Страница 16 из 68
- Где-то здесь был вход в подвалы, - вспомнила моя мамуся, - мы там игрались в детстве. Почему я его не вижу?
- Я там тоже игрался, - подтвердил Франек. - В конце войны, когда здесь проходил фронт, как раз в это место попала бомба. Снаряды тоже попадали, но этой куче камней не вредили. Только бомба развалила все окончательно. Мы еще удивились, что дом не рухнул, хоть и стоит рядом. С войны все так и осталось. Только с той стороны, когда я строил дом, мы взяли немного камня под фундамент.
- Хорошо здесь, - сентиментально сказала Тереза. - Так тихо и спокойно...
Моя мамуся, слегка разочарованная отсутствием третьего колодца, разгребала палочкой мусор на свалке. Тереза продолжала восхищаться царящими вокруг тишиной и спокойствием. Люцина углубилась на поле клевера, созерцая тот путь, который связывал ее с Менюшко. По тропинке за забором я отправилась к лугу, намереваясь осмотреть предполагаемое место преступления - заметные издалека камыши.
Зачерпнув туфлями жидкой грязи, я отказалась от осмотра. Вязкая почва неприятно прогибалась, до камыша я не дошла и удивилась, что преступник не утонул, транспортируя свою жертву в середину болота. Франек напомнил, что последнее время шли дожди. Осенью прошлого года стояла хорошая погода, луг подсох, и можно было пройти почти до самого камыша. Там и нашли труп.
- Наверное, он думал, что труп утонет и все следы исчезнут, - поняла я. - Тогда было совсем сухо?
- Совсем сухо тут никогда не бывает, - ответил Франек. - Этот покойник лежал, потому и остался. Если бы стоял, его бы затянуло. Те, кто его вытаскивал, сразу провалились по колено.
- Поэтому он наши адреса и не забрал, - недовольным тоном сказала Тереза. - Думал, что все утонет. Болван.
Очень странно, но все с ней согласились. Неизвестно почему, мы вдруг поверили, что убийца должен был забрать эти адреса - и если бы забрал, ему было бы намного лучше. И, что еще более странно, будущее показало, что мы были абсолютно правы...
Обычные домашние куриные яйца неожиданно столкнули дело с мертвой точки. Вместе с Люциной мы поехали за этими яйцами в знакомое село за Пясечным. Из-за дурацкого стечения обстоятельств, мы не успели вернуться вовремя. Точнее, у меня спустило колесо. Момент и место оно выбрало превосходно, как раз когда я была далеко от села, под лесом, на мягкой песчаной дороге, в полной темноте. Мы поехали за продуктами довольно поздно, а обратно выбрались, когда уже стемнело.
Запасных колес у меня было два, но с тем же успехом их могло быть и двести - мне это ничего не давало. Может, общими усилиями мы открутили бы гайки, но использование домкрата исключалось. Он проваливался в песок, надо было подложить под него какой-то плоский камень. Плоского камня рядом не было, а если и был, найти я его не смогла - фонарик на пару дней раньше позаимствовал мой сын.
- Что будем делать? - поинтересовалась Люцина.
- Ничего. Подождем рассвета - сейчас июнь, ночи короткие. На рассвете я найду камень, может, подвернется какой-нибудь сильный парень. А пока можно разжечь костер. Если хочешь, можем пешком вернуться в село и у кого-нибудь переночевать, но не знаю - стоит ли.
Люцина предпочла костер.
- А где мы возьмем дрова? - засомневалась она.
- Из леса. Лес под носом. Всего пятьдесят метров.
- Темно, как в кишках у негра, я не пойду.
- Я сама пойду. Сухое дерево я как-нибудь нащупаю, а если нет, сниму туфли и сразу найду шишки. Сиди тут и жди.
Люцина куда-то села, куда - я не видела. Через свежескошенный луг я отправилась к лесу. Еще до того как я насобирала пучок сухих прутиков, взошла луна. Стало посветлее, я достала из багажника небольшой ручной насос, надула Люцине матрас и снова отправилась в лес. Я успела обернуться три раза, луна светила все ярче, камня я, правда, так и не нашла, но перестала спотыкаться о кочки, и в последний раз луг преодолела почти галопом. Люцина сидела рядом с машиной в кресле из матраса и поддерживала небольшой огонек.
- Я все знаю, - сообщила она, когда я бросила на землю громадную связку веток и начала их ломать. - Этого мне и не хватало - темноты и луны. Я все вспомнила, когда ты мчалась через поле. Это выглядело похоже, только там не было леса и он мчался намного быстрее.
Я перестала шуметь, отложив дрова на потом. Мне сразу стало понятно, о чем речь.
- Менюшко? - убедилась я.
- Менюшко. Это, кажется, действительно был Менюшко, тот что мчался. Я помню, что сразу перед этим или сразу после того услышала про какого-то чужака, слонявшегося по селу, которого кто-то прогнал. "Он не будет здесь вынюхивать по углам", - так говорили. Не знаю, кто, но наверное, тот, кто потом за ним гнался.
- Или перед этим гнался...
- Или перед этим. Я уверена, что как раз тогда и прозвучало имя Менюшко. Мне все больше кажется, что Менюшко - это был тот вынюхивающий, и приплелся он из другого места. Не знаю почему, но, кажется, из мест нашей прабабки.
- Я знаю, почему тебе кажется, - сказала я, возвращаясь к веткам. Из-за постоянных разговоров о семейной тайне, из-за адресов и всего прочего. Мест для выбора не так уж много, или места прадеда, или места прабабки. Если в местах прадеда он был чужим, значит должен быть из мест прабабки.
- Возможно, - согласилась Люцина, - во всяком случае, с этим Менюшко связан какой-то скандал.
- Подожди, а где места прабабки?
- Где-то около Лукова, прабабка приехала туда откуда-то с Украины...
- Может, и Менюшко приехал с Украины?
- Не знаю, возможно. Сестра прабабки была графиней, и бабушка воспитывалась при ее дворе. Подожди, я вспомнила еще что-то! Бабушка устраивала деду множество скандалов и могу поклясться, что в одном из скандалов она крикнула: "Даже молодой Менюшко был лучше, чем ты!". Я сама слышала. Мне вспоминается все отчетливей.
Люцина говорила голосом оживленным и одновременно таинственным, очень уверенно и решительно, но я отнеслась к ее воспоминаниям достаточно скептически. Тереза была права - понять, что Люцина действительно помнит, а что выдумывает для оживления действия, было невозможно. Не раз я слышала от нее просто кошмарные истории. Какого-то предка сожрали волки, вместе с конями, санями и возницей, какую-то из прародительниц, кто-то купил у отца за десять тысяч рублей золотом, какая-то графиня отравилась из-за нашего прадеда, который не хотел на нее смотреть, внебрачные дети княжеского рода плодились в нашей семье, как кролики весной, чтобы массово погибнуть на баррикадах революции, и все увлеченно убивали друг друга. Люцину посещали странные мысли, и в любую секунду Менюшко мог обрасти преданиями.