Страница 10 из 12
Но где— то в мае ему вдруг позвонил и попросил встречи Мовлади Удугов, бывший министр иностранных дел сепаратистов, которого Масхадов выгнал из правительства за исламистский уклон. В начале июня Удугов приехал в Москву и изложил свой план: сместить Масхадова и заменить его режимом, более приемлемым для России.
Его аргументы были следующими. Цель Масхадова – добиться полной независимости от России, интегрироваться с Западом и в конце концов вступить в НАТО и Евросоюз. Примером для подражания Масхадов считает проамериканскую Грузию. Если он добьется своего, то Америка укрепится на Северном Кавказе и получит контроль над транзитными путями каспийской нефти на Запад. А это для России плохо.
Но и для истинных мусульман в этом тоже нет ничего хорошего, потому что Америка для них – главный враг. С этой точки зрения истинные мусульмане и Российское государство имеют общий интерес в том, чтобы не допустить укрепления позиций Запада на Кавказе. Исламистское правительство в Грозном автоматически будет антиамериканским, а значит, пророссийским. План Удугова состоял в том, чтобы с помощью ваххабитов спровоцировать кризис в Дагестане и дать Кремлю повод для удара по Чечне, который привел бы к падению Масхадова и приходу к власти коалиции Басаева и Удугова. В обмен на право жить по законам шариата они готовы поступиться независимостью и согласятся на автономию в составе Российской Федерации. Они также готовы отказаться от части территории, а именно – всех земель к северу от Терека, где в основном живут русские. Им вовсе не интересно обращать их в мусульманство.
Борису идея не понравилась. Он не доверял Басаеву и Удугову и не видел ничего хорошего в исламизации Кавказа. Но, с другой стороны, влияние этих двоих в среде боевиков за последнее время настолько возросло, что отмахиваться от них тоже было неразумно.
Он ответил Удугову, что уже давно не имеет никакого влияния на политику в Чечне и что тот явился не по адресу; говорить надо с премьером Степашиным или секретарем Совбеза Путиным. Но он готов передать им удуговские предложения.
Затем он встретился со Степашиным и изложил ему содержание разговора. Степашин поблагодарил за информацию и сказал, чтобы Борис не беспокоился, он займется этим вопросом сам.
Об этих планах Борис еще раз говорил в августе с Путиным, как только тот стал премьер— министром. К тому времени уже начались действия российской армии против ваххабитов, укрепившихся в приграничных деревнях Дагестана. К границам Чечни перебрасывались дополнительные части. Похоже было, что разыгрывался удуговский гамбит.
– Володя, что происходит? – поинтересовался Борис. – Будь поосторожнее. Не ввязывайся в войну на основании политической схемы. Войны имеют свойство заканчиваться совсем не так, как их замышляют.
– Борис, – ответил Путин. – Давай договоримся о разделении труда: ты занимаешься выборами, а я Чечней. Поверь, я знаю, что делаю.
– Хорошо, – сказал Борис. – Только выслушай, что я думаю. А потом уж делай, как считаешь нужным.
– Давай, говори.
– Масхадов, к сожалению, не контролирует ситуацию, и по нашей вине: мы не выполнили ни одного своего обязательства. Басаев и Удугов – реальная сила, но они бандиты. Если им позволить взять власть в Грозном, то это будет постоянным источником проблем на всем Северном Кавказе. Мы не можем этого допустить, но и не можем их игнорировать. Их надо заставить вернуться в коалицию с Масхадовым. Пусть друг друга уравновешивают.
Путин немного помолчал.
– Я тебя выслушал. Мы еще не приняли окончательного решения, и я тебе обещаю, что учту то, что ты сказал. Но ты тоже должен пообещать мне одну вещь.
– Какую?
– Прекрати контакты с чеченцами. Никаких телефонных разговоров, посланий, мелких услуг. Ты представить себе не можешь, что тут мне про тебя докладывают. Если бы я верил хоть одному проценту из этого, мы бы здесь не разговаривали. Но это становится для меня проблемой.
– Хорошо, – сказал Борис. – Обещаю».
Согласимся, что если бы Березовский действительно был противником плана Удугова, то никогда бы не стал передавать его содержание Степашину с Путиным, а просто сказал бы, что в этом деле не участвует. Как раз признание Березовского Гольдфарбу выдает его участие в этом плане. А аутентичность диалога Березовского с Путиным в данном случае внушает очень большие сомнения. Ведь если бы Березовский действительно участвовал в заговоре, имевшем своей целью спровоцировать ваххабитское вторжение в Дагестан и вторую русско-чеченскую войну, чтобы с помощью «маленькой победоносной войны» обеспечить победу Владимира Путина на президентских выборах, он вряд ли бы стал рассказывать об этом даже такому близкому к нему человеку, как Гольдфарб.
Предложение Удугова могло казаться ваххабитам вполне реалистичным. Гольдфарб в своей книге «Саша, Володя, Борис… История убийства» приводит немало фактов тесного сотрудничества российских спецслужб с ваххабитским подпольем для дискредитации прозападного правительства Масхадова, да и сам Басаев в свое время был агентом ГРУ и воевал в Абхазии во главе добровольцев с Северного Кавказа за российские интересы против Грузии. Другое дело, что Березовский, скорее всего, рассчитывал лишь на ограниченную победоносную войну, в ходе которой российская армия разбила бы отряды ваххабитов, дошла до Терека и остановилась, чтобы разговаривать с Масхадовым с позиции силы и обеспечить Путину президентство на волне эйфории от победы над чеченцами. А затем, как можно предположить, Борис Абрамович надеялся установить в Чечне промосковское правительство, но войск туда не вводить. Путин же решил воевать до полной победы, хотя в дальнейшем фактически реализовал частично план Удугова, позволив семейству Кадыровых почти самодержавно править в Чечне с фактическим введением ряда норм шариата.
Гольдфарб также верит, что к взрывам в Москве и Волгодонске Березовский не был причастен и не знал об их подготовке. Как раз осознание, пусть и с опозданием, того, что взрывы устроил Путин и ФСБ, будто бы привело к углублению их разрыва. Гольдфарб склоняется к версии о причастности ФСБ к взрывам в Москве и Волгодонске, считая сильнейшим аргументом в пользу этого историю с «рязанскими учениями», когда обнаружение мешков с гексагеном в Рязани было объяснено проводимыми ФСБ антитеррористическими учениями, но не считает ее доказанной и сомневается, что ее безусловные доказательства когда-либо будут найдены. Просто все другие версии обнаруживают еще больше логических противоречий. И если версия с ФСБ верна, то приходится допустить, что при главе ФСБ должна существовать какая-то команда отморозков, готовых, пусть и руками северокавказских ваххабитов, взрывать сотни своих сограждан.
В 2000 году после катастрофы с подлодкой «Курск» и неправильного, с точки зрения Кремля, освещения этого сюжета на подконтрольном Березовскому ОРТ, Борис Абрамович рассорился с Путиным и, после возбуждения против него дела по поводу хищения средств в компании «Аэрофлот», в 2001 году вынужден был эмигрировать в Англию. 1 ноября 2000 года было объявлено о намерении прокуратуры повторно предъявить Березовскому обвинение в хищении государственных средств в рамках дела «Аэрофлота». Березовский, находившийся в тот момент за границей, принял решение не возвращаться в Россию. Очевидно, заявление Генпрокуратуры именно на такую реакцию и было рассчитано.
20 сентября 2001 года Березовского объявили в федеральный розыск и предъявили заочное обвинение по одному из эпизодов, выделенных из дела «Аэрофлота», по трём пунктам: «пособничество в мошенничестве», «невозвращение из-за границы валютной выручки» и «отмывание денег».
В Лондоне Березовский вел борьбу против Путина, обвинял его во взрыве домов в Москве и Волгодонске в 1999 году и создал Фонд гражданских свобод, финансировавший российскую оппозицию. 10 сентября 2003 года Борис Абрамович получил политическое убежище в Англии. Ему был предоставлен паспорт на имя Платона Еленина. Такую фамилию он взял в честь своей тогдашней жены Елены.