Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 56 из 90



Гаара раздражённо цыкнул и подчинил было чакре приречный песок, но подавил неуместный порыв. Сасори чуть склонил голову набок, выразив интерес, и Гаара прыгнул в атаку, приблизившись за пару секунд, но удар его ушёл в пустоту. Вмиг поменявшись с Баки местами, Сасори проследил, как тот отбросил Гаару, заставив его сдавленно что-то прорычать. Вот теперь Баки тоже включился в тренировку. Теперь надлежало только наблюдать.

Недоверие и напряжённость никуда не исчезли, летучим ядом витая в воздухе, и Гаара нападал всё резче, агрессивнее, подогреваемый накопленным гневом к Деревне. Баки был лишь его целью, чем-то, что можно ударить, и Сасори не видел в Гааре ни капли стремления чему-то научиться. Ровно пока тот не рванулся вдруг к нему, оставив за спиной Баки, за что и поплатился: уклонившись, Сасори отступил в сторону, и когда Гаара развернулся, Баки опрокинул его наземь, попросту схватив за ворот.

От удара о камни спас слой песка.

— Ты повторяешь ошибки, — заметил Сасори. — Ты позволяешь врагу оказаться у тебя за спиной. Отучайся от этой привычки.

Гаара, поднявшийся на ноги, мрачно на него посмотрел. Абсолютная защита могла отбить удар даже самого Казекаге, причём с любой стороны, но слова Сасори если и показались в чём-то смешными, менее правдивыми от этого не стали. Гаара посмотрел на Баки взглядом ещё мрачнее, но, несмотря на напряжённость, того не проняло.

— Баки поставит тебе удар.

— За неделю? — недоверчиво уточнил Баки. — У меня есть и другие дела.

— Считай мою волю волей Деревни. Гаара, ты всё понял?

— Зачем мне второй наставник?

Он ничего не понял.

— Я ненавижу повторяться, — ровным тоном напомнил Сасори. В глазах Гаары затаилось выражение, не до конца понятное, нечёткое, как туман в пустыне на морском берегу.

— Мой наставник — ты.

Баки прикинулся бездушной скалой и не произнёс ни слова. Он тоже не хотел заниматься с Гаарой, и Сасори мог бы это понять, но когда ему было дело до чужих желаний? Однако превращать грядущую неделю в бесполезную трату времени не стоило, и он спокойно повторил, что в тайджутсу Баки уступает, и если Гаара действительно хочет чему-нибудь научиться, ему пора прекратить страдать ерундой.

Тренировка продолжилась, и всё изменилось. Сам настрой стал другим. Гаара то и дело хотел вернуться к песку, но боролся с тягой к привычке; Баки и Сасори спуску не давали, не атакуя, конечно, всерьёз и позволяя разглядеть удары. Так прошло три часа. Число ошибок уменьшилось. Гаара не терял противников из виду, но верил не только и не столько глазам, сколько ощущению чакры. Однажды даже смог засечь за спиной Баки, который, разумеется, бить не собирался: это было всего лишь начало, а не последний рубеж. Гаара тоже это осознал, и Сасори наконец увидел в нём то, чего добивался всю тренировку.

Готовность делать шаги вперёд — с чужим человеком рядом.

Пусть презрение из глаз Гаары не ушло, это уже было прорывом. Баки был достаточно умён, чтобы понять это самостоятельно.

— Как ты наладил отношения с Гаарой? — спросил он Сасори, когда они отошли к реке освежиться.

Сасори предпочёл промолчать и ополоснул лицо. Вода обожгла приятным холодом, отогнав мутные мысли, но оставаться на корточках вечность, глядя на песчаное дно, конечно, было нельзя. Поднявшись, Сасори посмотрел на Гаару, который замер под кроной дерева, как всегда скрестив руки на груди. Баки вновь задал вопрос, только сердито.

— Какое тебе дело? — спросил Сасори.

— Это касается Деревни Песка, — отвернувшись к реке, сказал Баки негромко, так, чтобы никто посторонний не услышал.

— Можно подумать, раньше не касалось.

— Оставь яд при себе, — помрачнел Баки. — Это важно.

— Если это успокоит твоё любопытство, — ответил Сасори так же тихо, — то я просто Гаару не провоцировал, а потом завелась привычка.

Так должно было быть.

Он с самого начала знал, насколько проще работать с командой, чем с теми, кто держится порознь и друг другу мешает, а именно таких он получил учеников. Недоверчивых, самоуверенных и порывистых, благо мозговитых. И он стал приучать их друг к другу. Тихо, вкрадчиво, незаметно, как действовал всегда и во всём. Гаара не пришёл? Позовите его. Канкуро опаздывает? Гаара, приведи его. Темари прогуляла? Что случилось, расскажите. Пустыню составляли песчинки, так же, как куклу — детали, и через полгода Сасори понял, что оказался прав.



Задания выполнялись легче и быстрее. Качество было на высоте. Дело команды Сасори не знало слова «провалено», что, опять же, работало на имя. Так когда, чёрт побери?.. Когда привычка превратилась в привязанность? Да так, что Сасори — Сасори! — не заметил ничего.

— Знаешь, почему тебя стали считать безумным, Сасори? — вмешался в мысли голос Баки, да и Гаара открыл глаза. — Ты самоубийца.

— Не равняй меня со всеми. Если им не под силу работать, как я, это явно не мои проблемы.

Сасори вышел вперёд, встав посреди поляны.

— Нападай, Гаара.

— Я ухожу в Деревню. Вернусь через неделю, а до тех пор, Гаара, тренируешься с Баки. Квартира же с делами экзамена — на вас, — посмотрел Сасори на Темари с Канкуро. Те кивнули, обойдясь без вопросов, хотя желание задать их, несомненно, было: мало кто соглашался работать с Гаарой, а здесь — ещё и целых семь дней.

— Сасори-сенсей, один вопрос.

Или всё-таки зададут.

— Что, Канкуро?

— Что вы подразумеваете под «делами экзамена»?

Ну, уж точно не передоверить генинам переговоры с Листом и военные собрания.

— Подготовку к боям на арене.

На лице Канкуро мелькнуло облегчение. В этом он был раздолбаем: не любил ответственность сверх той, что на него возлагали. Темари фыркнула с лёгкой насмешкой, хорошо зная старшего из братьев, и Сасори посмотрел на Гаару. Который, как всегда, подпирал спиной стену у самой двери, стоя в метре от дивана, занятого Канкуро и Темари. Сасори поднялся с кресла.

— Увидимся через неделю.

— До свидания, — попрощались двое из троицы, когда он уходил.

Ответа они не получили. Сасори здоровался и прощался лишь при необходимости, каковой чаще всего не наблюдал, и мимо охранно-пропускных постов прошёл так же молча. Его не задержали, несмотря на привлечение к расследованию; поработали АНБУ Листа. На всё про всё имелся день, а остальные шесть суток, как ни прискорбно, заберёт дорога. Сасори хотел лично проверить обстановку в Песке, в частности — своих шпионов. Орочимару больно тихо себя вёл. Кабуто исчез с поля зрения, хотя дотянуться до него было можно. По сравнению с началом и серединой конец шёл чересчур гладко, а в безопасность Сасори никогда не верил. Нутром чуял ловушку.

И ощущение опасности становилось тем сильнее, чем больше времени проходило спокойно. Минуло два дня. Тенистая дорога, сжатая с двух сторон лесом, казалась таящей засаду, но уже приближалась граница с пустыней, а Сасори никто не попытался убить. Костяной парень тоже как в воду канул. Ни души. Сасори послал вперёд разведку клонами, но та не принесла особой пользы.

Раздражение от этого быстро сменилось напряжением, лёгким, как в воздухе перед грозой. Сасори пасли. Они появились впереди и позади. Позади, судя по смутным ощущениям чакры, стоял Кабуто, а значит…

Направления Сасори не изменил, приближаясь к тому, кто ждал впереди, и то и дело ловя отголоски его чакры. С каждым шагом это чувство усиливалось, обретало чёткость, и Сасори не удивился, увидев на опушке Орочимару. Маски Макото на нём не было: заострились скулы, стали шире губы, волосы свободно лежали на плечах. Он застыл впереди лесной тенью, и пустыня, что раскинулась до горизонта, казалась от этого ярче.

За спиной бесшумно приземлился Кабуто. Кукла, но непонятно чья. Сасори покосился бы в его сторону, но лишь дурак так себя поведёт, когда впереди — Орочимару.

Тот улыбнулся, вкрадчиво спросив:

— Соскучился по дому?

«Большую его часть населяют идиоты, так что, пожалуй, нет», — мог бы честно ответить Сасори, но предпочёл промолчать. Кабуто готовился к бою, причём на стороне врага. Орочимару вёл себя расслабленно, словно встретил старого друга, испытанного огнём и бурей. Сасори ждал удара отовсюду. Нельзя позволить себя удивить.