Тот самый одноклассник

Лара Морская

Тот самый одноклассник

Пролог

Это четвёртая чашка кофе. Ч-ч-четвёртая, меня уже потряхивает от кофеина, но я упорно не сдаю позиции. Приникнув к окну кафе, смотрю на элегантное здание, пропитанное запахом денег и успеха, где я только что провалила интервью.

Я выслеживаю соперницу, чтобы увидеть, как она выйдет из галереи с торжествующим выражением лица.

Тогда я приму поражение.

Где же она?

Интервью может длиться очень долго, если оно включает в себя секс.

Со мной разобрались за тридцать минут. Посмотрели портфолио моих работ, обсудили современное искусство, а потом владелец галереи прижал меня к стене, и на размышление осталось от силы три секунды.

— Я — щедрый поклонник молодых талантов, — влажно прошептал он и приподнял бровь в ожидании моей реакции. Моей немедленной и ожидаемо положительной реакции.

Размышлять я не стала, а зря. Ведь могла сдержаться и повести себя вежливо, так нет же, — отпрыгнула в сторону, как дикарка. Ещё и взмахнула папкой, чтобы защититься от посягательств на мою честь.

Мужик обиделся, а он — большой человек в городе. Меценат Трофим Лиознов, один из тех, кто негласно определяет «моду» в искусстве. Что (вернее, кого) он выберет для частной выставки, то и станет открытием сезона и привлечёт море внимания, порой незаслуженного. Самое интересное в его галерее — это зал молодых талантов, где рядом со знаменитостями выставляют работы таких надеющихся и жаждущих, как я. За место в этом зале и бьются семьдесят художников, молодых и не очень, включая меня. Выиграв конкурс, ты получаешь рекламу и печать общественного признания. А это — пропуск. В жизнь, полную внимания, покупателей и собственных выставок. Продаётся то, что модно. Я люблю кушать и спать в тёплой постели, а за это приходится платить.

Не стоило обижать Лиознова, могла немного пофлиртовать, притвориться, что согласна. Побегала бы от него до конца конкурса, а потом что-нибудь придумала. А теперь вот Успенская демонстрирует меценату свои таланты. Мерзкая девица, из тех, кто улыбается и льстит, а потом бьёт в спину. Да и работы её не в моём вкусе — серия картин «Все мужики одинаковы». Голые мужчины, вид сзади. Сидят на лавках — сутулые спины, дряблые мышцы, по бокам свисают жировые складки. На задницы смотреть не хочется.

Уж Успенская не станет отталкивать Лиознова, она покажет ему вид сзади и не только.

Дверь галереи открывается, и я прищуриваюсь, глядя сквозь сумерки. Название кафе на оконном стекле частично закрывает обзор. «Аромат». «Аро», потом огромная чашка, потом «мат». «Мат» как раз на уровне моего лица. Смотрю, как на крыльце галереи Лиознов приобнял Успенскую, и только мат в голову и лезет. Соперница льнёт к пожилому мужчине, хихикает, трётся. Папка со снимками её работ упала в сугроб и недоуменно разевает рот на декабрьском ветру.

Не будет мне выставки, так и останусь никому не известной учительницей рисования. Очень обидно, ведь я прошла первый этап, и меня отобрали в десятку полуфиналистов. Окрылённая, я посмела надеяться на удачу, и вот результат. Надо было поверить слухам о Лиознове и не лезть в мир, в котором мне не место. Но обидно ж, ё-моё.

— Сто процентов, она ему дала, — раздался насмешливый голос за спиной. — Или в крайнем случае даст сегодня вечером, а пока позволила снять пробу.

Удивлённо обернувшись, ахнула: — Резник!

— Ух ты, какая честь — туманная принцесса помнит моё имя! — засмеялся бывший одноклассник.

— Меня никогда не называли туманной принцессой.

— Я называл.

— Мы с тобой не разговаривали.

— Я делал это за твоей спиной.

Прищурившись, Резник смотрел на крыльцо галереи.

Как не вовремя. Семь лет после окончания школы, и всё это время мне удавалось избегать одноклассников, а тут… в самый неподходящий момент, да ещё и Резник.

Отвернувшись к окну, наблюдаю, как Успенская склоняет голову на грудь Лиознову.

— Хочешь, ей ничего не отломится? — спрашивает Резник.

— Что не отломится? — Не хватало, чтобы о моих неудачах пошли слухи.

— Если хочешь, она ничего не получит. Ни выставки, ни рекламы.

Наспех перебираю в памяти школьные воспоминания. Резник — гитарист, по вечерам работал в магазине музыкальных инструментов. На уроки рисования приходил редко, и то по ошибке. Откуда он знает про выставку?

— Нет, не хочу, — отвечаю грубо, потому что на самом деле ой, как хочу. Если не выберут меня, пусть в тройку финалистов попадут достойные, а не Успенская с её дряблыми мужскими задницами.

— Точно не хочешь? — Резник улыбается одними губами. Он не изменился со школы, выглядит всё таким же шалопаем. Цветные кеды, рваные джинсы, на голове — модный беспорядок. Но первое впечатление обманчиво. Резник — продуманный и тщательно инсценированный шалопай, потому что хочет таким казаться. Всегда хотел, это его бренд. На каждой детали внешнего облика — дизайнерский штамп, даже на лёгкой небритости.

— Точно не хочу.

Резник цепляет мой стул ногой и двигает ближе к себе. Сердце подпрыгивает, то ли от рывка, то ли от внезапной близости постороннего мужчины. То ли потому, что этот мужчина — Резник.

— Глянь-ка мне в глаза, Туманова, — говорит тихо, — и скажи правду. Я очень не люблю, когда врут, и ты об этом знаешь.

Удивлённо моргаю, потому что на большее не способна. У меня шок. Семь лет не видела Резника, мы даже толком не поздоровались, а он сразу лезет в дебри. Хотя и раньше был не без странностей.

Смотрю на него. Синие глаза, бли-и-ин, как же я могла забыть о его знаменитых глазах. Одноклассницы только о них и грезили.

Не успеваю ответить, как он резко отодвигает стул и направляется к выходу. Остановившись у двери, громко спрашивает:

— Как её зовут?

На меня смотрят все посетители кафе. Реально, все. Даже бариста облокотилась о кассу и ждёт моего ответа.

— Марина Успенская.

Подмигнув, Резник вышел из кафе и направился ко входу в галерею навстречу воркующей парочке. Портфолио Успенской так и осталось на снегу.

Резник не спеша подошёл к крыльцу. Вразвалочку, своей обычной разгильдяйской походкой. Жаль, мне не слышно, что он сказал, потому что лицо Успенской мгновенно преобразилось. Развернувшись к Резнику, она засмеялась и тряхнула рыжей гривой. Красиво, как пожар на снегу. Лиознов недовольно насупился, пытаясь удержать молодой талант, но та уже вырвалась на свободу, восторженно взирая на Резника.

В кафе тихо. Посетители наблюдают за разыгравшейся сценой, пытаясь прочитать сказанное по губам.

Вот и я ломаю голову. У Марины есть реальный шанс выиграть конкурс, который запустит её карьеру. Как Резнику удалось отвлечь её от заветной цели?

А она и вправду отвлеклась. Помахала Лиознову, и тот поджал губы и скрылся в здании. Взяв Резника под руку, девица мурлыкала что-то нежное ему в ухо. По крайней мере, мне так казалось. Такие женщины, как Успенская, мурлычут в ухо мужчинам. Кошки.

Я не кошка.

Куда мне до кошек. Успенская вся такая грациозная, трогательная, женственная. Прижимается, заглядывает в глаза, а потом… чтоб её… целует Резника?! Вот так, сразу? Резник отвечает на поцелуй, захватив рыжие волосы в кулак. Три минуты знакомства, а они целуются посреди улицы. Не может этого быть, наверное, они знакомы. Хотя почему не может, я наблюдала ту же самую картину десятки раз. В школьных коридорах, в гардеробной. Иногда прямо во время занятий.

Новоиспечённая парочка выходит на проезжую часть, и Резник ловит такси. Хотя какое такси, обычная машина. Переговорив с водителем, Резник, как истинный джентльмен, помогает даме устроиться на сидении и захлопывает за ней дверь. Протянув водителю несколько мятых купюр, он хлопает рукой по крыше. Машина отчаливает от заснеженного поребрика и вливается в вечерний поток.