейчас. Знаешь, Ника, единственное, о чём я когда-либо мечтал, это чтобы ты меня любила.

На следующий день я рассказала родителям о моём романе со школьным хулиганом и нынешней звездой металкора. Папа побледнел, но лично к Даниле эта бледность не имела никакого отношения. Рассмеявшись, я пообещала, что мой парень не станет включать свою музыку на семейных обедах и не пригласит отца на концерты.

Мама же пришла в восторг.

— Ничего ты не понимаешь, — сказала она отцу. — Они оба творческие люди, поэтому отлично понимают друг друга.

Мама права. Никто не понимает творческого человека так, как его сотоварищ по призванию.

Я не рассказала Даниле о разговоре с родителями. Мы встречались всего два месяца, и о будущем думать было рано. Будущее — это проза, а меня интересовала только поэзия. Поэтому я надеялась, что настоящее никогда не изменится.

Но этого захотел Данила, и, как это часто случалось в наших отношениях, я не смогла ему отказать.

Данила Резник проник в мою жизнь на удивление быстро и глубоко. Плакат Avenged Sevenfold на стене моей квартиры, мужские вещи в шкафу, всё это превратилось в зависимость от пристального взгляда синих глаз. Я млела и наслаждалась, а Данила, как оказалось, строил далеко идущие планы. Моя новая жизнь подкралась и прочно вросла мне под кожу.

После удачного концерта Данила приехал ко мне домой в три часа ночи. Заспанная, растерянная, я сдалась его нетрезвым поцелуям и позволила вытащить меня из постели.